Двуспальный гроб (СИ) - Волознев Игорь Валентинович - Страница 17

— Гражданин, вы за кем стояли? — какая-то женщина сзади стала довольно болезненно тыкать ей в спину пальцем.

— Я этого мужчину не видела в очереди, — вторила ей вторая.

— Пошёл отсюда, алкаш! — кричала третья уже на весь магазин.

Какой-то мужчина схватил графиню под локоть и потащил к дверям. Из магазина она вылетела после увесистого пинка, причём очередь, стоявшая на улице, встретила изгнание Амалии одобрительными выкриками.

Амалия, не оглядываясь, поспешила прочь. Но не прошла она и двух десятков метров, как возле неё очутилась женщина с сумкой.

— Потрошка говяжьи есть, селёдочка, баночные огурчики, — скороговоркой заговорила та, тревожно озираясь.

Через пару метров её оттёрла от Амалии другая женщина, помоложе:

— Гречка, шпроты, печенье, вино «Каберне»…

— Ах, отстаньте же вы от меня все, наконец! — заорала взбешенная вампирша и бросилась в сумерки ближайшего переулка, в котором, на её счастье, никаких магазинов не было.

«Странный народ, — подумала она, успокаиваясь. — Странный, удивительный город… Неужели так живут везде?»

Она холодела при мысли, что навсегда останется в этом жутком мире. Как не вовремя подвернулась ей возможность обрести плоть! Солдатику надо было попасться лет на сто раньше. Тогда уж точно жили лучше.

Глава десятая,

в которой Амалия насилует копашевскую дочку, переходит в её тело и разыгрывает из себя девственницу

Вампирша отправилась на квартиру копашевской жены. Память железнодорожника услужливо указала ей путь, она же сообщила, что Екатерина Петровна работает проводницей в поездах дальнего следования и по нескольку дней не появляется дома. Сегодня её не будет. В квартире за хозяйку осталась Юля. К этому времени она уже должна прийти из училища.

У Амалии пока не было какого-то определённого плана. Возможно, ей удастся разузнать у Юли о городе, который расположен в трёх днях пути к северо-западу. Балбес демон не сообщил его названия, и теперь мучайся, выведывай…

Вампирша разыскала нужную пятиэтажку, поднялась на последний этаж и позвонила в квартиру.

Открыла ей совсем юная девушка, белокурая, с голубыми глазами и ямочками на пухлых щёчках.

— Юленька, дочка… — только и вымолвила Амалия, в восхищении вытаращив на неё глаза. До чего хороша дочка у Копашева!

Юля напомнила ей её собственный портрет, который написал с неё в годы её юности модный парижский художник. В чертах лица было, конечно, различие, но волосы, ямочки на щёчках и особенно эта стройная фигура удивительно напоминали прежнюю Амалию…

Беседуя с ней на кухне, она старалась выдерживать степенный отцовский тон. Это ей не всегда удавалось; она то и дело сбивалась на доверительные интонации подруги. К счастью, Юля этого не замечала.

— Он закончил техникум, — щебетала девушка о своём новом ухажёре. — В августе ездил в Москву поступать на юридический факультет. Представь, поступил! Здесь он на несколько дней, и снова в Москву… Такой чудной! Начитался всяких книжек про сыщиков и теперь мечтает стать следователем…

— Преступников ловить будет?

— Ну да, это у него идея-фикс. Ему на каждом шагу мерещатся подозрительные личности.

— Любишь его?

— Смеёшься, что ли? Этого дурака!

— Но ведь ты встречаешься с ним.

— Да от скуки! Надо же с кем-то встречаться. С Мишкой я поссорилась окончательно, а тут как раз этот Владислав подвернулся. Он вообще-то парень ничего, симпатичный. Маринка мне даже завидует.

— Так, значит, замуж за него выходить не собираешься? — уточнила графиня.

— Отец, ну какой ты чудной! За него? Замуж? Да я через год сама в Москву поеду — тоже буду поступать в какой-нибудь институт. И найду себе москвича. Чтоб с московской пропиской. А ещё лучше иностранца! Думаешь, не найду?

«Девчонка не глупа, — подумала Амалия. — Такая красавица вполне может сделать хорошую партию — выйти за посланника, или за генерала… И, конечно, из этой дыры ей надо уезжать. В Москву, в Петербург, а ещё лучше — в Париж…»

— Я бы уже в этом году умотала в Москву с Владиславом, — продолжала Юля, как бы откликаясь на её мысли, — только мать об этом слышать не хочет. Мне ещё целый год учиться в этом чёртовом училище! Целый год! Я с ума сойду от скуки…

Она подперла голову кулачками и предалась мечтам. Молодой американец, которого она видела на обложке заграничного журнала, галантно открывает перед ней двери московского ресторана. Потом они на роскошной машине едут в гостиницу. В номере, напоённом ароматом французских духов, Юля с наслаждением расстаётся с невинностью… И уже на другой день они летят в Нью-Йорк… Ах, Нью-Йорк! Сказка!

Амалия, не выдавая отвращения, ела суп, который налила ей Юля, и разглядывала собеседницу.

«А может, и в самом деле перейти в неё? — размышляла она. — В теле юной девушки так удобно, хорошо… Тем более у неё есть поклонники, которые в неё пылко влюблены, а это так приятно — иметь преданных поклонников… Среди них наверняка найдётся кто-нибудь, кто захочет отправиться со мной на поиски этого таинственного учёного… Да хотя бы этот сыщик! Чем не помощник? Ему намного проще, чем мне, разыскать тот город и учёного в нём…»

Хищная улыбка раздвинула губы вампирши.

— Так когда возвращается маман? — спросила она как бы между прочим.

— Послезавтра утром, — отозвалась Юля, всё ещё витая в мечтах и не замечая этого французского «маман», прозвучавшего странно в устах папаши-алкоголика. — Подумать только, нигде-то я не была, кроме нашего несчастного Н. А я хочу увидеть весь мир! Пока я ещё не старуха и способна кому-то нравиться, я должна торопиться…

— Спасибо, Юленька, — сказала Амалия, отодвигая тарелку. — Очень вкусный супчик.

Она встала, приблизилась к девушке и взяла её за руки. Юля с возрастающим удивлением смотрела на отца. Его напрягшееся лицо показалось ей каким-то чужим.

— Чего ты? — спросила она.

— Ничего особенного, Юленька, — прохрипела Амалия и вдруг рывком притянула девушку к себе. — Тебе уже пора стать женщиной. Я, твой отец, должен позаботиться об этом!

Полетела на пол опрокинутая табуретка. Амалия повалилась с девушкой, стискивая её в объятиях. Схватка на полу была недолгой. Действуя быстро и жёстко, вампирша уложила свою молодую хозяйку на лопатки.

— Подлец! Хам! Скотина! — Юля трепыхалась, пытаясь вырваться. — Отпусти сейчас же! Я маме скажу, а она на тебя в милицию заявит!

Но Амалия не обращала внимание на её крики и уколы её острых ноготков. Она навалилась на неё всем копашевским телом. На расстоянии вытянутой руки валялось кухонное полотенце; Амалия схватила его и крепко обмотала им запястья девушки. Действовала осторожно, стараясь не причинить партнёрше вреда, ведь через несколько минут эти руки и это роскошное юное тело станут её собственными!

Сопротивление девушки ослабло. Видимо, она смирилась с неизбежным, однако при первых прикосновениях отцовского члена к её обнаженному телу трепыхания возобновились. Юля заревела от злости и досады. Больше всего её злило то, что её девственность достанется не богатому иностранцу и не москвичу в дорогущих джинсах, а этому вонючему мерзавцу, алкашу, скотине…

— Не напрягайся, дитя моё, — ласково говорила Амалия, поглаживая её ляжки. — Расслабь попочку…

Насилуя в сторожке Таисью, она использовала палец. Но тогда у неё не было времени. Теперь же, когда её никто не подгонял, Амалии захотелось вкусить чисто мужского удовольствия. Ведь это такое необычное для женщины переживание — став мужчиной, совершить половой акт!

Амалия постаралась возбудить себя видом мужского органа и обнажённого женского тела. Впрочем, отвердел член не столько от вида обнажённой девушки, сколько от усиленного теребения его пальцами. Когда он достиг нужного состояния, Амалия медленно ввела его в половую щель. Юля вздрогнула, застонала и тотчас поникла в бессильной тоске: всё для неё было кончено, девственности больше не существовало. В Америку ей уже не лететь… Она беззвучно зарыдала.