Момент бури (СИ) - Чернышева Ната - Страница 24

И спешишь вслед за ней

Все скорей и скорей.

Снег ложится белою пеной,

Застилая следы, уходящие вдаль,

В прекрасный замок до небес,

Чудесный замок до небес,

Прекрасный замок до небес -

Обитель Снежной Королевы.

А может высшие телепаты уже и не люди? Слишком они далеки от простых смертных. Слишком слиты со своей инфосферой. Если по какой-то причине кто-нибудь из них, утратит связь с инфосферой, он сойдет с ума и погибнет в первую же минуту. Вот поэтому нечего и набиваться в их компанию. Лучше уж бродить самому по себе…

Север - мир вечной полуночи.

Не цветут здесь цветы и безрадостны дни,

Солнца нет, света нет, жизни нет без любви.

Только холод и мрак, вечный холод и лед.

И проносится год

Точно миг, точно вскрик.

Снег ложится белою пеной

И сквозь занавесь метели

Виден замок до небес,

Ажурный замок до небес,

Ужасный замок до небес -

Обитель Снежной Королевы.

…Зал взорвался восторгом. Айр переглянулся с Тропининой, а потом они неторопливо покинули зал, демонстративно держась за руки. Это была единственная с их стороны награда за мое старание. Почти все догадались, про кого я пел. Такое не скроешь. Наверное, Айр обиделся на меня. Я мельком подумал об этом и тут же выкинул из головы. В конце концов, на обиженных снег возят!

Потом мы с Ниэрой пели более простые песни: "Марсианскую деву", "Зеленые холмы Земли", "Лунную тропу", "Венерианскую кошку". Нам бросали кред-карты, а я, не прекращая петь, аккуратно их подбирал. Большинство было в валюте Земного Содружества, которая котировалась куда ниже юпитеринаских долларов. Но вообще-то я пел не за деньги, а для души. Мне грели душу вовсе не денежные кред-карты, а восторженные аплодисменты и неподдельное восхищение в эм-фонах слушателей. Слава - самый сильный из всех известных человечеству наркотиков…

Мне хорошо запомнилась маленькая, не по годам серьезная девчушка лет шести: она вместе с родителями сидела за одним из ближайших столиков. Очень симпатичная, она напоминала чем-то Кристину. Такой же овал лица, длинные вьющиеся тяжелыми локонами каштановые волосы, большие глаза… Может быть, именно поэтому я и обратил на нее внимание. После того, как я спел "Гимн восходящему Солнцу", девочка вдруг подняла на меня орехово-карие глазенки и важно заявила:

- Ты неправильно поешь. Никого солнца на Земле нет.

- Отчего же, - не согласился я, улыбаясь. - Оно есть, просто плотный слой облаков в небе не пропускает его лучи, поэтому…

- Нет никакого солнца! - рассердилась соплюшка и даже пристукнула ложечкой по вазочке.

- Почему ты так думаешь? - быстро спросила Ниэра.

- Потому что я его никогда не видела!

- Роза! - спохватилась мать девочки. - Не приставай к людям!

Девочка обиделась, надула губки и принялась размазывать по стенкам вазочки остатки мороженого.

А ведь она права. С ее точки зрения все правильно. Для детей такого возраста мир - это не рассказы взрослых и умные картинки стереосета, описывающие устройство Солнечной системы, а исключительно то, что они видят и знают сами. Небольшой мир, заключенный в незримых стенах материнской заботы. И если в границах этого мира нет места солнцу, значит, солнца на самом деле нет и никогда уже не будет, а странная песня барда - набор полнейшей чепухи. Бесполезно спорить и что-то доказывать. Ребенок знает только то, что видит. А видит он унылые, холодные, лишенные солнечного тепла и света дни разрушенной, умирающей Земли.

Оглядывая зал, я обнаружил столик, за которым сидела четверка хорошо знакомых мне Чужих. Пацан разглядывал меня со злобной неприязнью: и без телепатии видно было, что он обдумывает какую-то гадость. Тарг держал красавицу Воркен за руку и что-то говорил ей, при этом вид у него был точь в точь как у мартовского кота, увидевшего подружку. Воркен угрюмо глядела перед собой, слова воина занимали ее мало. Орнари же Ми-Грайон наслаждался. "А'дмори абанош. Рожа кошачья, отдавшая приказ уничтожить Содатум! Пусть он хоть под десятью психокодами находился, все равно!" Инженер-социолог, как мне любезно объяснил сам Орнари. Обладающий немалой властью даже над Мином лантаргом, как говорил Айр. Любопытно, что же он здесь потерял? Ему бы следовало быть в Гринполисе на Марсе или, на худой конец, в Токадо, среди сильных нашей Солнечной системы…

Я решил его позлить.

Я спел балладу о девушке, любившей Чужого. Это очень трудная в исполнении баллада, как впрочем, и "Глаз урагана" и все остальные из сборника "Момент бури". Но я справился. Об этом говорила мертвая тишина, установившаяся в зале после того, как я закончил.

- Вор! - голос вскочившего мальчишки-Чужого разнесся по всему залу. - Это землянин - вор!

Его палец указывал точнехонько на меня. Орнари Ми-Грайон скрестил руки на груди, с любопытной улыбкой взирая на происходящее. Но в его эм-фоне бурлила кипящая смесь растерянности, недоумения и затаенной боли. В Кавинтайне жила его женщина, так мне объяснил тогда Мин лантарг… На мгновение наши взгляды встретились. Нет, среди Чужих не бывает телепатов, но мне показалось, будто между нами натянулась до предела тонкая звенящая струна понимания. Орнари Ми-Грайон отвел взгляд, но понимание никуда не исчезло. Это был не полноценный телепатический контакт, как мысленная речь, к примеру, но и не слепое эмпатическое сопереживание, всегда возникающее на основе простейших эмоций. Нечто неуловимое и неощутимое, дающее одному надежду на спасение, а другому… избавление? Вот когда я пожалел, что не имею ранга! Вновь посмотрел на Чужих. Ми-Грайон тарг довольно ухмылялся. Девушка сказала что-то резкое, но пацан не обратил внимания. Его глаза горели огнем фанатичной ярости.

- Это серьезное обвинение, мальчик, - заметила Ниэра, становясь рядом со мной. - Чем ты можешь подтвердить свои слова?

- На его музыкальном приборе знак нашего клана! Он украл балефзан у моего отца!

- Мне его подарили, - спокойно заметил я. - И как раз это легко доказать. Вот здесь даже надпись есть на вашем языке.

- Гнусный вор! - не унимался мальчишка.

Ниэра взяла балефзан, осмотрела надпись и хмыкнула.

- Подойди сюда, мальчик, - сказала она. - Громко прочти эту надпись и переведи ее на эсперанто. А я, как телепат первой внеранговой ступени, прослежу, чтобы язык твой не унизился до лжи.

Мальчишка выскочил на эстраду. Только полностью обделенный телепатическим даром не почувствовал бы исходящие от пацана красные сполохи злобы и ярости. Взял прибор, вгляделся в надпись. Его эм-фон разом окрасился в цвет растерянности и унизительного ощущения подлого обмана.

- Читай вслух, - безжалостно велела Ниэра.

- "Манфред О'Коннор асамеатан грай эвин кемма аргеш", - запинаясь, чуть ли не со слезами в голосе прочел сопляк. - "Моему другу Манфреду О'Коннору в память о нашей дружбе". И подпись - "Вейтас Хорошен". Это рука моего отца! Его почерк!

- Видишь, ты был не прав, - рассудительно заметила Ниэра. - Извинись перед Манфредом и возвращайся на свое место.

Какое-то время мальчишка яростно таращился на меня, никак не желая признавать очевидное. Память о стычке на лестнице жгла его душу сильнее серной кислоты. Очень уж ему хотелось наказать меня хоть за какое-нибудь преступление! И эмоции, как и водится у всех в таком возрасте, перевесили слабенький голос рассудка.

- Ты убил настоящего Манфреда О'Коннора и присвоил себе его вещи! - выпалил мальчик мне в лицо.

Я расхохотался, слова мальчишки показались мне невероятно смешными.

- Нет, вы только послушайте его! Я убил меня же!

- А кто может подтвердить эти слова? - не сдавался мальчишка.

Ниэра бросила на меня странный взгляд. Как будто слова Чужого поколебали ее уверенность. Как будто своему телепатическому чутью она доверяла больше, чем глазам.