Избранная в сумерках (ЛП) - Хантер С. С. - Страница 51

— Они скучают по тебе, Делла. Они просто стараются смириться.

Делла кивнула.

— Ты когда-нибудь думала рассказать все маме и отчиму? Я была так близка к тому, чтобы зайти и выложить им всю правду. «Знаешь, папа, я не сложный подросток и не ленивая. Я не наркоманка. Просто я вампир», — сказала она, покачав головой.

Кайли закусила губу, не зная что сказать, поэтому просто промолчала.

— Я думаю, что просто боюсь, что правда окажется для них страшнее того, что они уже обо мне думают.

Кайли хотела бы сказать Делле, что это не будет так, но она не была в этом уверена.

— Я тоже думала о том, чтобы рассказать маме. Но я не знаю, сможет ли она это принять.

Делла кивнула.

— То есть мы просто скрываемся от людей, которых любим. Разве не грустно?

— Ага, — Кайли соскребла ложкой в тарелке, оставшийся шоколад. — По крайней мере, ты не скрываешься от мира сверхъестественных.

— Ты тоже не прячешься, — сказала Делла.

— Нет, прячусь. Я на самом деле скрываюсь от ФРУ. Я имею в виду, что все здешние уже видели мой паттерн, так что об этом волноваться поздновато, но я знаю, что большинство людей думают, что со дня на день, моя опухоль мозга станет очевидной.

Делла грустно на нее посмотрела.

— Они даже ставки делают на это.

— Просто супер, — запнулась Кайли. — Когда Моник завалилась в туалет, я пыталась сменить паттерн. Я просто была недостаточно быстрой. Она тоже сказала что-то о моей опухоли мозга. И такая «Уверена, это именно она» — Кайли опустила свою ложку в миску и услышала характерный звук падения. — Большая часть сверхъестественного мира даже не знает, что мой вид существует.

Даже Хейден скрывает от всех, кто он на самом деле, — подумала Кайли.

— Так может пришло время это изменить, — сказала Делла, откинувшись на спинку своего стула.

— Изменить что? — спросила Кайли.

— Пора вылезти из шкафа. Ну, знаешь, что-то типа… «Я гей и я останусь здесь». Тебе нужен будет другой слоган, может «Я ящерица, и если тебе это не нравится, я вырву твою печень» — рассмеялась Делла — Это надо доработать, но идею ты уловила.

— Я серьезно, — сказала Кайли.

— Знаю, и я тоже серьезно. Ну, кроме глупого слогана. Ты не можешь скрываться среди людей, но у тебя должна быть возможность открыться сверхъестественному миру.

Кайли пальцем собрала остатки шоколада в миске, задумавшись над словами Деллы.

Она права, — прошептал голос в ее голове.

Тот же голос что и раньше. Тот, который всплывал в ее голове в самые странные моменты.

— Кто ты, черт возьми? — проворчала Кайли.

Делла качнулась назад на своем стуле.

— Так, теперь я снова думаю об опухоли в твоем мозгу.

— Не ты.

— Ох, дерьмо, — глаза Деллы чуть не вылезли из орбит. — У нас тут призрак что ли?

— Нет, не призрак, — проворчала Кайли, — просто голос.

Делла наклонила голову в сторону.

— Я ничего не слышала.

— Здесь, — Кайли указала на свою голову.

— Ты слышала что-нибудь о шизофрении? — спросила Делла саркастичным тоном, что означало, что она просто дразнится, но Кайли не казалось что это так уж смешно.

— Я не сумасшедшая, — сказала Кайли.

Делла усмехнулась.

— Даже если бы и была, все равно бы мне нравилась. Хотя бы за то, что помогла мне узнать, как прекрасен вкус крови с шоколадом, — сказала она, осушив свой стакан.

Кайли смотрела в свою пустую миску, пока ее мозг обдумывал, как она могла бы выйти из «шкафа». Она поставила перед собой цель, спасти подростков хамелеонов от жизни затворников, но, возможно, прежде чем сделать это, стоило убедиться, что им ничто не угрожает в окружающем мире. Может быть, Делла и этот «раздражающий голос» были правы. Если бы она могла заставить весь остальной сверхъестественный мир воспринимать себя такой какая она есть, то и остальные смогли бы последовать за ней и открыться для нее.

По типу того, что сделала Роза Паркс в автобусе в пятидесятые годы. Остальным хамелеонам нужен был кто-то, кто выйдет вперед и сделает их частью сверхъестественного общества. Они должны гордиться тем, кто они, а не прятать свою истинную сущность.

Тотчас же ее грудь наполнилась эмоцией теплоты и полной уверенности. Это была ее задача. Ее новая цель или может просто часть старой цели. Она поняла, что так будет правильно.

Да, все что ей нужно, это придумать, как же выбраться из этого «шкафа».

***

Этой ночью, зарывшись головой в подушку, она не могла уснуть от покалывающего ощущения постороннего присутствия. Это было не холодное присутствие, это означало, что кто бы это ни был, он не был мертв. Открыв глаза, она почувствовала сладкий цветочный запах. Она заметила красную розу на своей прикроватной тумбочке.

Только один человек оставлял ей розы.

Лукас?

Ее сердце прошептало его имя и сразу же почувствовало боль. Прошлой ночью лежа в кровати, она приняла все как есть. Его надо отпустить. Как бы больно это ни было, она не могла позволить ему разрушить его жизнь из-за нее.

Она вдохнула и прислушалась. Был ли он еще здесь? Или он просто пришел и ушел? Она заметила, как ее белая занавеска развевается от ночного бриза. Если бы он ушел, он бы закрыл окно.

Она снова закрыла глаза, думая, что если она притворится спящей, он просто уйдет.

— Я знаю, что ты не спишь, — произнес его глубокий голос в кромешной темноте.

— А я знаю, что тебя не должно быть здесь.

Она сглотнула, пытаясь остановить комок эмоций, поднимающийся вверх по ее горлу. Она перевернулась и прижала свои одетые в пижаму колени к груди. Ей потребовалась еще пара секунд, чтобы собрать всю свою храбрость и посмотреть на него, она знала, что это причинит ей боль.

Она была права. Его волосы были в беспорядке, будто он только что совершил пробежку. В его глазах была боль. Свежий укол боли пронзил ее. Ее грудь сдавило от тоски и одиночества.

— Я не мог уснуть, — сказал он.

Комнату наполнила тишина. Он подошел ближе. Его колени касались кровати. Он сел. Матрац прогнулся под его весом. Ее сердце забилось быстрее от воспоминаний о том, как она лежала с ним на этой кровати. Она даже спала рядом с ним, здесь, и он обнимал ее, и она чувствовала себя в безопасности, под защитой. Любимой.

— Не может быть все кончено, Кайли. Единственное, что для меня важно в жизни это ты.

Она покачала головой.

— Неправда.

Как и у нее, в его жизни были и другие. Были важные для него вещи. У него были цели.

— Твоя стая важна. Так было всегда. Твоя бабушка. И ты можешь говорить, что не любишь своего отца, но ты считаешься с ним, значит и он тебе важен. А еще есть и твоя сестра.

И ты потеряешь всех их, если выберешь меня.

— Ладно, она все мне небезразличны, кроме отца. В данный момент, мне неважно, даже если он сгинет в аду. Я устал от его манипуляций в моей жизни, но остальные да, признаю, мне небезразличны. Но они не ты, — сказал он и нахмурился.

— Отец Моник требует наказания для тебя! — вырвалось у Кайли.

— Этот богатый придурок вечно несет ерунду. Это просто сотрясание воздуха. Он знает, что мой отец сделает с ним, если он навредит мне. — Лукас остановился и просто посмотрел на нее. — Но это доказывает кое-что. Тебе не все равно. Если бы это было не так, то тебе было бы все равно, что он хочет убить меня. Ты, возможно, еще злишься, я это заслужил, но ты любишь меня, и вот почему все не может быть кончено.

Она покачала головой.

— Любви недостаточно, — слезы затуманили ее взгляд.

Это было именно то, что оно поняла прошлой ночью.

— Разве ты не видишь, Лукас? Мы как Ромео и Джульетта, Хэтфилд и Маккои (вражда Хэтфилдов и Маккоев (1878–1891 годы) — противостояние двух американских семей, проживавших на границах штатов Западная Виргиния и Кентукки, в районе Туг-Форк, притока реки Биг-Сэнди-Ривер. В ходе вражды было убито почти полтора десятка членов обеих семей. Вражда вошла в американский фольклор и стала нарицательным обозначением любой серьёзной вражды каких-либо двух групп — прим. ред.) Мы это каждая плохая история любви, которая когда-либо существовала. Мы те люди, которые сделают больно себе и другим, эгоистично позволив себе следовать за эмоциями вместо логики.