Опричник (СИ) - Хорошавин Сергей - Страница 4

   Прошлись по ремесленным и кузнечным рядам, железо оказалось довольно дорогим, что порадовало: пуд в крицах более четырех алтын, уклад, как здесь называют сталь, еще дороже. Причем сталь так себе, ломкая, явно с примесями. Топор в зависимости от размера и назначения от одного до двух алтын, коса-горбуша -- две денги и более, замки по-разному, но тоже недешево. Поинтересовался у мастеровых насчет заработков: кузнецы не бедствуют, как и игольщики, замочники и прочие, а вот у поденщиков доход вдвое, а то и втрое меньше, алтын в день, не более. Впрочем, они тоже не голодают, на эти деньги в Москве дней пять вполне можно прожить. Плохо другое, кузнецов тут всего ничего, да что говорить -- всех мастеров работающих с железом от силы сотни три, а в остальных городах и того менее.

   Беда, однако. Видать, придется учить с нуля основную массу, сманить если и получится, то немного, дай бог десяток. Так что кузнечное производство быстро не подтянуть, придется поначалу на чугунном литье выезжать, ну да не беда: ядра и пушки казна купит и еще попросит. Металл для литья бронзы в Московии привозной, и стоит люто: медь около двух рублей пуд, олово, смотря по купцу, но тоже не дешево. Если чугунные хоть втрое меньше продавать, и казна немало сэкономит, и я внакладе не буду.

   Пока считал да прикидывал, обнаружил, что идем мы не обратно, а куда-то в сторону. Поинтересовался у грека. Тот ответил, что сегодня у брата одного из стрельцов именины, посему тот всех на угощение и пригласил. Вот народ, никакой дисциплины! Вместо службы решили свалить пожрать да выпить на халяву. Впрочем, такие времена, тут порой и воеводы, как помню, забивали на указ царя ехать к войску на ратный подвиг, так что приходилось туда их коваными в железо вести под конвоем. Но это лирика, сейчас мне не с руки протестовать, с утра уже времени прошло прилично -- проголодался.

   Дошли до места без приключений, если не считать непролазные грязи на слободских улицах. Двор у именинника оказался приличных размеров, с сараем, амбаром и хлевом, а вот изба так себе, небольшая, с печью по-черному -- без трубы, потолок весь черный и запах как в коптильне. Войдя внутрь, через низенькую дверь с высоким порогом, мои сопровождающие перекрестились на образа и пожелали здравия хозяину дома и другим присутствующим. За грубо сколоченным, столом из толстых скобленых досок сидели родственники именинника: двое братьев, да дядька с племянником. Особых разносолов не было: щи с капустой и говядиной, пироги, каша, квашеная капуста да квас, хотя стрелец и порадовал, что де хорошо не как в прошлом годе, когда именины пришлись на понедельник, то есть постный день. А в следующем году, на среду выйдет, так что снова вместо пирогов с мясом придется довольствоваться рыбными.

   Сначала степенно помолились перед трапезой, затем выпили за здравие по чарке хлебного вина, закусив квашеной капустой, после чего хозяйка притащила горшок со щами, которые пришлось хлебать вместе со всеми из одной большой миски, закусывая пирогами. Удивили ложки с очень коротким черенком -- неужто они дерево экономят? Или это чтобы никто мясо из щей не таскал раньше времени с глубины? Затем в ту же миску наложили каши. Понятно теперь, почему эпидемии в средневековье не редкость, при таких обычаях, они, вообще, норма. Одна надежда, авось пронесет.

   Покончив с кашей, выпили еще по чарке и хозяева со стрельцами завели долгий разговор на разные темы. Грек-толмач откровенно клевал носом, а чуть позже склонил голову на стол и задремал. Я прислонился к печке, прикрыл глаза, и сделал вид, что тоже сплю. Братовья хозяина оказались не слободские -- как и их покойный родитель, они по-прежнему жили в полусотне верст от Москвы, в деревеньке Молоди. При этом названии я реально вздрогнул. Меньше чем через двадцать лет недалеко от нее будет жарковато, но за год до этого и в Москве полыхнет изрядно. Ох, и в непростое время меня занесло.

   Ближе к вечеру пришел старший сын хозяина, здоровый детина, даже и не скажешь что восемнадцати нет. Что примечательно -- грамотный, стрелец, который нас привел на именины, похлопотал в свое время за племянника, пристроил смышленого парнишку к писарям в Посольский приказ, учится грамоте. Стоит присмотреться к отроку, да при случае к себе сманить, грамотные в этом времени явно редкость. Решив не откладывать на потом, приоткрыл глаза и обратился к нему на латыни: кто, мол, таков, тот удивленно повернулся ко мне, и с запинкой, подбирая слова, ответил! А вот это уже серьезно, такого упускать никак нельзя.

   Толкнул в бок грека и поинтересовался, не осерчает ли Иван Михайлович, ежели я парня к себе заберу -- без переводчика мне все одно никак. Тот открыл глаза, почесал загривок и развел руками, сам де о том и спросишь с утречка. Собственно мне его ответ и не нужен был, больше интересовала реакция отрока, а она оказалась вполне положительной. Мой вопрос он явно понял и, повернувшись к отцу, что-то тихо спросил. Тот степенно кивнул, затем обратился ко мне через толмача, кто таков и по каким делам на Москве. Изложив вкратце суть дела, я упомянул, что платить готов изрядно, благо польза от людей знающих грамоту в моем деле будет немалая. Ни да, ни нет, сказано не было, похоже, здесь привыкли такие дела основательно решать, да, и вечерело уже, толмач торопил: как стемнеет, улицы перекроют, после чего всякое хождение запрещено будет.

   До царских палат добрались без приключений. Грек отпустил стрельцов, и, послав меня в сторону знакомой двери, куда-то ушел, не иначе писать отчет, или донос, что, в общем, без разницы. Я зашел в знакомую комнатку, где не обнаружил ни боярина, ни Марфы и без особых затей завалился спать -- вымотался так, будто весь день лес валил.

   ...

   Утром меня разбудил незнакомый отрок, загремевший мисками по столу, непонятно откуда появившемуся в комнате. На его попытку что-то сказать я махнул рукой -- мол, не разумею вашего варварского наречия. Вспомнив, как это принято у гишпанских кабальеро, перекрестился, и, прочитав на латыни, отче наш, сел за стол. Паренек, видя мое полное нежелание вести с ним беседу, выскользнул за дверь, а я приступил к трапезе. Особыми изысками и не пахло, все та же квашеная капуста, пареная репа да хлеб. Вспомнив, что вчера говорил брат именинника, сообразил -- сегодня, похоже, постный день, разносолы отменяются...

   Едва закончил, прискакал грек с сопровождающим, и обрадовал: сегодня у нас посещение Пушечного двора. Чувствую, он явно выполняет поручение Висковатого, всеми силами склонять меня к этому делу. Ничего, я в эти игры тоже играть умею: посмотреть, конечно, можно, но на что-то большее пусть не рассчитывают. Не дам я вам пока пулемета, ребята...

   Нет, я не жадный, но четко знаю одну истину: правители, в эти века, получив даже небольшое военное преимущество, моментально начинали задирать тех, кто рядом, надеясь, отхватить кусок от их территории. А, учитывая, что в соседях у нас ныне Крымское Ханство, за плечами которого Османская Империя, во главе с Сулейманом Великолепным, результат может быть летальным для Московии. Это не Швеция, которую Иван IV в 1557 году и так принудит к миру всего за три года войны, это очень серьезно. Крымский хан в это время имеет армию соизмеримую по численности и боеспособности той которую Иван Васильевич способен выставить на Южном направлении, а если учесть помощь османов и ногайцев, то и превосходящую. И всего через каких-то восемнадцать лет, в 1571 году он превратит Москву в обугленные руины.

   Выйдя из Китай-города, мы прошли Никольские ворота и оказались на берегу Неглинной, прямо напротив цели своего путешествия. Не обращая внимания на стрельцов, стоявших на воротах, прошли внутрь: народ сновал во всех направлениях, работа кипела. Один из мастеров выбежал нам навстречу и с явной гордостью сегодня сообщил, что начата подготовка к отливке пушки изрядного калибра. Похоже, моего провожатого здесь знают в лицо, не удивлюсь, что он один из тех, кто курирует производство артиллерии в Московии. Впрочем, оно и понятно, мастера все сплошь немцы да итальянцы, на русском говорят не сказать, чтобы очень.