Опричник (СИ) - Хорошавин Сергей - Страница 37

   Утром следующего дня, я собрал посоху, после чего велел Сеньке зачитать царев указ и дал время подумать до вечера. По рабочим делам я общался с мужиками уже почти без помощи толмача, разве что звал его в тех случаях когда нужно было прояснить смысл того или иного не понятного термина, но тут случай особый. Все-таки государева грамота!

   Отказались в итоге немногие, из двух сотен не более трех десятков, да и то в основном семейные или в годах. Остальные на таких условиях готовы были в огонь и в воду! Что я им собственно и устроил, начав с помощью Заболоцкого учить латыни, геометрии и арифметике. А как иначе -- для нормального изучения фортификации это совершенно необходимые знания, без которых никак. Большая часть терминологии моего времени пока хождения не имеет, да и при знании латыни у них появиться возможность продолжить обучение хоть у Агриколы, хоть у других иноземцев. А ну как подсылы Висковатого сманят в Москву Бенедетти или Тарталью. Естественно я знаю некоторые вещи, которые нынешним гениям неизвестны, например, по части баллистики или криптографии, но эти знания весьма специфичны и утилитарны, а во многих других разделах математики серьезные пробелы: не было у меня потребности в этом. Так что русскую математическую школу все-таки будут создавать итальянцы и никуда от этого не деться.

   ...

   Через пару недель ко мне пришел Михайло Дмитриевич, давно уже поглядывавший со стороны на наши утренние пробежки с пацанами и последующие занятия с посохой. Я со своей стороны тоже посматривал на его подчиненных и видел как стрельцы медленно и неуклонно начинают дуреть от безделья. К тому же снега намело по колено, так что вылазки на охоту прекратились, по той прозаической причине, что никто из них как на лыжах ходить не умел, за исключением нескольких человек. Хватило всего нескольких дней, чтобы в свободное от караулов время начали твориться всякие безобразия. Играли в зернь, пили, иногда дрались...

   Я выслушал стрелецкого голову и ответил, что пошлю к Овтаю гонца немедленно, а покуда будет стрельцам другая работа: снег на реке чистить, да полыньи пешнями быть. Заодно и запасы рыбы пополним. На днях же, после запуска лесопилки, коли все пойдет по плану, мои мужики короба на полозьях сколотят, а затем их надобно заполнять льдом с реки, да закатывать в наши ледники. Так что работы стрельцам на пару недель хватит, а там, глядишь, уже и лыжи готовы будут.

   В обед зашел к Тумаю, осмотрел изготовленные полотна пил: все оказалось сделано очень качественно, благо времени прошло почти пять недель и с запасом. Вместо восьми штук, все двенадцать. Поинтересовался. Оказалось, опасаясь наделать брака, мастер отковал заготовок с запасом, но бог миловал: не одной не запорол. Зубья на первых образцах он вырубал зубилом, потом додумался до специальной просечки и дело пошло намного быстрее. А вот разводки я на пиле не заметил. Спросил и про это: Тумай почесал затылок и ответил, мол, больно толсты, обломать побоялся, потому проковал его слегка на клин, чтобы зубья шире полотна вышли. Набросал ему чертеж приспособления, однако посоветовал сначала попробовать, как есть, может и так не заклинит, все-таки разница в толщине как минимум в десятую долю вершка есть.

   Оставив Тумая разбираться с этим, пошел посмотреть, как обстоят дела с воловьим приводом, точнее приводами, поскольку их делали пять: один на пилораму и четыре на стеклодувную печь -- по количеству горелок. Первый образец уже собрали и проверили. Конструкция получилась пока что сыроватая, но работала, а вот как с долговечностью увидим позже. Заодно определим, какие детали нужно делать сразу с запасом, для полевого ремонта и сколько штук. Это тут кузня под боком, а на Волге, на судне не разгуляешься, разве что небольшой горн для сварки и правки деталей получиться установить. Велел мужикам погонять агрегат до конца дня, и если не сломается, тащить его утром к Тумаю, чтобы тот подключил его к лесопилке и все проверил.

   Закончив с плотниками, пошел осматривать стекловаренную печь. В принципе все было уже готово, даже рекуператоры закончили. Вот только их пришлось делать довольно скромными, быки все-таки не тромпа, если большое сопротивление потоку будет, устанут быстро. На случай если на нужные температуры выйти не получиться предусмотрен и резервный вариант: прямой нагрев каналов, для чего сделали нагреваемые воздушные и газовые каналы в виде свода арочной печи. Угля конечно при этой потратим жуть сколько, да и долговечность никакая будет, но нам лучше втрое ее сократить, чем совсем без стекла остаться.

   Остаток дня ушел на доводку ударно-спускового механизма револьверных ружей. Набросал несколько вариантов, сделал для них деревянные прототипы, опробовал срабатывание вручную и по самому оптимальному из получившихся вариантов изготовил восковые модели. Изготовить их выйдет только в понедельник, когда будем лить первые единороги. Они идут блоком по четыре штуки, так что металла с запасом, хватит и на дополнительные детали, благо оружейные барабаны и сегодняшние заготовки по объему не велики. Если что новую партию с изменениями или без, будем отливать еще через пару недель, уже в январе.

   Под конец дня вспомнил, что послать гонца к Овтаю я запамятовал, нашел Кичая и наказал с утра отправляться в путь. На лыжах он бегал еще быстрее, чем видимо и заслужил свое имя[43]. Второй кузнец-мордвин, Тингай, запросился с ним, повидать родителей, но я отказал, вдвоем им быстро не обернуться, да и работы много.

   ...

   В конце декабря, взяв с собой вызволенных из плена ратников и два десятка стрельцов, Михайло Дмитриевич отбыл в Москву. Отправил с ним письмо государю, о том, как продвигается обучение, заодно предложил летом построить силами учеников из посошной рати малую крепость на Волге, там, где руды найдем, коих в наших местах не имеется. А на земли те попросил грамотку жалованную, лет на пятнадцать, о чем приложил отдельную челобитную. Не забыл приложить и челобитную на пороховую мельницу, присовокупив, что для тех пушек, что лить буду, здешний порох негож, а надобно свой делать. Принимать же крепость просил послать Ивана Васильевича Шереметьева Большого, потому как он с той фортификацией знаком изрядно и любое нестроение враз увидит. Дабы тех, кто сию науку не уразумел к делу не ставить! Иначе никак не можно -- за каждый огрех христианской кровью платить придется.

   Заказанные лыжи Овтай прислал только на следующий день, так что обучать стрельцов пришлось мне самому, впрочем, учить всех не потребовалось, обучив восьмерых оставшихся в Выксе стрелецких десятников, велел им заниматься с остальными. Можно конечно было поручить это дело Стай, но по-мордовски стрельцы не понимали, ни слова, а Стай по-русски говорила пока довольно плохо. Да и будут ли дворянские отпрыски слушать девчонку, да еще из инородцев?

   Вот и пришлось потратить пару дней, хотя времени катастрофически не хватало, а через два дня, аккурат первого января, запустили стекловаренную печь и эти несколько недель мне напомнили лето осень сорок первого. Спал только урывками, едва выкраивал время на занятия с посохой и своими воспитанниками. Сначала запустили лесопилку, затем собственно печь. Если с первой было проще, и после первого пробного распила десятка бревен ее остановили на доработку, то варка стекла продолжалась тридцать восемь дней, двенадцать из которых ушло на прогрев. В итоге, в начале февраля ее пришлось остановить из-за катастрофического износа кладки в зоне горелок, грозившей частичным обрушением свода.