Grunge Pool Drive 85 (СИ) - Куприянова Марьяна - Страница 39

— Тебе не кажется, что это немного не к месту? — проворчала я, изображая недовольство.

— Молчи уже.

Соулрайд накрыл мои губы своей большой ладонью с длинными пальцами. Его длинные светлые ресницы были очень близко к моим. Мужчина вздохнул и поцеловал меня в нос.

— Давай полежим… хоть минутку.

— Ладно, — шепотом согласилась я.

— Сара, Сара… вот здесь, на этой кровати ты засыпала, думая обо мне?.. Трудно представить это. Трудно поверить.

— Так все и было. Включала музыку и грустила. Мечтала о недостижимом.

— Если бы я только знал… если бы я мог предположить это.

— Сейчас это уже неважно.

— Я мог бы забрать тебя отсюда гораздо раньше. Тебе не пришлось бы терпеть отчима. Как я хочу встретиться с ним…

— А я вот не хочу. И знаешь, все сложилось, как сложилось. Я уже не хочу, чтобы было иначе. Меня все устраивает.

— Я так счастлив, Сара. Иди ко мне.

Мы крепко прижались друг к другу, забыв обо всем, и лежали так, пока снаружи на послышался шелест половицы. В полной тишине он был особенно заметен. Вероятно, Гвен ходила неподалеку и прислушивалась к тому, что происходит в моей комнате.

— Твоя мать меня… недолюбливает?

— Очевидно, да.

— За что?

— Забыл? Они дружат с Хартингтонами.

— Но я никому из них ничего не сделал.

— Я думаю, они просто завидуют. Ведь тебя любят все, а их — никто.

Мы помолчали задумчиво, понимая, что хотим сказать друг другу гораздо больше, чем произносим вслух, и это неизбежно при реальном общении.

— Сара, — каким-то болезненным тоном позвал Гектор, прижимаясь губами к моей щеке. Наши взгляды в тот момент не пересекались.

— Что? — тихо отозвалась я, а внутри все замерло. Я уже знала это тон — Соулрайд употребляет его, когда хочет сообщить что-то важное или же неприятное.

— Люблю тебя.

Сухо и коротко. Кроме того — боязливо. И это он-то! Он! Любимец, знаменитость! Когда в последний раз говорил такие веские, такие тяжелые слова? Кому? Забыл, наверное, как это делается.

Перед глазами у меня вспыхнуло, отдало в уши, в затылок… Вот, как оно бывает. Самые искренние слова в нашей жизни звучат в самые неподходящие моменты. В этом великая тайна и великая истина. В этом вся простота существования.

Вместо ответа я лишь покрепче обняла его и едва слышно всхлипнула. Да, плакать хотелось, но это было роскошью, которую я не могла себе позволить. А отвечать ему что-то вроде «и я тебя» или «взаимно» было бы самой дешевой глупостью, которую можно представить. Ну как можно испортить такой счастливый момент всего лишь словами? Слова — мусор, пустота и фальшь. Иногда они унижают. Ах, как было бы легче, если бы люди научились обходиться без них! Лишь в молчании кроется истина, искренность и самые сильные чувства. И я надеялась, что и Гектор того же мнения, а значит, не обидится на отсутствие ответа с моей стороны.

И Соулрайд действительно не обиделся. Все же за тот сравнительно короткий промежуток наших отношений он здорово научился чувствовать меня и мои эмоции. Признавшись мне в любви, он априори знал, что это взаимно. Мы оба знали, и уже давно, что любим. И сообщил он это не для того, чтобы меня проинформировать. Просто вырвалось у него это от переизбытка чувств.

Мы вернулись к вещам и вскорости все собрали. На удивление, Патрик так и не приехал. И когда мы покидали дом, я уже не волновалась, что он может неожиданно появиться прямо перед нами, сверкая глазами. Даже Гвен не показалась нам, пока мы сноровисто и быстро выносили вещи, складывали их в открытый багажник и на заднее сидение. Это меня устраивало. Сделаем вид, что их вообще не существует, и забудем об этом.

— Ну как ты?

— Теперь, когда мы сидим в твоей машине и уезжаем отсюда, все просто прекрасно.

Соулрайд хитро подмигнул мне и включил магнитолу, сообщив, что сейчас заиграет его любимая песня. Следующие минуты мы ехали под Fear Factory — Invisible Wounds. Нельзя было недооценить музыкального вкуса мужчины, сидящего за рулем и лукаво поглядывающего на меня. Что тут скрывать, вкус этот разительно был схож с моим собственным, а потому казался мне идеальным.

Вечером, разобрав и расставив большую часть вещей, мы решили выпить — чисто символически и вдвоем отметить мой переезд.

— Текилы? — злорадно предложил Гектор, припоминая мне события того вечера, когда мы оба потеряли голову не без участия алкоголя.

— Можно и ее, — отшутилась я. — Если не боишься, конечно, что я буду распускать руки.

— О, этого я боюсь меньше всего, — загадочно ответил Соулрайд.

Я не стала ничего отвечать, потому что мне вдруг сделалось не по себе. Но виду, конечно, я не подала, а осталась той же холодноватой и саркастичной Сарой, какой старалась быть хотя бы внешне. В то же время внутри меня бесновалось множество противоречий. Я боюсь близости с ним, но я хочу его. Я знаю, что он тоже этого хочет, вот только страха в его глазах не вижу. Только самодовольная насмешка, как и всегда. Готовность перевести все в шутку, а потом, в самый неожиданный момент, ловко прижать меня к полу.

Да и чего ему бояться? Он мужчина, ему легче. Отдался во власть чистых инстинктов и наслаждаешься жизнью, а быть женщиной, значит, заморачиваться по любому доступному поводу. Вроде меня сейчас.

Но чего я боюсь? Ведь я сгораю от желания к нему уже очень давно и наконец получу то, чего мы оба хотим, но старательно прячем под масками иронии и взаимного стеба. Я живу у него. С этого момента и живу дома у Соулрайда. И близость неумолима, неизбежна. Да, выпить, оказывается, действительно надо, и как можно скорее.

Мы нацепили на себя первые попавшиеся под руку вещи и отправились в ближайший супермаркет. Теплая погода позволяла нам выглядеть так нелепо, как нам того хотелось. На мне была его белая майка с красным номером 85, достаточно свободно сидевшая по фигуре, короткие джинсовые шорты, высокие черные ботинки на шнуровке, которые гремели при ходьбе, будто военные, а также, естественно, бейсболка с буквами «NY», надобности в которой не было, как не было и солнца над головой.

Гектор мне не уступал: он накинул на себя тонкую, почти просвечивающую рубашку специфической «гавайской» расцветки, такую только на пляже носить, красные трико, сланцы и солнечные очки. Перед выходом мы поглядели друг на друга, несколько минут посмеялись, не в силах остановиться, затем отдышались и все же вышли в свет, надеясь встретить на своем пути как можно больше людей.

И действительно, в тот теплый вечер было довольно людно на улицах в центре Уотербери. На нас оборачивались через плечо. Кто-то улыбался, с умилением закатывая глаза, кто-то в недоумении выгибал бровь, а кто-то не скрывал презрения к нашей очередной выходке. Мы же шествовали непринужденной походкой, позволяя слабому ветерку обдувать наши лица.

— Знаешь, с тобой я чувствую себя, как с лучшим другом, которого можно обозвать или дать пинка под зад, и он не обидится, — призналась я, пока мы ходили вдоль ряда с алкогольной продукцией по почти пустому супермаркету.

Гектор пронзительно захохотал, даже эхо загуляло под потолком. Я, словно ребенок, повисла на его плече, заглядывая в глаза.

— Ты удивительная, Фрай. Я давно это понял. Что взять? — он показал мне две бутылки на выбор.

— То, что покрепче.

— Вот как? Хочешь забыться?

Соулрайд положил что-то в корзину, взял меня за руку, повел в отдел с фруктами, ступая размеренным шагом человека, который ни о чем не переживает.

— Нет, что ты… я просто… хотелось бы…

— Сара, да тебя трясет. Снова. Впрочем… меня тоже. Думаю, ты догадываешься, почему. Не будем пока об этом говорить.

Я не догадывалась, но ничего не ответила. В голове было мутно, а в груди неспокойно.

— Вот мы и ходим по супермаркету, словно молодожены, верно?

— А мне даже нравится.

— Даже? Думала, со мной так ужасно ходить по магазинам? — возмутился Гектор.

— Скорее я себя не могу назвать любителем таких мероприятий. Но когда рядом со мной идет Гектор Соулрайд, я готова идти даже босиком по стеклу.