Этрейтион: Маска для Артиста (СИ) - "Гудвин" - Страница 47

Дальше экскурсия приняла вид введения в нашу будущую профессию. Если коротко, то было четыре основных подхода к улучшению существ:

Первый — Совмещение: одно живое существо превращалось в основу, удалялось все лишнее или вообще все и потом заново собиралось, прямо как конструктор. При этом можно было добавить или убрать все, что нужно.

Вторым вариантом похода было Конструирование: существо полностью разбирается на составные части и потом сшивается, собирается в единое целое без основы. Такой подход был хорош для создания по-настоящему страшных, как внешне так и в действии существ, хотя больше использовался в некромантии.

Был третий подход на стыке первых двух. Сшивание: из двух и более основ создается единая основа при добавлении улучшений. Именно так, например, были созданы твари наподобие мантикоры и гидры. Одна из сложнейших возможностей работы, популярная в мире среди самых разных химерологов в том числе и некромантов.

Последний четвертый подход — Замещение. Считается самым простым и при этом сложным вариантом. Он заключается в том, что существо не превращается в, так сказать, основу. У существа не изменяется психика, не происходит влияния на мозг. Тем более такого радикального, как у основ, когда мозг, чаще всего, просто удаляется. При Замещении работа заключается в постепенном изменении или добавлении частей тела. В основном эта возможность как раз для создания постоянного положительного улучшения, которое не будет потеряно после смерти. Сложность работы в том, что любая ошибка может наложить негативные дебаффы и тогда вся работа насмарку. Или же подсаженные, измененные или добавленные органы могут начать отторгаться организмом, что опять же вызовет осложнения, а то и смерть.

И отдельной ветвью шли ритуалы. Они были направлены на улучшение основы, поддержание основы, на помощь в работе, даже на помощь при приживлении улучшения. Иногда с помощью ритуалов добавлялась магия или заклятия на конечности. С помощью ритуалов можно было даже объединить несколько частей тела или органов в один материал, тем самым получив нечто новое. Да и сшивание было невозможно без ритуалов. Ритуалы давали возможность даже без владения некромантией поднимать и создавать немертвых или мертвых слуг, например костяных гончих при достаточных жертвах, при правильном вливании маны и правильном конструкте.

После продолжительное лекции, я, наконец, стал свободен и вышел из огромного здания, глубоко вдохнув чистый воздух. Хоть внутри он был свеж, но, казалось, там навсегда в воздухе поселился запах крови. Даже не крови, а чего-то эфирного, потустороннего, оно не давало расслабиться, оно было чуждое. Запах химерологии. А тут пели птицы, было хорошо и спокойно. Там же суета и холод голоса Мастера, для которого все живые существа — только основы различной степени редкости и интереса, он уже давно относится к этому как к интересной работе. А для меня это было… страшно? Наверное, так и есть, я часто ловил себя на мысли, что представляю себя на месте этой основы. Изя вышел следом за мной и тоже стоял какой-то рассеянно-потерянный. Непривычно было видеть этого прохвоста в таком виде. Похоже, не на меня одного так подействовала вся эта атмосфера. Даже не представляю что чувствует Хальт, ведь ему куда глубже это изучать. А что несет в себе МАГИЯ этих друидов, если показанное нам — только азы… Я не хочу знать. Надеюсь, Хальт не спустит всех собак на меня за то, что я уговорил его остаться. Но все спокойно обдумать и позаниматься самокопанием мне не дали. Древнейший появился неожиданно из-за поворота, в своей привычной маске и балахоне с капюшоном. Создавалось впечатление, что он не идет, а плывет по траве. И хотя все его движения были размеренны и как будто даже неторопливы, шел он довольно быстро.

Причём Изю он даже, как будто, и не заметил, небрежно кивнув исключительно мне.

— Ну что, ученик, готов? Мастер вас уже, вижу, отпустил. За мной. — и Древнейший отправился прямо в переплетение лиан на границе поляны. Нет, я уже видел, что трава под ним не приминается, но расступающиеся при его приближении лианы все же повергли меня в изумление. Нет, это не была магия, Древнейший не заклинал, ничего не делал. Как? Лианы сами почувствовали его и раскрыли проход, в который я поспешил шмыгнуть вслед за учителем. Не успел — пара сучков зацепили кольчугу и мне пришлось рывком вырываться из их хватки, а лес в ответ угрожающе зашелестел.

Поляна была пуста, тут не было ни одной живой души, только шелест листвы и звуки моих шагов разрывали оглушающую тишину. Я думал, что уже научился ходить бесшумно по лесу, но глядя на то, как плывет по траве Древнейший… как же я заблуждался. По сравнению с Древнейшим, я был примерно на том же уровне, что коротышка Боргор по сравнению со мной. Можно сказать, теперь уже я был бешеным стадом кабанов на нетронутой девственно-чистой поляне. Пройдя к центру которой, Древнейший, наконец, остановился и оглядел меня с головы до ног

— Что же, сейчас ты, как истинный сын леса и мой ученик, должен познать главное! Ты должен познать лес, познать природу и единство с ней! Запомни — нет ничего выше леса! Он тебе расскажет все секреты, если ты научишься жить вместе с ним, если ты будешь готов внимать ему! Поэтому ты остаешься тут и познаешь уединение, познаешь суть леса и будешь слушать то, что он будет тебе рассказывать. — Вещал он возвышенным тоном, а я все гадал — это как же я буду познавать лес? Когда Древнейший закончил задвигать свою возвышенную речь, мне пришло уведомление о появлении навыка «Язык Леса».

— Древнейший, учитель, а как мне лес-то понимать? Я ведь учусь не так быстро, как остальные приходящие, я не ловлю знания на лету. Что мне делать-то?

Я был в панике. Хотя это мягко сказано. Скорее, я был в ПАНИКЕ. Что мне делать? Это навык, а значит никаких подсказок и помощи системы мне ожидать не приходится. А каким образом я без автоматического переводчика буду понимать что мне там лес лопочет? Вот же хрень.

— Ученик, ты невнимателен! — внезапно выросшая позади меня травинка щелкнула мне подзатыльник, а Древнейший продолжил, будто вообще не при чем — Познай себя и лес, прими единение с ним и внимай его мудрости! Ведь местные жители как-то познают его, становясь с ним одним целым! Так что действуй, ученик!

Древнейший развернулся и быстрым шагом ушел опять через зеленое ограждение.

Я же сидел в ступоре. Оговорка? Местные? Значит он не относит себя к неписям? Местным жителям? Кто же ты тогда, Древнейший? Уж больно не характерно твое поведение для старца и мудреца местных сектантов. И что это значило, познавать себя? Что вообще делать?

Мысли метались в голове, сталкивались, разлетались и снова неслись в беспорядке, чтобы опять столкнуться друг с другом или попасть в очередной тупик логического размышления.

Решив оставить загадку местного авторитета сектантов на потом, я занялся… А чем я занялся? Да ничем, просто уселся на задницу, а потом вообще лег, уставившись в голубое небо, на медленно плывущие облака.

— Ну что же, базарь, лес, ай да. Я тебя внимать буду

В ответ лес зашелестел угрожающе. То-ли материл невоспитанного хама, то-ли угрожал карами. Только почувствовав как у меня под одеждой что-то ползает, я понял, что, похоже, это был все же второй вариант. Ибо было щекотно, очень щекотно: жучки и муравьи забрались под одежду и ползали там. Попытался сначала в панике бить по броне, только успеха это не принесло, только еще больше проблем. Эти гады стали меня кусать и довольно больно!

Если бы какой-то сторонний наблюдатель, сейчас подсматривал сквозь напитанные магией лианы, он видел бы совершенно шикарную картину: зеленый ящер прыгал и катался по поляне, сумасшедше хохоча и ударяя себя по разным местам. При этом айкая и шипя в перерывах между гомерическим хохотом, и явно не от собственных шлепков. Но вот этот странный сумасшедший начал скидывать свою одежду, тут же исчезнувшую, по-видимому в пространственный карман. Только вот вещей у него было много, а он приплясывал как эпилептик, хлопая себя по разным частям тела. И в один момент его глаза стали круглыми-круглыми, в них читались мольба и искреннее раскаяние.