Таймири (СИ) - Флоренская Юлия - Страница 7

— Ты забываешься! Не смей повышать голос на своего Авантигварда! — разъярился тот.

— Это ты забываешь, что занял трон только благодаря мне, — хищно оскалилась Терри. Фактически, власть принадлежала ей, и она не уставала напоминать об этом правителю. Приобретя власть, Авантигвард тем самым лишился власти. Его гордость, конечно, восставала против такой несправедливости, однако что было делать? Ведьма Терри оказалась могущественнее него, и спорить с нею было не столько бессмысленно, сколько опасно. Авантигвард понуро опустил голову и с покорностью согласился. Вместо кухни, тетушка Ария отправится на рудники.

«Ничто мне теперь не светит, — чуть ли не плача, думала она, пока над нею смыкался купол высокоскоростного плайвера. — Кому придет в голову искать меня в подземельях мастерской счастья… — как её там? — Лисса».

К утру ее доставят в мастерскую вместе с посланием Терри. В подземной пещере, где будет работать Ария, наверняка жутко холодно и неприютно. И надзиратели там наверняка строгие и несговорчивые. Но это ничего. Главное, чтобы племянница благополучно добралась до северных пределов.

… В полночь Таймири проснулась: тишина — заслушаешься! Буря улеглась, и со звездного неба сыпались на пустыню искры потухающего костра. Звездопад! Сэй-Тэнь говорила, что во время звездопада можно загадывать желания. «Только бы полярная звезда не упала! — подумала Таймири. — Она так чудно сияет!»

Сэй-Тэнь тоже лежала с открытыми глазами и, шевеля губами, беззвучно произносила своё желание, которое, по поверью, должно было прилепиться на хвост падающей звезде и совершить с нею долгий полет вокруг земли. Со всего размаху оземь ударяются только невоспитанные кометы.

Таймири сгорала от нетерпения — так ей хотелось поскорее увидеть город Цвета Морской Волны. Люди там, наверное, живут совсем не так, как в городе Огней. И, уж конечно, праздники у них совсем другие. Что и говорить! Это же не столица, а самобытный город со своими порядками и устоями. Исторический центр, расположенный между двух рек, стекающих с высоких голубых гор.

Потом она вновь направила свои мысли к небу. Одна очень маленькая звездочка прочертила неясную траекторию к горизонту. «Я всегда считала, что если с неба падает звезда, то какой-то человек на земле перестает быть счастливым, — подумала Таймири. — Это не моя звезда, потому что я счастлива. И уж навряд ли звезда Сэй-Тэнь. Пускай того, кому пришлось туго этой ночью, оставит печаль…»

4. О диковинах и самых заурядных вещах

Сплетя пальцы рук на коленях, у входа в академию сидел старик и о чем-то размышлял. Его взор блуждал по кирпичным домам с причудливыми черепичными крышами, пока, наконец, не остановился на фонтане, изливающем в каменную чашу прозрачную воду.

— Вода течет, — сказал он сам себе, и спокойный голос старика привлек внимание спускавшихся по ступеням учеников. — Вода течет и показывает нам, как быстротечно время.

— Философ, вы себя как чувствуете? — испытывая неловкость, обратился к нему один из молодых людей. — Здесь очень жарко, вы можете получить солнечный удар.

— Всему свой черед, — размеренно произнес философ, разглаживая складки серой хламиды. — Сегодня ночью с небес падали огненные брызги, — загадочно изрек он, и ученики сгрудились вокруг него, заинтересовавшись, что философ скажет еще. — Они возвестили мне о скором прибытии непрошеных гостей. А вслед за ними придет и беда…

— Давайте, я принесу вам зонт от солнца, — предложил всё тот же учтивый юноша. Посади на солнцепек сапожника, столяра да швею — и скоро они хором предскажут тебе тридцать три несчастья, начиная со стихийного бедствия и заканчивая крушением мира. Что уж говорить о философе! Разумеется, его словам не придали должного значения. А философ между тем сообщил:

— По пустыне к нам движется караван из города Огней.

Это было последнее, что он сказал в то утро. Потом ему всё-таки вручили какой-то старый, потрепанный зонт, и старик погрузился в молчание, полное раздумий.

***

Таймири не сиделось на месте. В очередной раз проделав маневр с переправой в машину Сэй-Тэнь, она уже успела прожужжать подруге все уши.

— Неужели в мастерской счастья, и правда, готовят настоящих фей?

— А феи — это кто, волшебницы?

— А феи могут повелевать природой?

Сэй-Тэнь отхлебнула воды из второй по счету бутылки из своих запасов и принялась старательно расправляться с персиковым пудингом.

— Ну, что ты словно малое дитя! — не выдержала она. — Волшебницы бывают только в сказках, понятно?

— А-а-а, — разочарованно протянула Таймири. — Но мы разве не в сказке? Вон, какая сказочная пустыня!

— Прежде всего, феи умеют творить добро. Добро преображает…

— Тогда чем добро не магия? — вставила Таймири. — Слушай, а ты действительно собираешься поступить в обучение к тамошним профессорам? Как бы и тебя эта магия не преобразила… Представь, вернешься ты домой, а тебя не узнают.

— Не вернусь я домой, ясно? — вскипела Сэй-Тэнь. — Будь добра, оставь меня ненадолго.

Таймири сникла. В последнее время подруга была сама не своя, вечно раздражалась по пустякам и всё чаще стремилась к уединению. Не следовало упоминать при ней о доме. Ведь там у нее осталась малышка Айрин, к которой мать теперь и на милю не подпустят. Нету у Сэй-Тэнь дома — вот и весь сказ.

Едва Таймири перебралась к себе в плайвер, караван начал резко тормозить. Может, она что-то нарушила и теперь ей придется отвечать? Может, лазить друг к дружке запрещено по правилам?

Однако правила здесь были не при чем. Поезд остановился из-за Вестницы Весны, которая на фосфорной дороге оказалась совершенно случайно. Ну, еще бы! Дама, к которой перекочевала карта Таймири, утверждала, что Вестница в пустыню и носа не кажет. Но это был определенно исключительный случай. Уникальное расположение звезд, прихоть судьбы, воля злого рока (а может быть, и не очень злого). Называйте, как хотите.

Вестница Весны прекрасно понимала, что, попадись она на пути каким-нибудь кочевникам, солоно придется и им, и ей. Хотя, в основном, всё же ей. Люди ненавидели ее с незапамятных пор. С тех самых пор, как в стране Лунного камня пропали растения и птицы. Она смутно помнила время процветания, равно как и того, кто погубил природу. Кто-то воспользовался запретным колдовством и попытался стереть ей память, после чего хладнокровно заставил ее блуждать без цели, пристанища и друзей. Однако на отсутствие друзей Вестнице жаловаться не приходилось. По ее плащу вот уже который день медленно взбиралось какое-то ползучее и очень вредное растение. Это растение, похоже, считало, что на шелковом плаще живется удобнее, чем на земле. Вообразив себя вьюнком, оно завивалось колечками, а иногда даже выпускало белые ароматные цветки.

Несмотря на то, что проклятие, из-за которого она без отдыха бродила по стране, разбить никак не удавалось, Вестница была довольно-таки могущественной волшебницей. Она могла бы в два счета обезвредить вьюнок, а заодно избавиться и от вырастающих под ногами ромашек. И от птичек, которые кружились над головой да весело щебетали. И от легкого ветерка, который сопутствовал ей в странствиях. Она могла бы прогнать их всех, но тогда она бы осталась совсем без друзей. А этого-то и добивался тот, кто наслал проклятие. Он целыми веками терпеливо ждал, когда же дух Вестницы Весны будет сломлен. Как только она впадет в отчаянье, ее магические способности целиком перейдут к нему. Но Вестница почему-то не отчаивалась. И тот, кто ждал, уже наверняка зарос мхом.

Вестнице было глубоко безразлично, что творится с тем-кто-ждет. Гораздо больше ее волновало, как пройти через пустыню незамеченной. Но караван притормозил на самом ее пути, так что деваться было некуда. Люди повылезали из плайверов, вдвойне раздраженные тем, что поезд остановился в самое пекло.

— Колодец там что ли? — спрашивали пассажиры. Более веского повода для них попросту не существовало.

Те, кто был в хвосте поезда, делали ставки на колодец. Те же, кто сидел в начале цепочки, догадок не строили, ибо Вестницу они видели так же явственно, как и свои башмаки. А злости у них было хоть отбавляй.