Обсидиановый храм (ЛП) - Чайлд Линкольн - Страница 11

Проктор подумал, что если ему еще немного улыбнется удача, он сумеет перехватить Констанс и Диогена прямо в аэропорту.

Достигнув «Бомбардира», Проктор буквально взлетел по трапу в салон. Он оказался пуст, но дверь в кабину пилота была приоткрыта. Внутри нее на сидении слева сидел мужчина, одетый в капитанскую униформу. Он был занят заполнением каких-то документов.

Проктор проскользнул в кабину, ухватил мужчину за лацканы пиджака и рванул его вверх.

— Вы пилот из Шеннона? — прорычал он.

Мужчина удивленно моргнул.

— Что? Что происходит, черт побери?

Проктор еще крепче ухватил его за воротник, тем самым создавая давление на шею.

— Отвечайте на вопрос!

— Я… я один из них… — пролепетал он.

— Где второй?

— Покинул аэропорт час назад. Он уже написал свой отчет. Я свой тоже отдал.

— Отчет?

— О трагедии, — пилот постепенно возвращал себе самообладание. Очевидно, он был американцем. — Так кто вы такой?

— Здесь я задаю вопросы, — рявкнул Проктор. — Что за трагедия? И кто был вашими пассажирами?

— Их было двое. Мужчина и женщина.

— Имена?

— Они не называли нам своих имен.

— Тогда опишите их мне.

— Мужчина… примерно вашего роста. Стройный. Ухоженная бородка. Странные глаза — они… были разного цвета, — он немного помолчал, вспоминая. — А еще у него был шрам на щеке.

— А женщина?

— Молодая… лет… примерно двадцати, может, чуть больше. Темные волосы. Довольно красивая. Но я не особенно смотрел на нее, она была пьяна.

— И больше никого не было? Только эти двое?

— Да… по крайней мере, сначала.

Проктор плотнее сжал ворот пиджака пилота.

— Что вы имеет в виду под «сначала»? И что за трагедия?

Пилот поколебался.

— Ну… дело… в этой молодой женщине.

— Что с ней? — прорычал Проктор. — Что случилось с этой женщиной?

Пилот опустил глаза и некоторое время смотрел в пол, словно собираясь с силами, чтобы снова взглянуть на своего незваного гостя.

— Она умерла в середине полета.

8

— Умерла? — ошеломленно переспросил Проктор. — Умерла?!

На мгновение его взор затуманила красная пелена. То было концентрированное желание мстить и убивать, чистая злоба, незамутненная ярость. Он чувствовал нечто подобное только один или два раза за всю свою жизнь — во времена сильной опасности и физической боли. Титаническим усилием воли он заставил себя подавить этот порыв и не убить треклятого пилота прямо на месте.

Ему это удалось.

В конце концов — думал он — этот пилот был лишь мальчиком на побегушках. Вместо того чтобы убивать его, стоило выудить из него всю возможную информацию. Это принесет больше пользы.

— Расскажите мне, что случилось, — тихо потребовал Проктор.

Пилот с трудом сглотнул. Лицо его побелело и приобрело оттенок пепла, на висках и лбу выступили мелкие бисеринки пота, словно он почувствовал, какой опасности подвергся пару секунд назад.

— Мне мало что известно, — пролепетал он. — Я хотел бы рассказать вам больше… правда…

— Расскажите, все что знаете.

— Он не выпускал нас из кабины.

— Кто не выпускал?

— Тот человек. Мужчина, который арендовал самолет.

— Мужчина со шрамом?

Пилот боязливо кивнул.

— Ясно. Что еще можете сказать?

Пилот еще раз нервно сглотнул.

— Проблемы начались после того, как мы приземлились в Акжужте. Я уснул в кабине. Марк — второй пилот — разбудил меня. Я увидел на борту еще одну девушку. Блондинку. После этого до меня донеслись крики и звук сильного удара. Тогда тот мужчина… — пилот помедлил, собираясь с мыслями, — он вошел, приказал нам взлетать и не выходить из кабины, пока не приземлимся здесь, в Намибии. Он даже где-то раздобыл медицинские судна, которые оставил нам и сказал, чтобы нужду мы справляли в них…

Пилот наверно что-то заметил в глазах Проктора, потому что следующие его слова прозвучали почти скороговоркой:

— Послушайте, я ничего не видел. Она поднялась на борт в Шенноне и вполне держалась на своих ногах. А когда мы добрались сюда, она уже была мертва, ее вынесли на носилках, — он прервался. — Пока мы готовились к посадке, тот мужчина… он… натаскивал нас. Объяснял, что нужно сказать чиновникам и сотрудникам аэропорта. Он сказал, что у девушки было какое-то сердечнососудистое заболевание. С такими людьми… на большой высоте иногда случаются приступы… приводящие к летальному исходу.

— А блондинка? С ней — что? Кто она?

— Я не знаю, — пилот начал вращать головой, пытаясь освободиться. — Прошу вас, успокойтесь и не давите так сильно…

Проктор подумал, что и впрямь стоит взять себя в руки. Он отпустил воротник пилота. Тот облегченно вздохнул и кивнул в сторону взлетно-посадочной полосы, раскинувшейся за лобовым стеклом самолета.

— Вон тот сотрудник. Он опрашивал нашего пассажира.

Проктор разглядел невысокого человека в форме, на вид ему было около шестидесяти. Он стоял у входной двери в терминал, и мимо него проходило множество людей.

— Он знает больше всех о случившемся, — настаивал пилот.

Проктор пристально воззрился на него долгим суровым взглядом, после чего молча развернулся и покинул самолет.

Когда Проктор подошел к людному терминалу, сотрудник аэропорта тут же вопросительно взглянул на него. У этого мужчины были усталые, но добрые глаза, волосы он стриг очень коротко и они уже успели поседеть добела.

Завидев Проктора, большинство людей предпочло обойти его стороной, словно ощущая исходящую от него угрозу.

— Goeienaand[27], — поздоровался мужчина.

— Goeienaand, — отозвался Проктор, тут же представившись. Он знал, что официально в Намибии говорили по-английски, но большинство местных жителей свободно владело африкаанс[28]. В прошлом Проктору доводилось участвовать во множестве спецопераций, в которых был задействован этот язык, и благодаря этому он слегка поднаторел в нем.

— Praat Meneer Afrikaans[29]?

— Ja,’n bietjie. Praat Meneer Engels[30]?

— Да, — ответил мужчина, мгновенно переключившись на английский, в котором все же слышался местный акцент.

— Baie dankie[31] — Проктор оглянулся через плечо и взглянул на «Бомбардир». — Я хотел спросить вас о молодой женщине, которую… сняли с того самолета.

— Меня зовут Мазози Шона. И я здесь главный управляющий, — мужчина покачал головой. — Грустно. Очень грустно.

— Что произошло? — спросил Проктор.

Шона внимательно взглянул на него.

— Простите, а что у вас за интерес в этом вопросе?

Проктор на секунду задумался.

— Моя дочь. Это моя дочь… была на том самолете.

Лицо мужчины — и без того печальное — помрачнело окончательно.

— Мне очень жаль. Соболезную. Она умерла. Умерла в полете.

Проктор почувствовал, что что-то в нем надломилось. Он не спал уже почти тридцать шесть часов — с того самого момента, как выбежал из особняка на Риверсайд-Драйв. Почти все это время он находился в состоянии повышенной боевой готовности и под воздействием постоянного груза тревоги не чувствовал усталости. Но теперь она навалилась на него. Он не плакал с шестилетнего возраста, но, заговорив, он услышал, как его голос предательски дрогнул, и почувствовал, как глаза увлажнились от подступивших слез. Догадавшись, что сейчас эта сцена лишь сыграет на руку его спектаклю, он позволил слезам сбежать по щекам.

— Пожалуйста, — пролепетал он. — Пожалуйста, вы должны мне помочь! Я… я старался угнаться за ними… но прилетел слишком поздно. Asseblief[32], мне нужно знать, что там произошло. Вы понимаете? Мне нужно это знать!..