Город - Константинов Владимир - Страница 25

- Н-да. Действительно. Я как-то ни того... - стушевался Рыжих, но тут же воспрянул духом и обратился уже к правителю: - А что если его интегрировать в наше, так сказать, сообщество?

Правитель укоризненно покачал головой.

- Будьте проще советник и к вам потянутся люди. Расшифруйте, что хотели сказать?

- Дать ему приличную должность, женить на этой бабе-суперменше...

- Женщине, советник, женщине, - поправил его правитель.

- Я и говорю, Великий, - кивнул Рыжих, - женить на этой сучке.

- Словом, вы предлагаете его купить? - спросил правитель.

- Вроде того.

Пантокрин Великий повернулся к премьеру, сказал заинтересованно:

- А что, мысль, по-моему, очень интересная?

- Сергей Апполонович судит о других людях, исходя из собственного опыта, - ехидно улыбнулся Грязнов-Водкин. - Но только шпион не покупается и не продается. Он фанатик, псих.

Правитель был крайне озадачен.

- Что же делать?

Премьер развел руками.

- Пока не знаю. Надо думать. Мы должны что-нибудь придумать. И мы придумаем.

- Ну да. Если долго мучиться, что-нибудь получится, - нехорошо рассмеялся Рыжих.

- А что если устроить ему побег? - подал голос Киндеровский.

Все недоуменно на него уставились.

- Вы вероятно пошутили, советник? - сочувственно проговорил правитель. Так разговаривают с неизлечимо больными, либо приговоренными к смерти.

От тона правителя Киндеровский несколько смутился, но лишь на мгновение. Затем, стал уверенно развивать свою мысль.

- Нисколько, Ваша Гениальность. Во-первых, все мы знаем, что он от нас все равно никуда не денется. Во-вторых, побег надо организовать таким образом, чтобы он бежал не один, а с нашим агентом.

- Так-так! - оживился премьер. - В этом положительно что-то есть. Вы хотите сказать, что он сам приведет агента, а следовательно и нас, к своим сообщникам?

- Вот именно, - кивнул Киндеровский.

- Что ж, предложение дельное, - вынужден был признать правитель. - То только все нужно сделать так, чтобы комар носа не подточил.

- Все будет в лучшем виде, - заверил его Грязнов-Водкин. - Это дело я поручу лично Кулинашенскому. Он специалист по таким делам. В молодости сам не раз бывал "подсадной уткой".

- Тогда за дело, - правитель прихлопнул по столу ладонью. - О ходе операции меня информировать.

- Безусловно, Великий, - заверил его премьер-министр.

3. В тюрьме.

Тюрьма в городе, как и все тюрьмы, была грязная, сырая, ужасная. То ли их строят на таких гиблых, сырых местах, то ли такова их природа? Непонятно.

Когда дюжие куклявые охранники, эти добровольные помощники смерти, притащили Орлова в камеру и бросили на нары, он тут же уснул сном праведника. Последние события окончательно его доконали. Даже "супершпионы" имеют право на отдых. Верно?

Сколько он проспал, Григорий не имел ни малейшего представления. Но проснулся от страшного зловонья. Открыл глаза. От увиденного ему стало не по себе. Буквально рядом лежал полуразложившейся труп и вонял так, что даже чертям бы стало тошно. Откуда он взялся? Очередные заморочки этого "милого" городка и населявшей его нечистой силы? Не иначе. Страшно захотелось курить. Орлов пошарил по карманам и обнаружил, что сигареты кончились. И тут услышал сиплый голос:

- Что ты ищешь, земеля? Сигареты?

Огляделся. Никого, кроме полуразложившегося рядом трупа. Орлов похолодел. Неужели голос принадлежал этому вот? Будто в подтверждение, труп зашевелился, сел на краю нар, свесив тонкие полусъеденные гниением ноги, кое-где виднелись даже кости. Он повернул к Григорию черное все в страшных язвах лицо. По-существу это было уже не лицо, но ещё не череп. Правая щека свисала большим лоскутом, обнажая зубы. На одном из коренных зубов золотая коронка. Но самое удивительное было то, что в темных, изъеденных гнилью глазницах этого полутрупа - полускелета неукротимой жизнью горели глаза. Картина была настолько ужасной и отвратительной, что Орлов невольно закрыл глаза. Ничего омерзительнее ему ещё не приходилось видеть! Сколько же можно испытывать его терпение? Нечисть поганая! Ощутил, как внутри поднимается волна злобы. И это было хорошим признаком. Голова сразу прояснилась, в ней появились свежие мысли. Главное - взять себя в руки и не поддаваться панике.

- Послушай, приятель, ты бы не мог немного отодвинуться? Невозможно дышать от твоей вони.

- Да?! - удивился он. - А я совершенно ничего не чувствую. Представляешь?!

- Ничего удивительного. Когда постоянно живешь в дерьме, то свыкаешься с запахом настолько, что перестаешь его замечать.

- Да, да, ты совершенно прав, - охотно согласился "труп".

- Откуда ты появился?

- Я был здесь всегда.

- Как так?

- Возможно у меня была другая жизнь, но только я её уже не помню. Да нет, жить вполне можно. Крыша над головой, кормят регулярно. Чего ещё надо? Только вот паразиты эти досаждают, спасу нет.

- Какие ещё паразиты?

- А вот, видел? - он распахнул прикрывавшие грудь лохматья.

И Орлов увидел белых, жирных, безобразных копошившихся червей. Это было уж слишком. Приступ тошноти сорвал Григория с нар и бросил к стоявшему в углу унитазу. Рвало его минут десять.

- Странно, - удивлялся меж тем труп, - отчего-то на этих паразитов все одинаково реагируют? Очень странно! А ты наверное шибко крутой, да?

- Почему ты так решил?

- А ко мне всегда садят самых крутых. После меня они сразу становятся мягкими, как валенок.

А ведь верно. Орлов мог терпеть и пытки, и побои, но одна мысль провести остаток дней в этой вот вони была невыносимой. Нет, надо обязательно вырваться отсюда, и чем быстрее, тем лучше. Григорий конечно же понимал, что все это ничто иное, как очередные штучки нечисти, но перебороть колом вставшее в горле отвращение не мог. И принялся тарабанить в дверь. Через минуту откидное окошко на двери открылось и в нем показалась заспанная физиономия стражника. Он добродушно рассмеялся.

- А вы, господин шпион, молодец! Целых восемь часов молчали. Нашего мертвяка до вас никто больше двадцати минут не выдерживал. Я и сам, грешным делом, никак не могу к нему привыкнуть. Стараюсь не смотреть. Такая погань! Тьфу!

- Отведи меня к своему начальству, приятель.