Город - Константинов Владимир - Страница 10

- Представляю, что было с ним, когда он пришел в себя.

- Потому-то я со вчерашнего дня и прятался под этим столом. Вот так, из-за своего веселого характера и страдаю. Внушишь какому-нибудь убогому, что он самый большой начальник и забудешь. А через какое-то время видишь его по телику. Он и правда в большие начальники выбился. И хотел бы исправить ошибку, да уже не в сотоянии. Около него такая кодла крутиться, внушают, что он гений. Куда мне до них.

- А как же ты получил задание относительно меня?

- А аппаратура, Гриша?! Считаешь, что мы провинция, совсем отсталые, да? Что у нас нет этих крутых сотовых телефонов что ли?

- Ты меня убедил, приятель. Меня правда здесь считают за шпиона?

- А ты хочешь сказать, что ты не шпион? Так?

- Разумеется. Просто я получил от своего шефа задание съездить в Горновск. А на автовокзале по ошибке сел в ваш автобус. Честное слово!

- Да верю я тебе, Гриша. Верю. Только начальство считает, что ты шпион и ты им будешь. Это определенно. Давай ещё по чуть-чуть, а?

Орлов разлил остатки коньяка. Выпили.

- А что за автобус такой? Летает, ржет и прочее?

- Ничего особенного, - снисходительно ответил Тимка. - Немного инженерной мысли, немного колдовства. Кондукторша Зойка - она же ведьма. Натуральная. Автобус сварганили по принципу работы её метлы.

- Как это?

- Ну ты, Гриша, даешь?! Что я тебе Леонардо да Винчи?! Еще и в технике должен разбираться?! - проговорил кот заплетающимся языком. Он основательно захмелел. Встал, неуверенной походкой прошелся по столу, сбив по пути фужер, спрыгнул на колени Орлову, встал на задние лапы, передними обхватил его за шею, прижался влажным и хлодным носом к его щеке. Сказал приникновенно:

- А хорошо сидим, Гриша! Да?! Классный ты, скажу, мужик! Ну. Вот такой! И что эти козлы к тебе привязались?

- Слушай, Тимка, как бы мне выбраться из этого города?

- И не мечтай. Выброси эту бредовую идею из головы. Это ещё никому не удавалось.

- Что же мне делать?

- Спроси что-нибудь полегче.

- Что меня ждет?

- То, что ничего хорошего, - это я тебе гарантирую. - Он приблизился почти вплотную к уху Орлова и торопливо зашептал: - Сегодня ночью к тебе в номер должен явиться суперагент, который попытается завладеть твоей сутью.

- Чем-чем? - не понял Григорий.

- Ну душой, разумом, то-есть превратить тебя в зомби. Понял?

- Понял. А кто он такой, этот суперагент?

- Я не знаю. И вообще, приготовься. Тебя ждет сегодня нелегкая ночь. Но только это сугубо между нами. Понял?

- Могила, - заверил Орлов. - Спасибо тебе, Тимка!

- Что-то меня совсем растащило с этого коньяка, - признался кот. Полезу под стол, отдохну чуток. И вот ещё что. О том, что меня видел Агапкину ни слова. А то выгонит на чердак. А там такие сквозники. Ни в моем возрасте и ни с моим радикулитом по чердакам лазить.

- Будь спокоен, Тимка. Можешь на меня расчитывать. Может быть ты...

- Нет, Гриша, - перебил его кот. - На мою помощь не расчитывай. Я трус по природе. Если что, сходу тебя продам. Так-что, тебе лучше со мной не связываться. Так спокойнее. Ну, бывай! Удачи тебе, Гриша!

- Спасибо, Тимка! - ещё раз поблагодарил его Григорий. Замечательный, оказался кот. Из всех, кого он встретил в этом городе, Тимка был самым порядочным.

А впереди Орлова ждала ночь. Проблема прожить её до утра была, по всему, весьма проблематична. И главное аппелировать не к кому. Сам угодил в эту историю по собственной глупости.

4. Первое Великое видение Максима.

Из-за дальней островерхой горной гряды, тающей в сиреневой дымке, показалось величественное ослепительно-оранжевое светило. Оно было огромным, раза в три больше солнца. Его первые лучи достигли великой долины, в мгновение преобразив все вокруг. Крохотными яркими звездочками вспыхнули росинки на высоких травах, крупные прекрасные цветы повернули к светилу головы, птицы встретили его приход многоголосым пением.

У Максима радостно и гулко забилось сердце от этой красоты и от предчувствия приблежения той минуты, ради которой он и был рожден. Он это знал. Знал наверняка. И это светило, и эту прекрасную долину он уже не раз видел в пророческих снах своих. И знал, что сделает в следующую секунду. Он пошел по Великой долине навстречу дальним горам. Холодная роса обжигала его босые ноги, молодой упругий ветер бил в лицо, развивал белые одежды, горячее светило обжигало кожу. Шел под неумолочный высокий звон сонмища цикад - этого гимна торжества жизни, а встречавшиеся на пути благородные львы и грациозные антилопы, мощные, страшные на вид носороги и ни менее мощные бизоны, волки и зайцы, медведи и лисицы, кони, коровы, олени и другое малое и большое зверье ели сочную духмяную траву и провожали его добрыми и кроткими взглядами.

Так шел он день и ночь, и ещё день и ночь. В кровь сбились его ноги, запылились и обветшали белые одежды. А он все шел, шел, шел. И не испытывал ни боли, ни усталости, ни голода и жажды. Приближение великой минуты наполняло все его естество могучей энергией, удесятеряло силы.

Лишь к полудню третьего дня достиг он подножия гор. И открылась перед ним широкая беломраморная лестница, тающая в белых курчавых облаках. С благоговейным трепетом ступил Максим окровавленной ногой на холодную её ступень. До самого вечера шел он вверх по ней, пока не достиг ослепительно-сияющей вершины её. И тогда прозвучал волшебный, чарующий голос:

- Здравствуй, сын мой! Я ждал твоего прихода.

Не смея поднять глаза, Максим опустился на колени, проговорил робко и радостно:

- Здравствуй, Создатель!

- Ты готов к подвигу?

- Да, Создатель!

- Укрепил ли волю свою?

- Да, Создатель!

- Закалил ли сердце свое?

- Да, Создатель!

- Встань с колен, подойди ближе.

Максим повиновался. Он уже ощущал теплые волны исходящей от Создателя энергии.

- А ты уверен, что способен это сделать?

- Да, Создатель!

- Что ж, ты сам выбрал свой путь. Знаешь ли ты насколько он будет тяжек?

- Да, Создатель!

- И это тебя не страшит?

- Нет, Создатель!

- Тогда благословляю тебя, сын мой, на подвиг! Подними голову, посмотри на меня.

Максим взглянул и, не удержавшись, невольно вскрикнул от нахлынувшего на него восторга и упоения. От ослепительно-белого животворящего света ему стало вдруг необыкновенно легко и радостно. И ещё более укрепился разум его решимостью, а сердце воспылало великим огнем жертвенности.