Время орка - Гарин Дмитрий - Страница 20

История о единственном удачном побеге вселяла в Эдуарда уверенность, но, в то же время, ничто не могло подтвердить правдивость слов старого заключённого. Быть может, ум старика отказался ему служить? Пресловутый беглец мог просто-напросто утонуть, как и остальные. Однако Ярви уверял, что грот существует, причём делал это так настойчиво, будто видел его своими глазами. В конце концов Эдуард не устоял перед его энтузиазмом, и начались их тренировки.

Сам Ярви утверждал, что прекрасно плавает, в чём его напарник ни капли не сомневался, ведь вор был южанином, уроженцем побережья Поперечного моря, а там люди учились плавать раньше, чем ходить. Выросший среди бескрайних полей и степей Простора, Эдуард тоже умел плавать, но ему стоило поработать над дыханием. Кроме того, цепь, которой их непременно скуют, выводя наружу, требовала от беглецов абсолютной слаженности движений, когда те окажутся под водой.

У них была одна попытка… и наказанием за ошибку стала бы гибель.

Над головой простирался лёд. Эдуард слышал, как он глухо потрескивает под ногами людей, как их крики доносятся сверху, превращаясь в далёкие неразборчивые отголоски, словно долетавшие из другого мира.

Как только прорубь осталась позади, вода стала гораздо прозрачнее. Впереди показалась тёмная громадина скалы, уходящей в каменистое дно. Первые предательские спазмы в груди Эдуарда начались, когда беглецы достигли этой угрюмой каменной стены.

Ничего. Ни пещеры, ни трещины, ни какого бы то ни было намёка на отверстие.

Лёгкие Эдуарда начинали гореть огнём, в то время как сам юноша отчаянно пытался сдержать нарастающую панику. Ярви указал рукой в сторону, и беглецы попытались обогнуть огромную колонну, словно подпиравшую ледяной свод. Всё, что они видели перед собой, — неровная поверхность неумолимого камня, тронутого кое-где водорослями.

«Я умру здесь, — подумал Эдуард, чувствуя, что воздух вот-вот извергнется из его груди, — и эта скала станет моим надгробным камнем».

Цепь больно дёрнула руку, прервав мрачные мысли. Ярви тянул его куда-то ко дну.

Сначала Эдуарду показалось, что напарник просто утонул, но потом юноша и сам увидел тёмную линию еле заметной трещины, в которую едва мог протиснуться человек. Как мурена, покрытый татуировками южанин скользнул внутрь, однако более крупному и широкому Эдуарду не удалось проделать это с той же лёгкостью. Он сильно ударился грудью о камни, и в этот момент взбунтовавшееся тело исторгло из себя последние запасы драгоценного воздуха. При попытке нового судорожного вдоха в его грудь устремилась только вода.

Перед тем как потерять сознание, Эдуард с ужасом понял, что тонет.

Глава десятая. Сделка

Сантарская блуждающая стрела, именуемая также жалящей, имеет таковую форму наконечника, что, уколов жертву, неизбежно оставляет в её плоти отравленные осколки, вызывающие скорую и мучительную гибель. Появилась на Самоцветных островах. Запрет к использованию объявлен пятым военным эдиктом Конрада I Завоевателя, от 735 года эры человека.

«Орудия и приёмы военного дела восьмой сотни»

Пальцы Оша вцепились в древко копья так, словно это была палка, протянутая утопающему в трясине. Тем временем свободная рука развязывала ремень, прикреплявший ножны короткого меча к поясу.

— Много их? — спросил он.

У входа в пещеру стоял тревожно озирающийся Ярга. Он чуть вздрогнул от вопроса.

— Не знаю, — замялся коротышка. — Столько!

Орк показал свои руки с растопыренными грязными пальцами.

С тех пор как Локвуд принялся врачевать рану Ургаша, прошло две ночи. Всё это время Зора сторожила жилище вождя, а Ош находился подле Адама, выполняя просьбу старика. И вот произошло то, чего они опасались более всего.

Рука наконец справилась с креплением ножен. Сняв меч с пояса, Ош бросил его Адаму. Клинок его отца.

— Умеешь с ним управляться?

Тот растерянно кивнул. Он был встревожен происходящим не меньше Оша. Тот факт, что ему, пленному человеку, давали в руки оружие, совсем не добавлял спокойствия.

— Пойдешь со мной, — бросил Ош.

Бесцеремонно вытолкнув орка-коротышку, Ош покинул пещеру. Стояло раннее утро, но солнце ещё не показалось из-за горизонта. В лагере орков царила тревога. Тут и там слышались возгласы, вспыхивали короткие ссоры и потасовки.

Одна из таких потасовок была прямо перед жилищем Ургаша. Приблизившись, Ош понял, что это не просто драка, а самый настоящий бой. Оттеснённые к скальной стене, Зора с близнецами отбивались от шести-семи орков, под ногами которых уже лежали два мёртвых сородича.

Всё это время троицу спасало лишь то, что их нельзя было обойти сзади, а нападавшие, превосходившие их числом, по неопытности мешали друг другу.

У входа в жилище вождя, держась за окровавленный живот, сидел на земле Ушан. Был ли он ещё жив или уже перешагнул порог Вечной ночи? Ош не знал этого.

Внутри хижины угадывалось какое-то движение.

Перед Ошем встал выбор: то ли ринуться внутрь на спасение раненого великана, то ли помочь в неравном бою Зоре. Думать было некогда. Решение пришло само собой.

Выхватив нож, Ош бросил его в одного из нападавших, удовлетворённо отметив вязкий звук, с которым лезвие погрузилось в спину противника. Воспользовавшись внезапностью, орк атаковал отступников сзади.

В этот момент воздух сотряс страшный крик Ургаша. Это был полный боли и злобы рёв умирающего дикого зверя.

* * *

Дрова в очаге почти догорели, как и силы Локвуда. Заручившись поддержкой усталости, в полумраке к старику бесшумно подкрадывался сон.

Сколько он уже не спал? Сутки? Двое? Вивексия[1] закончилась много часов назад, но руки старика всё ещё дрожали. В подобные моменты многие врачеватели словно вступают в бой с самой смертью, пытаясь вырвать из её костлявой хватки жизнь своего пациента. Ключнику дома Олдри оставалось лишь смотреть ей в лицо, надеясь, что она отвернется первой.

Под ворохом звериных шкур покоился Ургаш. Орк дышал хрипло, но спокойно. Лихорадка прошла, но Локвуд не мог сказать, было ли это хорошим знаком или же свидетельством скорой смерти вождя. Знания внутреннего строения орков у него были весьма поверхностные.

Старик сделал всё, что мог. Зазубренные осколки стрелы, закалённой в смертоносном яде императорской жабы, что водилась лишь на Самоцветных островах, теперь покоились в деревянной плошке. Жала из ядовитого металла. Каждый раз, когда старик смотрел на них, ему не верилось, что Ургаш вообще прожил так долго. Любой человек на его месте уже давно предстал бы перед судом Древних.

У входа в жилище сидел Ушан, растирая в каменной плошке какие-то лекарственные травы. Периодически он отрывался от этого занятия, чтобы ответить Зоре, осторожно справляющейся о состоянии вождя.

Чтобы согнать дремоту, Локвуд решил сменить компресс. В этот момент он услышал снаружи грубые голоса орков. Несмотря на то что разобрать их исковерканный диалект было очень сложно, ключник понял, что там назревает что-то дурное. Орки хотели видеть вождя. В их словах легко угадывались настырность и вызов.

Значит, произошло то, чего опасался Ош. Кто-то из орков пожелал занять место Ургаша, воспользовавшись слабостью вожака. Этот жестокий обычай орков был хорошо известен.

Не успело утомлённое сознание ключника толком осознать, что происходит, как снаружи завязалась драка.

— С ним будь, — коротко велел Ушан, указав своей палкой на Ургаша, и поднялся.

Кто-то сорвал полог, закрывающий вход. В тусклом свете зачатков далёкого восхода появилась лохматая фигура. Путь ей тут же преградил Ушан. Старый слепой орк успел пару раз угостить непрошеного гостя своей палкой, перед тем как его самого ударили в живот коротким кривым ножом.

Отпихнув ослабшего калеку со своего пути, пришелец двинулся к постели Ургаша. Его рука сжимала окровавленный клинок, а единственный желтый глаз горел в полумраке недобрым огнём.