Каллиграфия (СИ) - Флоренская Юлия - Страница 44

Выступив на середину горбатого мостика, Аризу Кей возвела глаза к небу, расправила плечи и в секунду утратила свой человеческий облик. Упругим серебристым пучком света промчалась она через переплетенные ветви сакур и мерцающей точкой исчезла в бездонной выси.

Те, кто видел ее перевоплощение, - а таковых было лишь несколько малышей, сооружавших шалаш в кустарнике акации, - обомлели от страха, смешанного с удивлением.

- Она бросила нас? - пропищала девочка лет десяти, округлив глазки-бусинки.

- Вот еще! - отозвался мальчик посмышленее. - По делам она полетела, только и всего. У волшебников ведь тоже дела есть.

- Значит, за нами теперь никто не следит? - обрадовался малыш-непоседа со смешным чубчиком на голове. - Айда к сосновому лесу! Всегда хотел узнать, что там, за ним.

- А ну-ка стоп! Даже не думайте об этом! - раздался измученный голос Клеопатры. Опутанную водорослями и мокрую с головы до пят, ее вынесло на порог красной пагоды невесть откуда взявшейся волной. Отфыркиваясь и отплевываясь, она держала в руках абсолютно сухую книжку о приключениях норвежского путешественника, и вид африканки производил на детей куда более устрашающее действие, чем ее слова. - Мне велено за вами присматривать, к тому же калитка на запоре. Так что идите, играйте, да чтобы тихо!

Когда дворик вокруг пагоды опустел, она перелистала страницы, желая убедиться, что текст не пострадал от воды. «Невозможно, - думала она, - чтобы простая фантазия могла натворить столько беспорядка!»

***

Тем временем над Средиземным морем занималось утро. Джулия спала, склонив голову Кристиану на плечо; черный плащ валялся где-то у нее в ногах. Франческо сопел и присвистывал, точно закипающий чайник, а Джейн, решив вести походный журнал, неразборчиво строчила у себя в блокноте.

- Приехали! - по-гречески объявил пилот, спрыгнув на посадочную площадку. Только сейчас Джейн рассмотрела его, как следует: спутавшиеся от ветра, темные прямые волосы; молодое совсем еще лицо, открытый и бесстрашный взгляд...

- Kalosorizma! [27] - сказал он, протянув ей руку.

- I... I don’t understand,[28] - смутилась англичанка, однако тут же сообразила, что от нее требуется, и без колебаний воспользовалась предложенной помощью.

Джулия и Кристиан пробудились от дремоты почти одновременно и отпрянули друг от друга с такой силой, что, если бы не ремни, они непременно свалились бы с кресел.

- Вот, держите, - застенчиво проговорила Венто, подавая ему запачканный плащ. - М-да, изрядно я его по полу повозила.

- О, совершенные пустяки! - отвечал тот. - Эта ткань хороша тем, что ее не нужно стирать, - Сказав так, он встряхнул френч и облачился в него, как ни в чем не бывало.

Оставалось растолкать Франческо, который упорно не желал просыпаться. Он отмахнулся от Джейн, пробормотал что-то нечленораздельное и перевернулся на бок, насколько позволяло жесткое кресло.

- Нет, кем он себя возомнил?! - воскликнула англичанка и взялась его тормошить. - Некогда в спячку впадать, эй, ты, лежебока!

Лежебока опять что-то промычал, и стало ясно, что таким способом его вовек не дозовешься. Наконец подоспел с бутылкой минералки пилот, без зазрения совести вылил ее содержимое Росси на макушку и с невинной улыбочкой вручил итальянцу его вещи.

- Поливают тут всякие, - ворчал потом Франческо, плетясь по росистой траве. - Нет, чтобы подождать хотя бы пять минуточек! Непокладистый народ эти греки.

Джейн уже почти свыклась с мыслью, что не увидит Крит таким, каким изображают его на рекламных проспектах: страной лазурного моря и золотистых пляжей, щедрого солнца и оливковых рощ. В буклетах пишут, будто каждая пядь греческой земли дышит тысячелетней историей, а на деле от нее пахло сыростью да перегноем. Джейн впервые остро ощутила, сколь бесприютна она в этом мире: флаг старой доброй Великобритании последний раз трепетал для нее над лондонской ратушей, когда ей было двенадцать. Затем - переезд, странствования с родителями по Европе, бесконечные потери и лишения, не за горами смерть отца. Не вынеся горя, вскоре умирает и мать. К тому времени девочке исполняется шестнадцать, и ее раньше срока берут в Академию Деви. С тех пор она не смеет даже помышлять о том, чтобы навестить родину. Ее там не ждут.

Поездка на Крит - новый, неожиданный поворот в судьбе Джейн, и кто знает, какие рытвины поджидают ее на этом серпантине.

[23]   мой свет (греч.)

[24]   Метакса - греческое бренди

[25]   Батюшки-светы! (ит.)

[26]   Отрывок из повести Тура Хейердала «Путешествие на «Кон-Тики»»

[27]   Добро пожаловать! (греч.)

[28]   Я не понимаю (англ.)

Глава 13. Отравить Актеона

Приближалось лето. Декабрьское солнце Аргентины пекло неимоверно, и Туоно, из-за отсутствия в номере кондиционера, плавился заживо, что, впрочем, отнюдь не усмиряло его гнева.

- Паршивый отель! Паршивое обслуживание! А тут еще эта скверная новость! Проклятье!  - бушевал он, мотаясь по комнате и опрокидывая стулья. По каким-то лишь ему доступным каналам он узнал, что взрыв, так искусно и расчетливо подготовленный им взрыв, нисколько не навредил путешественникам, но даже, наоборот, поспособствовал их скорейшему прибытию на Крит. Он был в бешенстве и крошил всё, что попадалось под руку. Нужно было видеть, как изуродовал гнев его и без того непривлекательное лицо, как вздулись мускулы на его непропорционально длинных руках, какое звероподобное обличье принял он всего за несколько минут!

Аннет предпочла исчезнуть, не дожидаясь, пока очередь дойдет до нее. Выскользнув на улицу, она бросилась бежать по незнакомым ей улочкам, обмирая от ужаса при мысли об этом разъяренном орангутанге, о том, что случится, если Туоно ее настигнет. Но погони не было, и когда Аннет приостановилась, чтобы отдышаться, когда страх отпустил ее и она огляделась, она вдруг осознала всю свою беспомощность. Что это за город? Что за люди его населяют? И на каком языке с ними следует говорить? У нее не было ни гроша, ни даже черствой корки хлеба.

«Попала ты в переплет, теперь думай, как из него выпутаться».

Она затерялась где-то в центре городка, между музеем с невразумительным названием и рынком сувениров ручной выделки. Там было не продохнуть. Местные жители толклись и гомонили, из-за чего Аннет, которая сперва хотела устроиться на скамейке под навесом, вынуждена была изменить свое решение. Вдобавок ко всем бедам, к ней прицепился какой-то плохо пахнущий субъект и стал допекать своей болтовней. В результате, ей пришлось проделать два с лишним километра, чтобы от него отвязаться. Очутившись вблизи от электростанции, мостом пролегшей между берегами, она принялась раздумывать.