Муж мой - шеф мой? или История Мэри Блинчиковой, родившейся под знаком Тельца - Ларина Елена - Страница 40

— Ну что, Мария Николаевна, вы готовы дарить людям счастье? — он улыбался во весь рот, отчего лицо его приобрело форму, которую многие древние мудрецы сочли бы верхом совершенства — круг.

— Боюсь, что счастливые дары — не моя профессия. Вы так быстро ушли, что недослушали: я тороплюсь в университет.

— Прискорбно, — круг наумовского лица вытянулся в овал. — Но ничего, как говорится, не попишешь. Может, завтра? Только не говорите, что и завтрашний вечер у вас занят.

— Вы угадали, — мне стало вдруг весело.

В конце концов, он меня уволить не может, да я в самом деле занята!

— Что ж, — вздохнул финдиректор. — Вы девушка юная, красивая, а я, увы, уже немолод, — он перевел дух, видимо, давая мне шанс возразить.

Не воспользоваться этим шансом почти наверняка означало нажить себе врага: во взгляде собеседника читалась обида.

— Ну что вы, дело совсем не в этом. Просто я не свободна, к тому же мне нужно в университет, за знаниями.

— Вы разве замужем? — финдиректорский взгляд пылал удивленным недоверием.

— Извините, я спешу, сегодня важная лекция, — не очень ловко уклонилась я от ответа.

— Может быть, вас подвезти? — но особого энтузиазма в его голосе не было.

— Нет, спасибо, мне недалеко. Всего доброго.

— И вам, и вам того же…

Я со вздохом облегчения развернулась и тут же увидела перед собой вездесущую Сушкину. С ехидной ухмылочкой она вышагивала мне навстречу. Не иначе все это время паслась где-то неподалеку.

— Зонтик забыла, — бросила Сушкина на ходу, — а завтра с утра опять дождь обещали. А у вас тут, смотрю, рандеву намечается?

Я промолчала.

— Ладно, ладно, мы — не любопытные, в чужие шашни носа не суем, — злобные подведенные глазки хитро сверкнули.

Я чувствовала себя так, словно меня вымазали грязью с ног до головы. Чтоб у тебя каблук сломался, подумала я с досадой. И тут же услыхала позади себя сдавленный вскрик.

Сушкина сидела на корточках, обхватив руками правую лодыжку. Все-таки есть справедливость на белом свете!

— Ногу подвернула. Мамочка! Больно-то как! — охала Сушкина.

— Подожди, давай помогу, — обхватив ее за талию, я помогла ей встать на ноги.

— Я здесь! — Обрезкин наподобие Бэтмена метнулся на помощь.

Оказывается, он еще не ушел и следил за развитием событий. Сушкина томно стонала и опиралась на плечо финдиректора. Может, он утешится в ее прелестном обществе?

Наум услужливо вызвался отвезти пострадавшую домой, и парочка поковыляла к его машине. На лице директора по внешним связям было выражение плохо скрываемого удовлетворения; зонтик, как и следовало ожидать, был Сушкиной уже не нужен.

СТРАСТИ ПО БЛИНЧИКОВОЙ

Несколько месяцев пролетели как один день. Надвигались конец декабря, Новый год, сессия и новый виток отношений со Степаном.

Примерно раз в неделю я уступала настойчивости Полозова, и мы встречались. Выбор места всегда был за мной, и я пользовалась этим на полную катушку. Полозов безропотно терпел балет в Мариинке, выставки и вернисажи в Манеже и даже походы в Эрмитаж. Ресторанов я старалась избегать — соблазн, конечно, был велик, но я боялась, что Полозов выпьет и станет неукротим, а постель еще не входила в мои планы. Тем более что я не собиралась делить его с кем-либо другим…

Полозов очень долго скрывал от меня наличие любовницы, по словам Полозова, «бывшей». Я давно не была маленькой наивной дурочкой и морально была к этому печальному факту готова, но когда удостоверилась, все равно расстроилась. Любовницу звали Инесса, а занималась она в офисе — кроме как исполнительным директором — юридическими вопросами.

Степан уверял, что давно не спит с Инессой и она просто ценный толковый работник холдинга, но я сомневалась в этом. Времени с ней он проводил предостаточно: почти каждый раз, когда Степан бывал в офисе, они уединялись в его кабинете, да и вечерами, по словам верного Муханова, часто куда-то уезжали. Видеть ее не доставляло мне никакого удовольствия, и я избегала общения с ней, то же самое можно было сказать об Инессе. Надо отдать ей должное — она отличалась умом и сообразительностью и никогда не нападала на меня, во всяком случае пока.

Также где-то существовала законная супруга, холеная неприступная дама, которую я имела честь видеть тогда на фуршете. Здесь начиналось самое интересное — в последнее время Полозов все чаще и чаще говорил о том, что скоро разведется и поступит «в мое полное распоряжение».

Я предоставила событиям развиваться своим ходом и ждала. Степан смотрел на меня с обожанием и выполнял практически любые желания. Подарков его — боже, чего мне это стоило! — я не принимала, отвергая их с гордым видом, и это заводило его еще больше.

Перед Новым годом, как и всегда, повсюду царила предпраздничная сумасшедшая суета. Был последний рабочий день. Увешанный разноцветными гирляндами, дедами-морозами и всякой новогодней чепухой, офис походил на веселый игрушечный магазин. Никто давно не работал — все готовились к грандиозному застолью.

Степан сидел на краю моего стола и, игриво покачивая ногой, уговаривал остаться на праздник.

— Мэри, я очень прошу — останься, это будет твой первый Новый год в фирме, а потом мы куда-нибудь уединимся и поговорим… — в хрипловатом голосе явственно зазвучали интимные нотки, светлые глаза медленно прикрывались.

О, я слишком хорошо знала этот голос и этот взгляд! Но пока он не разделается с женой и мымрой, я буду стоять на своем и не сдам позиций.

— Степан Борисович, вы же в курсе, в университете зачет и мне нужно будет уйти, — пропела я, перебирая и сортируя папки.

— Но послушай! — Степан наклонился через груду бумаг и попытался обнять меня.

Целая стопка документов поехала и рухнула на пол, один из телефонов стоял на самом краешке и вот-вот собирался сделать то же самое. Со стороны мы смотрелись, наверно, забавно: исполнительный директор почти лежит на столе, а его секретарша вяло сопротивляется, отмахиваясь договорами и факсами.

Дверь распахнулась.

— Всем привет! — как обычно внезапно, в комнату ворвалась Инесса.

Одета она была — тоже, впрочем, как обычно, от кутюр, то есть умопомрачительно и очень похоже на наряд Мэри Поппинс: ярко-синее платье и ослепительно белый воротничок. Помнится, она еще пела: «Ах, какое блаженство знать, что я — совершенство, знать, что я — идеал…» Полозов, закусив губу с досады, поправлял галстук.

Сейчас начнется! Молниеносно оценив рекогносцировку, Инесса ринулась в бой.

— Дорогой, — подлетела, и обняла, и поцеловала, и воротничок поправила.

Я даже позавидовала такой энергии и упорству. Видит же, как Полозов на меня смотрит, а до последнего борется! Ну да ладно, пусть голубки воркуют, а мне надо работать. Собрав с пола рассыпавшиеся документы и приняв независимый вид, я уселась на место и продолжила разбирать завал из бумаг. Это — в отдел коммерческой недвижимости. Эту папку от Наума — в загородную. А это почему у меня валяется, давно должно быть в отделе аренды! Да, Мэри, бить тебя некому, совсем обленилась. Не обращая ни на кого внимания, я взяла трубку местного аппарата.

— Алло, аренда? Виталик? Пошли ко мне, пожалуйста, кого-нибудь договора забрать… Спасибо.

— А еще, милый, я хотела тебе сказать, что все утро не могла найти твои перчатки, ну помнишь, те, замшевые, мы их покупали в Париже… — Инессу нисколечко не смущало, что Степан раздраженно отстранял ее рукой и смотрел в мою сторону.

— Здравствуйте, компания «Айс-Парадайс», — надо же, еще остались работающие люди! Никогда прежде телефонный звонок так не радовал меня. — Подождите, пожалуйста, я попытаюсь…

— Но твоя мама всегда говорила, что синий цвет… — трескотня не умолкала ни на секунду, Инна висла на Степане.

Обрезкин хотел было зайти, уже просунулся, но замер на полдороге и быстро закрыл за собой дверь.

— Но мы должны непременно поехать к Всеволоду Анатольевичу, иначе…