Покушение на зеркало - Кондратов Эдуард Михайлович - Страница 23

- Хорошо, я подумаю, - сказал я и, загасив сигарету в бронзовой, с взбрыкнувшим Пегасиком пепельнице, поднялся с кожаного кресла.

...Такой вот интересный разговор произошел у меня с "главарем" в половине одиннадцатого. К тому времени я уже успел убедиться, что посетившей меня вчера вечером идее быстренько продать дачу можно убираться восвояси. Напечатать мое объявление газеты - а я позвонил с утра в пять или шесть редакций - могли лишь на следующей неделе. Но еще хуже, что подобных предложений на их страницах были если не сотни, то многие десятки. Клюнуть на мое сразу могли бы лишь в случае, если бы я написал "отдаю недостроенную дачу задаром".

Когда я вернулся к себе, Люся встретила меня взглядом, полным тревожного любопытства. Однако спросить о чем-либо не решилась и, подождав, неохотно уткнулась в компьютер. К счастью, Краснопольского на месте не оказалось, настырность Зямы была бы сейчас для меня невыносимой. Я сел за стол, отодвинул локтем сверку "Зеленого доктора", с редактурой которого, судя по всему, было покончено, и задумался.

Давно уже на душе у меня не было так скверно... Чувство отвращения к себе, с которым я утром открыл глаза, вызванное ночным набегом жены, логически было трудно объяснимо. В конце концов, ни у меня, ни у Нины и в мыслях не было разводиться, взаимное физическое охлаждение - штука банальная, особенно для супругов, живущих вместе два десятка лет. Ну, не спали мы с ней достаточно долго, ну не хотелось. А сегодня ночью, предположим, эмоции в ней пробудились.

Я же совершил то, что на канцелярите называется исполнением супружеских обязанностей. И, слава Богу, что оказался еще способным на это. За что, спрашивается, себя грызть?.. Задавая себе этот риторический вопрос, я прекрасно осознавал, что опять вру самому себе. Марьяна... Весь день, весь вечер и засыпая я думал о ней, почти физически чувствовал ее рядом, обонял, как мне казалось, чуть пряноватый аромат ее духов, слышал милый хрипловатый голосок... Стоило вспомнить, как мы ехали в трамвае, прижатые друг к другу словно тисками, и дрожь электрическим разрядом пробегала по телу, а мозг на мгновенье просто-напросто отключался. И вот такой тривиальный финал этого необыкновенного дня...

Сегодня моя любовная нервозность - а как еще назовешь это состояние? - спала, смикшировалась, но зато пришло самоуничижительное раскаяние, совсем как в горьком похмелье. Да, человек слаб, конечно, но не мерзко ли, думая и мечтая об одной женщине, предаваться плотским утехам с другой? Ей, Нине, эта близость была нужна как напоминание об узах, которые я не смею сбросить. Моя жена искренна в своей прагматичности, свое "надо" она осуществляет всегда. А я?..

Опять, как в театре марионеток, кто-то дергает за нитки, и ты делаешь то, что вовсе не нужно тебе, даже неприятно, мучительно и противно. Но делаешь, потому что чужое "надо" всегда бывает сильней твоего.

Теперь вот и это, Светланино "надо" - вынь да положь, и немедленно, тысячу, даже полторы тысячи долларов... А в глубине памяти, как ни гони, нет-нет да и ворохнется мысль о Джиге, его "ауди" и расплате, наверняка скорой и неминуемой. Такие не ждут и уж тем более - не прощают.

На этом мрачном фоне предложение Карповича - забыв о профессиональном достоинстве и элементарной порядочности, превратиться в литературную проститутку - уже не казалось мне столь издевательски мерзким. Напротив, оно давало хоть какой-то шанс если не разрубить, так ослабить стянувшую меня финансовую петлю. Если "главарь" согласится дать мне приличный аванс под будущую поделку, а еще лучше - сразу за два-три эротических романчика - я, может, и смогу выкарабкаться из ямы. Впрочем, еще неизвестно, сколько они готовы мне платить по договорам. Надо торговаться. "Парфенон", как я понял, заинтересован во мне не меньше, чем я сейчас в заработках. В конце концов, литературное имя - это мой интеллектуальный капитал, надо дать им понять, что цену себе я знаю. А уж коли найдем согласие, буду работать как одержимый, мне ведь стоит только настроиться, а там пойдет...

Выкурив подряд четыре-пять, а может и больше сигарет, я поднял трубку и набрал номер Карповича.

- Это Ходоров. Я готов продолжить разговор. Могу зайти прямо сейчас? Спасибо, иду...

...Больше часа продолжалась в кабинете директора "Парфенона" беседа, в которой, кроме меня и Карповича, участвовали главный редактор издательства - "полупахан" Иван Петрович Махнев и ведущий экономист Яков Яныч Готц, как оказалось, главный мой оппонент. Он прямо-таки обомлел, когда услышал от меня об авансе. А когда разговор зашел об оплате моего труда, заявил, что не может быть и речи о том, чтобы я получал за каждую книжонку больше пятисот долларов, поскольку большая сумма сделает ее издание нерентабельным.

Разумеется, он нахально врал. Работая в "Парфеноне", я был достаточно осведомлен, какие дивиденды снимает издательство с популярной литдешевки, допечатку которой массовым тиражом заказывали ему московские фирмачи-книгоделы. Даже на таких договорах самарцы имели неплохой куш, а сейчас, выкупив право на самостоятельный выпуск книжек расхожей серии, они будут грести во много раз больше. Но доказательств у меня не было, я не мог ловко оперировать цифрами, как это виртуозно продемонстрировал лопоухий крючконосый семит, которого я возненавидел за этот час, как лютого врага. Я мог лишь тупо упираться, багровея, закусывать губу, чтоб не перейти на ненормативную лексику, и мысленно твердить и твердить себе: не поддавайся, не будь хлюпиком, не дай себя провести, как сельского дурачка...

Карпович практически не вмешивался в наше противоборство. Он благожелательно следил за нами - точь-в-точь как зарубежный министр, приглашенный на корриду, где опытный тореро элегантно расправляется с неуклюжим разъяренным бычком.

Полковничья, мясистая, в складках физиономия Махнева, напротив - выражала живейший интерес к содержанию нашей перепалки с экономистом, но и "полупахан" предпочел предоставить Готцу право нанести последний, смертельный укол...

Когда я вышел от Карповича, в руках у меня была толстенная папка с подстрочником романа "Из бездны - вдвоем", сочиненного некой Армандой Кройс, и экземпляр договора Заказчика с Исполнителем. Согласно ему, Исполнитель, то есть я, обязывался в течение двух месяцев подготовить к печати "оригинальное высокохудожественное произведение", за которое Заказчик отслюнит мне в рублях сумму, эквивалентную одной тысяче долларов аккордно, а главное - авансом. На этом я все же настоял, и они-таки поняли, что в основании моего упрямства есть что-то действительно серьезное.

Можно ли было считать эту тысячу моей победой? Казалось бы, да. Ведь я сумел удвоить предлагавшуюся мне сумму. Наверняка они уступили бы и еще, но я просто уже обессилел. И уговорил себя тем, что именно тысяча "зеленых" мне сейчас и нужна, а упорствуй я дальше, того и гляди "Парфенон" откажется вообще иметь со мной дело. Короче, я струсил. Презирая свое малодушие, я успокаивал себя тем, что завтра-послезавтра швырну поганые эти деньги на стол пред светлы очи своих милых женщин и... И что-то надо резко, кардинально менять в самом своем существовании в этом мире, становится уже просто невыносимо от этой насквозь фальшивой, словно навязанной мне жизни.

Чтобы не думать ни о Марьяне, ни о Джиге, ни о своих домашних, я решил не откладывая заняться делом - хотя бы просмотреть подсунутый мне Махневым любовный роман. Так сказать, перешагнуть пока что лишь порог публичного дома, под красным фонарем которого мне предстоит отныне усердно трудиться. Текст довольно-таки пухлой рукописи был отпечатан крупным шрифтом и достаточно чистенько, три-четыре помарки на страницу. Неведомый мне переводчик с английского работал на компьютере с хорошим принтером, интервалы между строчками были широкими, так что места для литературной правки было достаточно. Однако уже первый абзац заставил меня содрогнуться.

"Заложив свои нежирные руки за золотоволосую голову, Эстебан с удовольствием рассматривала свое обнаженное тело в зеркале, когда за ее спиной послышался дверной скрип и густой мужской голос издал восклицание восхищенности: "Ты хороша сегодня, как спелый персик, когда зубы вонзаются в его сочащуюся бархатную плоть!"" Я зажмурился и тряхнул головой... Неужели и дальше будет такое?