Вавилон-Берлин - Кучер Фолькер - Страница 21

Рат перешел Аугсбургерштрассе и сосчитал свои деньги. Светящаяся надпись «Бар “Какаду”» отражалась на мокрой брусчатке. Перед входом то и дело останавливались такси, высаживавшие людей. Большинство баров в Берлине Гереон до сей поры знал исключительно по долгу службы, и «Какаду» был одним из немногих, в которые он заходил пару раз по собственной инициативе. Однажды вечером, когда комиссар бесцельно бродил вокруг домов, он случайно забрел туда. Ему понравился джаз-бэнд, который играл на небольшой площадке для танцев.

Бар находился в том месте, где Йоахимшталерштрассе и Аугсбургерштрассе выходят на Курфюрстендамм. То есть совсем недалеко от квартиры Рата. Перед возвращением домой он решил чего-нибудь выпить. И это был не чай с ромом.

Когда полицейский вошел, помещение с красно-золотистыми стенами было набито битком. Джаз-бэнд заглушал гул голосов, и несколько пар медленно двигались на танцплощадке в центре зала. Рат огляделся. Все барные табуреты вдоль длинной стойки в задней части помещения были заняты. В стеклянных витринах с подсветкой выделывали пируэты какаду и другие райские птицы, а перед ними, услужливо улыбаясь, принимали заказы проворные бармены.

В «Какаду» заходили преимущественно клиенты с толстыми кошельками: пивная была не из дешевых. Гереон встал между двумя мужчинами, которые, казалось, вот-вот упадут со своих табуретов, и махнул бармену. Тот наклонился к нему, чтобы принять заказ. При этом бармен смотрел на него так, будто Рат был ему знаком. Полицейский понимал, что это не так и что сам он тоже видит его в первый раз – это просто являлось частью сервиса. Каждый должен чувствовать себя здесь, как завсегдатай.

– Один «американо», пожалуйста, – бросил Рат, прислонившись к стойке и вслушиваясь в музыку. И хотя под нее он и сам был готов выйти на танцплощадку, его вдруг сразу одолела усталость. Это было неудивительно, учитывая, что он с раннего утра был на ногах.

Вернулся бармен и поставил бокал на сверкающую стойку. Гереон положил рядом одну марку и вынул фотографию. Теперь у бармена был скучающий вид, а улыбка исчезла с его лица. Он пожал плечами. Конфиденциальность, видимо, тоже относилась к их сервису.

Рат положил рядом с фотографией свое служебное удостоверение, хотя именно здесь ему не хотелось этого делать.

– Вы действительно никогда не видели этого человека? – спросил комиссар.

Сотрудник бара опять пожал плечами:

– Здесь каждый день бывает столько людей…

– Он русский, – пришел ему на помощь Гереон, незаметно положив на стойку еще одну марку.

Бармен еще более незаметно накрыл монету ладонью и придвинулся ближе.

– Русские здесь чаще всего общаются между собой, – прошептал он. – Спросите лучше их, они сидят вон там. – Он указал глазами на конец зала. – Там сзади, в углу, вам должно повезти. Только не говорите им, что узнали это от меня.

Полицейский оглянулся. На другом конце зала за двумя соседними столами сидели примерно десять мужчин и ни одной женщины. Он медленно направился через зал, держа в одной руке бокал, а другую положив в карман брюк. Компания мужчин не обращала на него никакого внимания, углубившись в какую-то явно увлекательную дискуссию. Они говорили по-русски.

– Встреча соотечественников? – спросил Рат, ловя на себе злые взгляды. Разговор мгновенно смолк. – Извините за беспокойство, – продолжил он, указывая на служебный жетон на своем жилете. – Криминальная полиция. Мне нужна от вас кое-какая информация об одном вашем соотечественнике.

Гереон достал из жакета фотографию и сунул ее под нос молодому блондину.

– Вам знаком этот мужчина? – спросил он. – Его зовут Алексей Иванович Кардаков.

Парень посмотрел на комиссара большими голубыми глазами, как будто не понял ни единого слова. В то же время у него был такой вид, словно он точно знал, о чем идет речь.

Двое мужчин, сидевших за соседним столом, встали. Лицо одного из них было обезображено длинным шрамом, который проходил через всю щеку. Это не было обычным рубцом, а являлось скорее следствием более серьезной травмы. Он взглянул на крупноформатное фото.

– Никто здесь не знает этого человека, – сказал мужчина со шрамом.

Рат понял, что он лжет, еще до того, как он закончил фразу.

– Вы совершенно уверены? – указал полицейский на блондина. – Ваш друг просто не понял мой вопрос. Вы не будете так любезны перевести?

– В этом нет необходимости, он вас понял. – Русский напыжился. Под тканью его черного костюма Гереон увидел игру сильных мышц, и эти мышцы готовы были не только играть. – Могу я попросить вас оставить нас в покое? – продолжил человек со шрамом. – Мы, русские, живем здесь своей диаспорой и сами регулируем свои дела. И мы не любим, когда немцы вмешиваются в них.

– Я вмешиваюсь, когда считаю это необходимым, – возразил Рат самым провокационным тоном, какой он только мог избрать в данную минуту.

В какой-то момент он подумал, что обладатель шрама взорвется. Его лицо налилось краской, а рубец побагровел.

– Ваше счастье, что вы полицейский, – сказал он. – Мы уважаем силы порядка. Иначе у вас возникли бы неприятности. – Он сделал театральную паузу. – Большие неприятности. Так со мной никто не разговаривает. Я хорошо запоминаю лица. Молите бога, чтобы вы никогда не встретились мне как частное лицо.

– Я всегда на службе.

– Хороший полицейский не пьет на службе, – сказал русский, указывая на бокал в руке Рата.

– Значит, я плохой полицейский, – ответил тот и сделал глоток кофе. Каким же смешным выглядело поведение этого «хозяина положения»! Гереон не собирался пасовать перед этой мускулистой обезьяной.

Но мужчина со шрамом неожиданно стал более приветливым. Он посмотрел на фото, взял его из руки Рата и изобразил заинтересованный вид.

– Мы бы вам действительно с удовольствием помогли, но, как я уже сказал, никто из нас не видел этого человека.

– Я бы хотел сам спросить об этом ваших друзей, – настаивал комиссар, доставая из пачки «Оверштольц» сигарету.

– В этом нет надобности. Они вам скажут то же самое. – Русский услужливо достал коробок спичек и дал ему прикурить.

Взгляд на группу мужчин подсказал Рату, что этот тип был прав: они действительно скажут то же самое.

– Вы можете оставить фотографию у себя, – сказал он, закурив. – На тот случай, если все же что-то вспомните. Этого никогда не знаешь наперед. – Он допил свой «американо» и поставил бокал на стол среди рюмок для водки. – Я бываю здесь часто. Увидимся.

С этими словами Гереон повернулся и ушел. Впервые за сегодняшний вечер он был уверен, что наткнулся на людей, которые знали Алексея Ивановича Кардакова. Пусть даже они ему в этом никогда не признаются. В этом случае он мог поверить человеку со шрамом: никто в этой компании никогда не откроет рта, чтобы помочь немецкой полиции. По крайней мере, до тех пор, пока рядом находится один из двух мускулистых русских.

Но Рату было все равно. Когда он вышел из «Какаду», его одолела зевота. Возвращаясь на Нюрнбергерштрассе, комиссар был в прекрасном расположении духа, несмотря на усталость. Он вошел во вкус. Наконец-то у него появилась крошечная зацепка! И теперь он к тому же знал, где ему продолжать свои поиски. В кафе «Берлин». Реклама его была на фирменном коробке со спичками.

Когда Рат, чуть разбитый и основательно переутомленный, немного опоздав, пришел субботним утром в контору, Вольтер уже сидел на своем месте и стучал на пишущей машинке. Литерные рычаги щелкали по бумаге, как выстрелы пистолета.

– Доброе утро, – сказал Гереон, вешая пальто и шляпу на вешалку возле двери.

Дядя быстро взглянул на него и поднял брови.

– Доброе утро, – ответил он на приветствие. – Ты вчера поздно закончил?

– Пришлось немного задержаться, – ответил Рат. – Штефана еще нет?

– Его не будет. Звонили «политические». – Пишущая машинка застучала дальше, в то время как Вольтер продолжал говорить. – IA его опять затребовала.