Культурные особенности (СИ) - Зарубин Александр - Страница 32

— Ирина, будь добра. Оформи арест голубчика.

— Уже, — Ирина ответила без промедления. Видимо успела поговорить с Мией по душам, понять, что в деревне к чему и проникнуться.

— А статья?

— Нарушение правил торговли.

Пегги засмеялась. Злой, каркающий звук:

— То есть наш хмырь торговал рабами без кассового аппарата. Лихо. Сойдет на пару часов, потом все равно генерал его выпустит. А вообще — умно придумали, собаки. Не знаю — кто, но умно. Как раз к прилету генерала вождя сюда подогнали. Эта ария для генеральских ушей была, тут волей — неволей, а реагировать пришлось бы. Устав, подписка, все дела… Перерыл бы всю базу. И хмыри с камерами с экраноплана шли бы по пятам, чтобы искалось лучше. Только время напутали, это нам повезло, — Пегги рассмеялась опять. Чёрным, злым смехом, похожим на клекот орла.

— Чуть не попали.

— И еще не поздно попасть, — кивнул Эрвин, прикидывая перспективы. Скосил глаза на часы — двадцать минут. И экраноплан болтается в небе, не улетает, светит камерой. Явно не просто так.

— Прорвемся, малыш.

На Пеггиной броне щелкнул, закашлял невидимый датчик. Аккуратно, будто точку поставил.

Заныли зубы. Внезапно и все. Противной, режущей болью. Потом пришел гул — низкий, басовый, на грани слышимости. Ниоткуда, звук словно рождался под черепом, вырваясь наружу биением крови и звоном в ушах. Все прочее затихло — вдруг, даже ветер испуганно замер. Эрвин повернулся — и увидел как змеятся, искрят на пальцах Пегги мерцающие холодные огоньки. На Пеггиных пальцах, антенне бэтеэра, мачтах туземных лодок. И на коротких крыльях, стабилизаторах и остром носу экраноплана. Вспыхнули, пробежали по корпусу змейкой, сжались в кокон неживого лилового пламени.

Экраноплан в небе совался с места, заложил крутую дугу и скрылся в облаках. Пулей. Вспыхнули и погасли брошенные огоньки.

— Что это было? — выдохнул Эрвин, дивясь собственному голосу.

— Боже, храни разгильдяев… То есть большой ходовой радар Венуса. Включился, понимаешь, случайно. Совершенно случайно, ошибка оператора. Как все закончится — поставишь парню поллитра.

Эрвин невольно присвистнул:

— Дела. Ходовой — то радар на Венусе с артиллерийским совмещен — парням с экноплана явно почудилось, что в них «Свет разума» летит. Или чего похлеще…

— Вот и драпанули тебе. Хоть и глупо. На будующее, малыш:.

Пегги замерла на миг, сплюнула на песок. Продолжила:

— От «света разума» бегать глупо. Умрешь уставшим. Это тебе на будующее наука, малыш. А пока путь чист. Карты я тебе на планшет скинула, контакты тоже. Не теряй время, вали отсюда.

— Куда?

— Сан-Торрес Ультрастелла. Городишко к северу отсюда. Четыре дня пути по джунглям. Церковная территория, светской власти туда хода нет. Доберешся — тряхни местных, пусть дадут рацию и связь с капелланом. Он — их прямое начальство, должен быть чистый прямой канал. Отцу Игнатию расскажешь все, как есть. Ну и привет от меня заодно. Дальше без нас разберуться. Вали давай… по святым местам.

Что Эрвин и сделал. Быстро, благо долетевший до его ушей гул винтов изрядно добавил прыти. Тихий, пока что, гул. Генерал Музыченко отличался пунктуальностью — всегда, даже на внезапных проверках.

«По святым местам, — думал Эрвин, держа на курсе рвущуюся вперед бэху, — интерестно, на что похож этот Сан-Торрес..»

Морской змей Чарли грустно мотнул им вслед головой. Словно пожелал напоследок удачи.

Глава 12 Дорога

Для Ирины Строговой, впервые выбравшейся на материк за пределами базы, мир вокруг стальных бортов казался чудным, страшным и новым. Дельта реки, зеленые, заросшие густым мхом деревья — незнакомые, с десятком крючковатых, гнутых аркой стволов, срастающихся над головой в крышу. Алые цветы, тонкие листья, пряные запахи — густые, пьянящие до гула в ушах. Пятна мха и вода под днищем — тоже густая, зеленая. Незнакомо, пугающе дико — даже для нее, уроженки Семицветья. Густая тина за бортом колыхалась, облепляла стальные бока машины, ползла по волнорезу, будто пыталась утянуть пришельцев на дно.

— Зря мы сюда залезли, — шептал матрос ДаКоста, опасливо косясь с кормы на густую мутную воду. Слова вязли в воздухе, дрожали, замирая на языке.

Над головой — стрекот и чуть слышный металлический гул. Все на БТРе невольно затихли, пригнули головы — девчонки отчетливо, Эрвин с ДаКостой — невзначай.

— Нет, не зря, — коротко бросил Эрвин с места стрелка. Сбил шляпу на лоб, задрал голову к небу, прислушался. По звуку — экраноплан. Знакомый острокрылый экраноплан, пасший их от самого острова.

— Нас, небось, ищет.

Стрекот сделался отчетливей, громче — невидимый за зеленой стеной аппарат явно приближался. Колыхнулись, дрогнули листья над головой. ДаКоста лязгнул затвором.

— Тише, — шепнул ему Эрвин. Протяжно скрипнув, провернулась турель.

— Миа, налево и глуши мотор.

Миа кивнула. Мотор чихнул и затих. Бэха, на инерции вплыла в тень, раздвигая носом огромные шипастые диски плывущих по тихой глади кувшинок.

Воцарилась тишина — мертвая, дикая городскому уху тишина, раздираемая капелью воды от винтов, да мерным речитативом с губ сжавшейся за рулем туземки. Ирина прислушалась — благодарственный гимн. Мотору бэхи, что не заглох на страшной воде, пощадил бедную Мию…

— Дикость какая, — подумала Ирина, вздрогнув, — какого черта Эрвин вообще посадил эту раскрашенную за руль…

Но тут Эрвин решил, не спросив ее совета, а устраивать скандал посреди этой влажной, густой и зеленой тишины было глупо и страшно. Лес молчал, молчало скрытое глухой стеной переплетенных веток небо. Стрекот над головой усилился, потом ушел в сторону, стал глуше, и тоже затих. Ветви над головой замерли в тягучем как патока воздухе — будто и не качались никогда.

— Все хорошо, — шепнул Эрвин. Ирина услышала вдруг стук и биение в висках. Она замерла, с удивлением узнав звук собственного сердца.

— Что-то не так, — шевельнулась вспугнутая биением крови в висках мысль. Внезапно, она поняла — что. Лесные птицы и насекомые — и те затихли. Маленькие, пестрые ясноглазые птицы, встречавшие бэху любопытным гамом с ветвей, когда они въезжали под эти своды.

Затихли вдруг, будто их…

Колыхнулась, пошла кругом вода за кормой…

… что-то спугнуло…

Еще круг на воде — сильнее и ближе. Качнулась кувшинка, на мутной глади вздулся и лопнул пузырь. И еще один. Ближе…

— Эрвин, сзади, — крикнула Ирина, дернув его за рукав. Со скрипом провернулась турель. Зеленая пелена за кормой взорвалась, лопнула, обдав людям брызгами лица. Бэха качнулась, в уши ударил оглушительный лязг — противный скрежет хитина по стали. Соскользнуло с борта кривое, зазубренное лезвие-жвало. Ирина сморгнула раз, потом другой, глядя на широкую тушу, всплывающую прямо на них. Огромную, облепленную зеленой тиной водную тварь — безумную смесь рака и сковородки с плоской, разбитой на три части мордой.

— Санта Муэрте, — прошептал с кормы остолбеневший ДаКоста. Опять дикий лязг — клешня схватила бэху за борт, дернула. Плеснула, взлетев выше борта вода. Завизжала Лиианна — истово, сжавшись за спиной ДаКосты в комок. ДаКоста встряхнулся от этого крика, перехватил шотган, выстрелил — раз, другой, крича во весь голос испанские молитвы с матом пополам. Пуля чиркнула по хитину, выбила искры, клешня отдернулась, зависла в воздухе на миг.

— Головы ниже, — рявкнул Эрвин с места стрелка. Страшным, хриплым от ярости голосом. В тон ему, хрипло взревел пулемет. Длинной, патронов на двадцать очередью, Столбом огня над головами людей. Мелодичным звоном по полу — россыпь желтых расстрелянных гильз. Ирка невольно ойкнула — одна отлетела, попала ей по руке. Дымящаяся от сгоревшего пороха латунная гильза. Упала в воду перебитая клешня. Тварь, получив в морду десяток бронебойных зараз, дернулась, отплывая назад. Ирина обернулась — вода шла кругами, пузырилась вокруг, качались, черпая муть зеленые диски кувшинок…

— Миа, заводи. Ходу отсюда, — рявкнул Эрвин еще раз. Миа собралась за рулем, потянулась к приборам, опять заведя свой дикий напев — в три ноты, тоскливо.