Есть ли сердца у призраков (СИ) - "Missandea" - Страница 28

А девчонка эта жила, будто ничего не изменилось. Будто ей не умирать через месяц-полтора. При этой мысли Себастьян вздрогнул, вдруг ощутив в душе колкую, какую-то сердитую, спрятанную очень глубоко жалость.

Она жила будто бы совсем как обычно: смеялась, улыбалась, пела иногда немного охрипшим от сырости голосом, болтала с Лолой, Лейндом и Алестером, взахлёб слушала, как Себастьян играл ей на гитаре. Но мужчина видел, что жила она на разрыв. Глаза девушки, ставшие ещё больше, мягкие, серые, смотрели на него с надеждой. С какой-то обречённой надеждой, смотрели отчаянно, будто пытаясь запечатлеть, запомнить, будто… в последний раз. Говорила она лихорадочно, быстро, живо, слишком весело для несчастной худющей пятнадцатилетней девчонки. Смеялась громко, задорно и немного пугающе. Порой до слёз. Часто вставала на цыпочки и, ухватившись за решётку, подолгу смотрела в небо, впитывая в себя каждый луч солнца. Спала совсем мало, ночами тихонько плакала.

Что ж, ей есть о чём.

Себастьян хотел помочь ей, отчаянно хотел. Хоть немного облегчить ей страдания, отпустить или, может быть, казнить прямо здесь и сейчас, чтобы больше не мучить ожиданием и страхом за родных, но он не мог. У Питера в руках слишком большой козырь.

Он поговорит с ней. Наплюет на все её чувства, скажет, как она смешна и жалка в своих детских попытках как-то привлечь его внимание. Это ведь так легко.

***

Лейнд сказал, что Себастьян уехал с самого утра по делам Питера, неожиданно вернувшегося после почти двухнедельного отсутствия.

Ариана с удивлением призналась себе в том, что Гарднера она уже почти не боится. Нет, шрамы на руках и спине остались, но раны-то зажили. Что ещё он способен сделать с девушкой?..

Умирать с каждым днём хотелось, признаться, всё меньше. Мир за узким решётчатым окном был так прекрасен, а девушка так молода. Поначалу Ариане удавалось убеждать себя в том, что её смерть будет геройской, такой, за которую не может быть стыдно. Что она гордо взойдёт на эшафот, не проронив ни слова, и после смерти о принцессе сложат песни и легенды. Что о такой смерти можно только мечтать.

Но вот как-то… не мечталось. Постоянное присутствие солдат за дверью и приходы Себастьяна кое-как спасали её, однако ночью, оставшись одна, Ариана не могла избавиться от мыслей о том, что вскоре лишится головы. Если она и засыпала, то через час или два подскакивала на матрасе, испуганно хватаясь за шею и задыхаясь: девушке всё казалось, что её душат.

Когда вечером Алестер сообщил, что Питер Гарднер желает видеть её, девушка почти не испугалась, только вспомнила с отвращением лицо последнего, покрепче сжала в руке медальон, висевший под свободно болтавшимся на ней платьем, и пожалела, что Себастьяна не было рядом. От его ледяного, но уже такого родного взгляда становилось спокойно.

Посреди сильно запылённого зала стояла какая-то женщина, богато одетая. Несколько секунд Ариана приглядывалась, а потом вдруг узнала в ней Джетту Гарднер.

— О, леди Ариана Лэриэн Лейтс Осториан, — язвительно протянула блондинка омерзительным голосом и склонилась в шутливом поклоне. — Ваша светлость, какая честь!

— Добрый вечер, Джетта, — стараясь не засмеяться над её ужимками, ответила Ариана.

— Сама благословенная принцесса здесь! Подумать только! — продолжала глумиться она, подходя ближе. — Ох, Ваше высочество, что-то Вы подурнели… Цвет лица совсем не тот. Хорошо ли кушаете?

— Благодарю Вас, леди Гарднер, — в свою очередь мило улыбнулась принцесса, наклоняя голову. — Сырой воздух не идёт мне на пользу. А Вы что же, недавно были на юге? — спокойно поинтересовалась она.

— Нет, — ответила блондинка, подозрительно покосившись на принцессу.

— По цвету Вашей кожи никак не скажешь, — пожала плечами Ариана, печально вздыхая.

И правда, кожа Джетты была сейчас ярко-пунцового оттенка, может, потому, что она недавно побывала на морозе, а может, из-за волнения и досады. И без того красная, как помидор, Джетта вспыхнула ещё больше.

— Я рада видеть, что ты, наконец, на своём месте, — процедила она сквозь зубы и вдруг пугающе рассмеялась. — Наконец благословенная принцесса, уродина, непонятно за что любимая миллионами, там, где должна быть, одета, как и должна быть одета, — злорадствовала Джетта.

— Тебя так сильно радует моё положение… — задумчиво пробормотала Ариана, подходя к Джетте на расстояние вытянутой руки. — Отчего?.. Может, оттого, что ты всегда завидовала мне?

Рука Гарднер-младшей взлетела, однако в ту же секунду её перехватила другая рука — тонкая, но уверенная.

— Ты. Не смеешь. Бить. Меня, — сквозь зубы проговорила Ариана, чувствуя, как кровь в ней закипает, и до боли сжимая белеющие пальцы на запястье Джетты. — Никто не смеет. Я принцесса даже сейчас, а ты, сколько ни бейся, никогда не станешь ею.

Девушка чувствовала, как где-то в глубине неё рождается огромная, жгучая сила, которая, как она думала, ушла ещё месяц назад вместе с десятком килограммов.

— Это ненадолго, — прошипела Джетта, вырвав руку и подойдя к Ариане так, что их лица почти соприкасались. — Твоей семейке совсем недолго осталось. Ещё пару дней, и их не будет. Ни одного. Твою мерзкую мамашу, сестёр…

Кровь из носа Джетты хлынула ярко-алая. Ариана не думала, что сумеет ударить так. Она вообще не знала, что когда-нибудь сможет кого-нибудь ударить. Прекрасные дамы в книжках никогда не бьют других. А если и бьют, так только рыцарей и только пощечиной, никак уж не кулаком со всего размаха.

— Браво! — послышался насмешливый голос сзади, и девушка обернулась.

Питер Граднер, довольный, весёлый, хорошо одетый, вошёл в зал, аплодируя. Джетта мгновенно поднялась с пола и, подставляя руку под бежавшую ручейком кровь, кинулась к брату, но тот лишь оттолкнул её.

— Удар прекрасный. Наконец-то мою сестрёнку хоть кто-то поставил на место, — насмешливо протянул он, сверкая голубизной глаз и подходя к принцессе.

— Благодарю Вас, — спокойно ответила она, чувствуя, что, если будет нужно, она и ему вмажет.

— Моя сестрица, знаешь ли, была неправа, — грустно вздохнул он и обернулся к Джетте, сидящей на какой-то коробке и утирающей кровь. — Джетта, извинись перед леди Осториан.

Гарднер смотрит на брата как на сумасшедшего.

— Ты совсем больной? Немедленно заставь её извиниться! Ты видел, что она сделала? Она меня чуть не убила! — возмутилась она, кидая в сторону Арианы злобные взгляды.

— Невелика потеря, — невзначай заметил Питер, поднимая брови и не слушая возмущённых слов Джетты. — Ты виновата, извинись. Мы с леди Осториан ждём.

— Я не стану извиняться, ты вообще… — начала говорить она, однако Питер мгновенно подлетел к сестре, взял её за окровавленный подбородок, поднял голову так, что той стало больно, и с нажимом произнёс:

— Ты солгала принцессе. Извинись.

— Я не лгала! Что происх… Ай! Отпусти! Больно! — закричала она, пытаясь вырваться из цепких рук брата.

— Извинись, Джетта, — пугающе улыбнулся он.

— Из… извини! Доволен?! Отпусти меня!

— Вполне, — пожал плечами Питер, оттолкнув сестру так, что та чуть не упала. — Вы принимаете извинения, леди Осториан? — учтиво спросил он у Арианы, вновь подойдя к ней.

— Принимаю, — тихо ответила девушка, не понимая, что вообще происходит, и нервно теребя рукав платья.

— Думаю, теперь мне стоит объясниться. Джетта солгала тебе. Сказала, что через пару дней твоя семейка будет убита, — покачал головой Питер, притворно жалостливо сдвинув брови и покачав головой. Ариана вздрогнула и насторожилась. — Это неправда.

Страшная информация была опровергнута, однако на душе девушки легче не стало, скорее наоборот — тяжёлое, ужасное подозрение пришло ей в голову, заставляя порывисто вздохнуть. Что-то в глазах Питера, склонившегося к ней, очень пугало.

— Неправда. Ты знаешь, дорогая, я ведь уезжал в столицу. Лично смотрел, как наша армия подбирается к Этелиарсу, шаг за шагом становясь ближе к твоей семье, — проговорил Питер и вдруг убрал за ухо девушки выбившуюся прядь — она шарахнулась в сторону. — О, зря ты так, милая, очень зря, — пугающе усмехнулся Питер, приближаясь к отступающей девушке. — Я бы на твоём месте был поласковей.