Боярин (СИ) - Галкин Роман - Страница 21

Присев в круг, впадаю в секундное замешательство из-за отсутствия ложки. Затем перехватываю руку соседа справа и перенаправляю деревянный столовый прибор в свой рот.

— Вкусно, — одобрительно киваю опешившему мужику. — Это что за бурда такая? Чего смотришь? Черпай еще.

— Це хто? — это мужик уже обращается к сотоварищам.

Меня посещает ощущение некого дежавю. Одновременно вспоминаю анекдот про купающегося в Ниле хохла.

— Вот как тебя кличут, товарищ? — спрашиваю любопытного мужика и отнимаю у него ложку.

— Серко, — машинально отвечает тот и снова переводит взгляд на остальных в надежде на прояснение ситуации. Но они продолжают сосредоточенно жевать. Однако работать ложками перестали и смотрят на меня с начинающим проявляться интересом.

Самостоятельно теперь зачерпываю странного, но вкусного варева, напоминающего пшенный суп с копченым мясом.

— Значит так, — начинаю рассказывать с набитым ртом. — Приехал Серко в Африку и решил искупаться в Ниле. Прыгнул в воду и плывет. Вдруг кто-то дергает его за ногу. «Це хто?» — спрашивает Серко и плывет дальше. И снова кто-то дергает его за ногу. «Це хто?» — снова вопрошает Серко и плывет дальше. И тут — бульк, и нет Серко. А вместо него выныривает крокодил, ложится на спину и, поглаживая лапой живот, говорит: — «Це хто, це хто. Це я, крокОдыл».

Закончив рассказ, отправляю в рот очередную ложку варева и одновременно осознаю ситуацию, в которую влип.

— Чого это он гутарит, хлопцы? — непонимающе смотрит на товарищей Серко.

— Панас! — орет куда-то в темноту вислоусый мужик, сидящий напротив.

Со стороны поля раздается шорох кустов и на поляне появляется круглолицый парень с ружьем в руке. Одет он так же, как и вся компания — в серый кафтан и в серую суконную шапку.

— Чого? — спрашивает он. Его взгляд прикипает к котлу. — Можно вечерять? Мыколу позвать? А хто нас сменит? Чи вже можно не караулить? Чи шо?

— Бачишь цьего хлопца? — указывает на меня, позвавший его мужик. Судя по его тону, и по тому, что он выглядит старше остальных, этот мужик здесь за главного.

Панас прищурившись вглядывается в мое лицо.

— Цый чоловик мне незнаком, пан Чинига.

— Ежели вин тебе незнаком, то чого ж ты пропустил его?

— Я? Его? Куда?

И тут с той стороны, откуда появился Панас, послышался короткий, резко оборвавшийся, вскрик.

— Шо це? — вскочил со своего места пан Чинига.

Остальные тоже зашевелились, тревожно всматриваясь в темноту.

— Це Мыкола, чи не? — спросил кто-то.

— Мыкола, Мыкола, — поддакнул я, облизывая ложку, ибо, судя по всему, сейчас мне будет не до еды. — Собственно, господа-товарищи, я пришел к вам, чтобы сказать, что вы окружены контр-террористическим отрядом «Альфа Центавры». Каждый из присутствующих здесь находится под прицелом как минимум троих снайперов. И у вас из сложившейся ситуации есть два пути. Ну, или три. Максимум четыре. Однако я их не знаю. Кстати, у вас есть что-нить попить?

Мой язык молол сам по себе, а я в это время лихорадочно соображал, сколько путей для того, чтобы остаться живым и невредимым у меня самого. Крик в лесу напомнил мне о Меньшикове. Вероятно, он столкнулся с тем самым Мыколой, о котором здесь упоминали. Судя по тому, что крикнувшему словно бы заткнули рот, встреча закончилась не в пользу Мыколы.

И что теперь делать? На поляне, как я успел подсчитать, вместе с подошедшим Панасом, девять человек. Возможно, кто-то еще стоит в карауле. Вдвоем с Алексашкой нам не сдюжить с таким количеством противников.

Кстати, почему их так мало? Это все, что осталось от преследователей? Вряд ли. Возможно, где-то рядом расположились другие отряды.

Кто они такие? В отличие от большинства мужиков, встреченных мною в этом мире, эти носили на лице лишь усы. Говор похож на тот, на котором в моем мире разговаривают старики на юге России, например, на Кубани или на Украине. Может, казаки какие? Однако для казаков одеты слишком по-казенному.

Не поняв ничего из сказанного мною, вислоусый кивнул на меня, и тут же Серко и мужик, сидящий слева, накинулись с двух сторон, заломив мне руки за спину. И в очередной раз, благодаря дядькиным тренировкам, тело сработало раньше, чем разум успел что-то сообразить.

Как только напавшие начинают заламывать мои руки выше, пригибая меня к земле, резким прыжком делаю кувырок в воздухе. Ноги при этом расставляю как можно шире, поймав под колени и сжав головы противников. Даже удивительно, как я смог так сигануть в громоздкой дубленке. Раньше такие трюки и налегке в спортзале не каждый раз удавались. Не зря, видать, говорят, что страх высвобождает скрытые резервы организма.

Так и падаем втроем. Благо подо мной нарубленные ветки. Да и дубленка опять же смягчила удар спиной. А вот под правой коленкой что-то хрустнуло и тело Серко обмякло. Фигасе, я терминатор!

Вислоусый Чинига что-то кричит Панасу и тот направляет в меня ствол своей пукалки. Лучше б всем скопом навалились да повязали. А так ведь пристрелит щас ни за что, ни про что!

Уходя с линии огня, снова делаю кувырок. Серко остается лежать неподвижно. Второй мужик, освободившись от захвата, резко дергается и опрокидывает на себя котел с остатками варева. Грохочет выстрел и мужик под котлом затихает.

— Ты… Це… — пан Чинига переводит взгляд то на Панаса, то на убиенного им.

Панас, сам ничего не понимая, хлопает глазами. Кажется будто он вот-вот заплачет. Правда, непонятно по какой причине — то ли из-за того, что убил товарища, то ли из-за выплеснутого на снег ужина.

Остальные усиленно пытаются хоть что-то сообразить. Однако безрезультатно, и потому лишь молча смотрят на происходящее..

— Я же предупреждал, что вы все на прицеле у снайперов, — нарушает тишину мой язык, притягивая взгляды ко мне.

Где же чертов Алексашка? Народу-то всего семь человек осталось. Выпрыгнул бы щас из темноты, да пошинковал сабелькой двух-трех…

Видя, что вислоусый, указывая на меня, снова открывает рот для очередного приказа, поспешно кричу, поднимаясь на ноги:

— Пан Чинига, нешто вы меня не узнали? Я ж свой!

Так и не вымолвив ни слова, он по-птичьи склоняет голову на бок и внимательно смотрит на меня.

— Який свий?

— Так вы меня не узнаете? — спрашиваю снова, просто не зная, что еще предпринять.

— Ни.

— Я вас тоже.

И в этот миг у костра за моей спиной раздается громкое и продолжительное: «пш-ш-ши». Лес вокруг озаряется яркой вспышкой, в нос шибает резким запахом пороховой гари.

Еще во время первого своего кувырка я краем глаза заметил, что к костру отлетел какой-то мешочек. Вероятно, в нем был порох, и какой-нибудь попавший под мешочек уголек прожег ткань и воспламенил содержимое. Это, естественно, лишь мое предположение, но другого объяснения у меня просто нет. А проводить расследование причины образования ярко-шипящего феномена не было возможности.

Почти все находившиеся на поляне на некоторое время ослепли от яркой вспышки. Мне повезло, что я в этот момент стоял спиной к костру. Также остался зрячим горбоносый мужичек, с изъеденным оспой лицом. Я находился как раз между ним и костром, и потому вспышка его не ослепила. А притвориться ослепленным он не догадался и потому получил прямой удар в подбородок и опрокинулся навзничь, давая мне дорогу для бегства.

Наверно, я мог уйти и менее поспешно, но кто знал, как долго продлится слепота собравшихся на поляне? Сбив преграждавшего мне дорогу мужика, ныряю щучкой в кусты и на четвереньках продираюсь сквозь них в лес. Оказавшись на свободном пространстве, вскакиваю и бегу в темноту. Однако, находясь на освещенной поляне, я тоже отвык от темноты, и потому сразу увязаю в следующих кустах, напоровшись на них сослепу. Хорошо еще лбом в какое-нибудь дерево не въехал.

Выпутавшись из цепких веток, со всей возможной скоростью удаляюсь вглубь леса. Общеизвестно, что панический страх отнимает много сил и сбивает дыхание. Нечто подобное произошло и со мной — постоянное ожидание выстрела в спину или удара острой сабли заставляло делать много ненужных движений, метаться из стороны в сторону, натыкаться на сучья и ветки. В конце концов, выбившись из сил, тупо побрел в темноту, кое как вытаскивая ноги из глубокого снега.