Держи хвост пистолетом - Калинина Дарья Александровна - Страница 19

– Какие дотошные, – неодобрительно заметила Мариша, увидев, что группа, выступающая за самую тщательную проработку места преступления, победила и эксперты занялись нашими прутьями.

– Вряд ли они будут снимать отпечатки со всех отдыхающих, – успокоила я ее. – И даже если они чудом обнаружат, что это мы спустили воду, что они могут с нами поделать?

– Например, заставить нас возместить ущерб, – мрачно заявила Мариша.

– То есть?

– Дадут пару ведер и не отпустят с турбазы до тех пор, пока мы по частям не перетащим горный ручей прямо в бассейн. Воду-то до сих пор не дали.

Одна эта перспектива повергла меня в жуткую депрессию, из которого отнюдь не вывело появление следователя районной прокуратуры, который жаждал пообщаться с нами и Оксаной. Ростом он едва доставал Марише до пояса, а мне до плеча, но при этом был очень уверен в своей мужской неотразимости. К нашему с Маришей негодованию, он немедленно попал под власть чар пышных форм Оксаны и до конца допроса глаз с них не сводил. Для этого ему приходилось все время задирать голову, и кровь, должно быть, от нее отливала. По этой причине он не много извлек из допроса, вполне удовлетворившись Оксаниными пояснениями, что она с мертвецом при его жизни знакома не была, убивать его не убивала, а в лес пошла исключительно ради острых ощущений.

– Ночью у меня все чувства обостряются до такой степени, что я прямо не могу сдержать их, – сказала она, кинув на беднягу выразительный взгляд, от которого тот весь запылал, как помидор.

– А мне вот тут доложили, что его видели прямо у вас в номере гостиницы «Приморская», – сказал следователь после того, как ему на ногу наступило еще одно официальное лицо, чем несколько привело его в себя.

– Врут, – хладнокровно заявила Оксана. – Никаких причин убивать парня у меня не было. Я с ним знакома не была, зачем же мне его убивать? Скажите, – душевно прибавила она, – разве я похожа на женщину, которая способна причинить хоть какой-то вред мужчине?

Следователь ошеломленно мычал, не зная, что сказать в ответ. К счастью, ему на выручку пришел его коллега, который был значительно выше ростом, и если на него Оксанины прелести и произвели впечатление, то он смог это скрыть.

– И все же мы обязаны выяснить у вас, как вы провели прошлую ночь, – сказал он. – Не подумайте, что мы хамы и из пустого любопытства лезем в вашу личную жизнь, но пока других подозреваемых у нас нет. Поэтому мы хотим знать, что вы делали, когда вышли из своего номера, и не слышали ли каких-либо подозрительных звуков.

– Я была не одна, – с достоинством произнесла Оксана. – И мне было не до того, чтобы прислушиваться к посторонним звукам. Я нашла себе занятие поинтересней, если вы понимаете, о чем я.

Коротышка, услышав ее слова, поперхнулся и покрылся обильной испариной, видимо, предположив, чем могла заниматься такая женщина в своем номере, если она была там не одна. Такие мысли еще никого до добра не доводили, наш следователь не был исключением, он схватился за голову и сдавленным голосом произнес:

– Жуткая жара сегодня. Просто дышать нечем.

После этого он медленно побрел на подгибающихся ногах в сторону кухни, в надежде что там ему дадут какой-нибудь прохладительный напиток. Напрасные надежды, на турбазе даже кефира не осталось. Вместе с водопроводом отключили электричество, холодильники быстро нагрелись до температуры окружающей среды, и кефир превратился в творожистую массу. Зато измученного следователя подловила Мариша и стала возбужденно рассказывать ему о том, какого страху мы натерпелись сегодня в горах, когда за нами гнались подозрительные личности, вооруженные автоматами. Но заморенный следователь лишь рукой махнул, пообещав разобраться, кто это мог быть, и продолжил свой путь в напрасной надежде наткнуться на что-нибудь освежающее. Его товарищ кинул ему вслед затравленный взгляд, явно подумывая о том, чтобы последовать его примеру, но все-таки взял себя в руки и жалобно спросил:

– Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?

– Разумеется, – с достоинством кивнула Оксана. – Тот человек, с которым я была все это время.

При этом она посмотрела на Махмеда. Все присутствовавшие, от которых следователям так и не удалось отделаться, тоже посмотрели на него, и нельзя сказать, что такое внимание пришлось Махмеду сильно по душе. Он покраснел не хуже сбежавшего следователя и начал усиленно чесать свой нос.

– Я мужчина, – собравшись с духом, сделал он заявление, воспринятое присутствовавшими женщинами с большим воодушевлением. – Но я женат, – добавил он, и все загрустили.

Махмед отвел следователя в сторонку и внушительно произнес:

– Поэтому я прошу не сообщать моей жене о том, что я сейчас расскажу.

Следователь охотно покивал головой. Он был не местный и с женой Махмеда знаком не был, поэтому счел разумным не ходить самому к этой женщине, а послать к ней за сведениями какого-нибудь местного сотрудника.

«И не забыть сказать ему, чтобы и у соседей поспрашивал, не появлялся ли Махмед у себя дома прошлой ночью, – мысленно отметил себе следователь. – А то ведь хорошая жена может и соврать, лишь бы выгородить мужа».

– Значит, всю ночь вы провели с подозреваемой? – закончил он допрос Махмеда.

– Совершенно верно, – подтвердил тот.

После этого заявления следователь уже не слишком одобрительно выслушал повторный Маришин рассказ о том, как мы видели убитого в номере Оксаны и как впоследствии опознали в нем одного из телохранителей некоего Аслана.

– А зачем вам потребовалось идти в милицию и терять там столько времени? – удивился следователь, машинально начиная подозревать нас в сопричастности. – Вам эти люди показались чем-то подозрительными?

В ответ мы не нашлись что сказать. Сейчас почему-то Маришино утверждение о том, что нас собирались похитить и с этой целью было устроено совещание в соседнем номере, уже как-то не звучало.

– Обычно люди так себя не ведут, – наставительно заявил нам следователь, и я с щемящей тоской поняла, что из-за нестандартного мышления моей подруги нас с ней снова подозревают в том, что мы утаиваем какую-то важную информацию.

Пока не слишком страшно, но в случае чего и этого подозрения будет достаточно. Еще один труп – и нам несдобровать. Надо было как-то срочно себя реабилитировать, правда, оставалось не совсем понятно как. Только услышав про пистолет, который мы видели в номере Оксаны, следователь снова заинтересовался, но тут же все испортил, попросив уточнить, при каких обстоятельствах мы видели этот пистолет и какой марки он был. Ни первого, ни второго мы ему сказать не могли. Его смутные подозрения на наш счет снова сгустились, и попрощались мы с ним весьма прохладно.

Сразу после разговора со следователем Мариша кинулась к нам в номер, таща меня за собой. При этом она так торопилась, что прыгала через несколько ступенек – по такой жаре это было сродни самоубийству.

– Что с тобой? – допытывалась я. – Что стряслось?

– Не стряслось, так стрясется, – пробурчала она в ответ, влетая в наш домик, захлопывая дверь и кидаясь к кровати, под которой у нее хранился автомат.

За прошедшие несколько дней я уже как-то попривыкла к тому, что он постоянно с нами, и перестала задумываться о последствиях, если его у нас вдруг обнаружат. Теперь я с ужасом следила за тем, как Мариша мечется по комнатке в поисках надежного места для укрытия своего сокровища. К сожалению, комнатки здесь наличием потайных мест не отличалась, поэтому прятать оружие пришлось на улице в крапиве, обыскивать которую, по мысли Мариши, не стали бы ни при каких обстоятельствах.

Остаток жаркого времени мы провели у себя в номере, методично сковыривая с себя корку засохшей грязи, которая покрывала нас полностью. Как раз к тому времени, как мы почти очистили себя от глины, зубной пасты, гуаши и лесного мусора, по турбазе прокатился ликующий вопль:

– Воду привезли!

Мы с Маришей выскочили из домика и вместе со всеми остальными помчались к бочке с питьевой водой. Оксана была тут же. Мариша немедленно забыла про жажду и кинулась донимать ее вопросами, не дав даже донести до рта стакан с водой.