Призраки прошлого (ЛП) - Дархауэр Дж. М. - Страница 75

И забавно, что почти шестилетка смогла напомнить мне об этом всего лишь за два месяца.

Я смеялся, сидя на ступеньках трейлера для причесок и макияжа. Едва рассвело, все остальные собрались в палатке за завтраком, пока я сидел здесь, читая написанное в блокноте Мэдисон. Было забавно видеть, к чему приводил сюжет истории. По большей части это были картинки и пара слов, и читалось, как кроссовер Скуби-Ду — мистическая загадка про призраков, решаемая Бризо. Поскольку он невидимый, Мэдди считает, что он может общаться с призраками. Это имеет смысл.

И в конце Марианна взрывается на складе.

БУМ.

Это счастливый финал в каком-то испорченном смысле, потому что теперь она тоже призрак, и они счастливые — вместе невидимые.

Логика ребенка.

— Так, так, так. Это ли не Джонни Каннинг? — раздается голос Жас, когда она подходит к трейлеру. — Говоря о приятном зрелище.

Смотрю на нее, улыбаясь, и закрываю блокнот.

— Жас.

— Это?.. — она хватается за грудь, симулируя шок. — Улыбка у тебя на лице?

— Может быть, — отвечаю. — Что, не можешь вспомнить последний раз, когда ее видела?

— О, нет, я помню, — говорит. — Пять лет назад, твой первый день на съемочной площадке «Бризо». Когда ты впервые надел его костюм, я единственный раз видела твою искреннюю улыбку.

Смотрю на нее, не мигая.

— Иисус, ты отметила эту дату в календаре как что-то аномальное?

— Джонни Каннинг не всегда ведет себя как мудак. Мы привыкли праздновать это бутылкой крепкого ликера, но сейчас просто спим весь день и пытаемся не находиться рядом с придурками.

— Звучит мило.

Она улыбается.

— Так что вызвало у тебя улыбку в шесть утра?

Показываю блокнот.

— Кое-кто написал мне историю.

— Кое-кто? — Жас прогоняет меня со ступенек трейлера, чтобы зайти внутрь, указывая мне, присоединиться к ней. — И кто этот кое-кто?

— Моя дочь.

— Твоя дочь, — повторяет она, не звуча удивленной. Ставит стул напротив большого зеркала, без слов говоря мне сесть. Сначала волосы, поэтом Жас опирается о раковину, чтобы наблюдать, как работает один из парикмахеров. — Так это правда? То, что печатают «Хроники Голливуда»?

— Сомневаюсь, — рассказываю ей. — Большая часть того, что они печатают — херня.

Они приступают к работе, потому что сегодняшним утром ее у них завались. Мне нужна стрижка и бритье, и это только вершина айсберга из-за того, как я запустил себя после аварии.

Не был ни на одном занятии актерского мастерства, а также ни на одном прослушивании.

Не помню последний раз, когда видел тренажерный зал изнутри, и чертовски уверен, что не придерживался диеты. Черт, я даже не общался со своим психотерапевтом.

— Там говорится, что ты познакомился с девушкой в школе, — говорит Жас. — Вы вдвоем сбежали вместе, и ты был пронырливым воришкой, пока Клифф не нашел тебя.

Я хмурюсь.

— Там сказано, что я был преступником?

— Ну, другими словами, — смеется. — Там сказано, что ты крал, чтобы выжить, что невероятно, раз твоя семья богата. Также они пишут, что у тебя случился большой прорыв, и девушка забеременела, но она негодовала из-за твоей славы и уехала, не сказав тебе ни слова о ребенке, поэтому ты узнал о своей дочери только сейчас.

Там много всего неправильного в ее словах, и я понятия не имею, с чего начать. Мой разум сосредоточен на истории с воровством — по иронии, именно это правда. Но всего пару людей знают об этом. Я тщательно оберегал этот секрет из-за страха, что это может доказать то, что я был неудачником, как и говорил мой отец. Так кто, на хрен, рассказал это?

Жас не ждет объяснений, обычно я никогда не давал ей их. Поэтому она выглядит чертовски удивленной из-за моих следующих слов:

— Я знал о своей дочери.

Она приподнимает бровь.

— Да?

— Да, — подтверждаю. — И девушка не негодовала из-за моей славы, она негодовала из-за того, во что известность меня превратила.

Жас изумленно смотрит на меня.

— Так, подожди, ты знал, что у тебя есть дочь?

— Да.

— Все время, что я с тобой знакома, ты был отцом?

— Да.

Удар.

Я вздрагиваю, когда она берет расческу и бьет меня ею.

— Иисус, Жас, какого хера?

— Какого хрена ты тратил свою жизнь со всеми этими дешевками, когда у тебя была семья?

Я просто хлопаю глазами.

У меня нет хорошего ответа.

— Невероятно, — бормочет Жас. — Так, расскажи о своей дочери. Какая она?

— Она умная. Талантливая. Забавная. Красивая. На самом деле, очень похожа на свою мать.

— Ее мать? — усмехается женщина. — Не хочу огорчать тебя, но звучит так, будто ты втрескался по уши.

— Нечему огорчать, — отвечаю. — Я люблю ее.

Жас ахает. Бах. Она снова меня шлепает.

— Заткнись!

У меня нет и шанса ответить, так как кто-то прочищает горло, заходя в трейлер. Смотрю через плечо и вижу Клиффа. Жас сразу же становится самой серьезностью, выглядя настоящим профессионалом своего дела.

— Джонни, — говорит Клифф. — Рад видеть. Сегодня утром тебя не было в отеле.

— Не мог уснуть. Подумал, что приду на площадку раньше.

— Это хорошо, — говорит мой менеджер, хотя тон его голоса подсказывает, что он так не думает. Любое изменение в привычках настораживает. — Просто предупреди меня в следующий раз.

Клифф остается, усевшись на стул, копаясь в своем «БлэкБерри», поэтому Жас больше ничего не спрашивает, и все продолжают заниматься своей работой.

— Ну, посмотрите на него, — говорит Жас через полчаса. — Ты выглядишь как Джонни Каннинг.

Смотрю на свое отражение.

— Не был уверен, что это произойдет, — заявляет Клифф. — Он стал неузнаваем.

Люди заходят и выходят из трейлера, приветствуя меня и поздравляя с возвращением, все очень дружелюбны. Я не обращаю на это внимание. В какой-то степени здорово вернуться, особенно когда надеваю костюм. Материал сидит туже, чем обычно, и костюмеру приходится приложить усилия, чтобы костюм сидел как надо. Я стою окруженный зеркалами и улыбаюсь.

— Боже, если ты не перестанешь делать такое выражение, то оно может навсегда запечатлеться у тебя на лице, — говорит Жас, крутясь в офисном кресле, наблюдая за мной.

— У тебя нет работы? — спрашиваю ее. — Привести в порядок кого-то еще?

— Нет, только ты, суперзвезда.

В восемь тридцать меня зовут на площадку. Сегодня мы снимаем внутри здания, поэтому мне не нужно переживать о собравшейся толпе. Меня наполняет радостное возбуждение, оптимизм, я на вершине своей актерской игры. Готов бросить вызов миру и победить его... пока камера не начинает катиться.

Все происходит в смутных очертаниях, нам нужно много всего наверстать. Я перехожу от сцены к сцене, момента к моменту, пытаясь передать все эмоции. Я не в духе, задыхаюсь и полностью измучен к концу дня.

— Сходи сегодня в зал, — говорит Клифф, идя со мной в костюмерную. — Запасайся силами, тебе нужна выносливость, иначе это будет самый долгий месяц в твоей жизни, просто так легче не станет.

— Знаю, — бормочу, направляясь в свой трейлер.

Проходит еще час, прежде чем я снова в своей одежде, готовый уходить, но не могу, потому что режиссер просит о встрече, а продюсер перекинуться парой слов, а мой сценарий нуждается в изменениях, после того как расписание обновлено. Радость от съемок изнашивается под давлением. Хватаю маффин со стола, прежде чем остатки еды упаковывают, и выдерживаю несколько грозных взглядов, потому что я должен оставаться в форме и не употреблять углеводы.

Клифф тем временем разговаривает с пиар-службой, я тоже хочу пообщаться с ними, но они уходят до того, как у меня появляется возможность.

— Ты когда-нибудь рассказывал кому-нибудь, как нашел меня? — спрашиваю Клиффа, когда мы направляемся к машине. — Вообще говорил об этом?

— Нет, — отвечает. — А почему я должен?

— Не знаю, может, просто так вышло.

— О чем ты? — спрашивает.

— В «Хрониках» упоминается кое-что о том, что я был вором.