Суер - Коваль Юрий Иосифович - Страница 22

С нами были тогда еще эфиоп Яшка, главный махало-опахальщик, Дик Зеленая Кофта и Билл Рваный Жил-лет. На фрегате "Корапь" мы открыли остров каннибалов да и один завалященький островок с кладом. Вспомнился и текст записки, запечатанной во флаконе Мумма:

Каменище найдите.

Сто раз поверните.

Под камнем сим черпай

Асьгнации, Чепай.

Надо отметить, что автор записки имел в виду не героя гражданской войны В.И.Чапаева, а английского кладоискателя Тчепая.

- А помните Аллевопээгу? - спросил Леша.

- Песнь джунглей свела меня тогда с ума, - невольно вздрогнул капитан.

- Я и сейчас дрожу, - признался Леша. - Давайте же подрожим вместе и споем эту заунывную песнь. Ностальгически.

И мы запели песнь в честь Аллевопээги - вечного странника.

ООуэ, балява!

Звери выходят из нор.

Вечному страннику слава,

Вечносидящим позор.

ООуэ, рассоха!

Росомаха приносит жуть.

До последней миазмы вздоха

Руку отдам ножу.

ООуэ, синега!

Встает над горами страх!

Век тебе, о Аллевопээга!

Бегать на тощих ногах.

ООуэ, как мудры!

Дети законов тьмы.

Люди приходят утром.

Ночью приходим мы.

Так мы пели и дрожали, как вдруг с океана донесся пронзительный клич.

- Что это? - вздрогнул Суер.

- Не знаю, - шептал я.

Вихляющий каноэ приближался к острову. Одинокая фигура правила парус.

- Неужели? - сказал Леша. - Неужели она с вами?

Да, это была мадам Френкель.

- Идиоты, - обругала она нас с капитаном, - поплыли к Леше, а меня не взяли. Пришлось раскутываться самой.

- Мадам! - кричал и плакал Леша Мезинов. - Как вы странны!

- А помнишь, как мы плавали вместе? - всхлипывала мадам. - Я за все плаванье ни разу не раскуталась, а вот эти волки, - кивнула она на нас с капитаном, - совсем обо мне забыли. Кутаюсь так, что мачты дрожат, а эти ноль внимания.

- Мадам! - приглашал Леша. - Закутайтесь в одеяло и ложитесь вот здесь рядышком на песок.

- Нечего ей здесь особо кутаться, - строго сказал Суер. - Ты уж, Леша, прости, но мы должны продолжить плаванье. Ты сам решил остаться на этом острове, и мы завели новый фрегат. В шлюпку! А то мы здесь растаем от ностальгии.

Что поделать? Пришлось нам с мадам прыгать в шлюпку, обнимая на прощанье старого друга.

- Одного не понимаю, - говорил мне капитан, - почему все-таки в том первом, плаваньи тебя называли Дяй.

- Извините, сэр, это - усеченное.

- Что - усеченное?

- Слово, сэр.

- Что еще за слово, которое усекается таким странным образом? "Лентяй"?

- Извините, сэр, тогда бы было - "Тяй".

- Да ну, - сказала мадам Френкель, - скорей всего что-нибудь гадкое, ну вроде - "негодяй".

- Дяй - гордое имя, - пришлось пояснить мне. - С нами тогда плавал некий кок Евгений Немченко. Он-то и усек искомое слово. Дяй - великое усекновение прекрасного русского слова "разгильдяй"***.

Глава ХLI Вампир

- Ты знаешь, чего мне кажется? - сказал как-то Суер-Выер. - Мне кажется, что у нас на борту завелся энергетический вампир.

- Помилуй Бог, что вы говорите, сэр?!

- Чувствую, что кто-то сосет энергию. Сосет и сосет. Ты не догадываешься, кто это?

- Не Хренов ли?

- Да нет, - поморщился капитан. - Хренов, конечно, вампир, но вампир интеллектуальный. Сосет интеллект своими идиотскими выходками. Здесь замешан кто-то другой.

- Кто же это, сэр?

- Конечно - Кацман.

- Помилуйте, сэр. Как только еврей - так обязательно вампир энергетический. Кацман - порядочный человек.

Я тревожно оглядел палубу. Лоцман Кацман' в этот момент стоял на корме и пил свой утренний пиво.

- Ничего вампирического, сэр, - доложил я. - Пьет пиво, правда, энергично.

- Пиво и энергетика вполне совместимы, - сказал Суер, - но против Кацмана у меня есть серьезные улики и доказательства. В последнее время, например, я никак не могу произнести свою любимую команду.

- Фок-стаксели травить налево?

- Вот именно! Только взбегу на капитанский мостик, крикну: "Фок", - а дальше не могу. Он пожирает мою энергию вместе со стакселями.

- Теперь и я вспоминаю, сэр, - сказал я. - Утром встану, бывало, полон энергии, выпью коньячку, закушу минтаем - энергии до хрена! Но только подойду к лоцману - бац! - энергия начинает падать. Падает и падает, приходится снова коньячку. Мне и в голову не приходило, что это все лоцман.

- Давай-ка спросим у Пахомыча, что он думает на этот счет, - сказал капитан. - Эй, старпом! Прошу вас, оставьте волонтеров и подойдите к нам, а волонтеры пусть пока валяются, после приберем.

- В чем дело, сэр? - спросил Пахомыч, недовольный, что его оторвали от связки волонтеров, которая каталась по палубе, волнуемая качкой.

- Важный вопрос, старпом! Скажите-ка, как у вас дела с энергией?

- Все в порядке, сэр, - ответил старательный Пахомыч.

- Не чувствуете ли вы, что кто-то ее пьет?

- Никак нет, сэр, не чувствую! - прокричал Пахомыч и снова вернулся к связке волонтеров, которая в этот момент встала на дыбы, торча во все стороны.

- Ясное дело, - сказал Суер, - кому нужна его дубовая энергия? Да она просто-напросто невкусна. Нет уж, пить так пить! Нервную, тонкую, умную энергию - вот что любят энергетические вампиры! Старпом! - крикнул капитан. - Да бросьте вы к чертовой матери этих волонтеров! Соберите всех в кают-компании, пригласите также Хренова и Семенова.

Через минуту мы все собрались в кают-компании и расселись вокруг овального стола под опахалами.

Стюард Мак-Кингсли наполнил наши кружки отличной манилой.

- Лоцману попрошу не наливать, - неожиданно приказал капитан.

- Что такое, кэп?. - удивился Кацман.

- А вы сами не догадываетесь?

- Кэп! Кэп! Сэр! - заволновался лоцман. - Ничего не понимаю.

- Зачем вам манила?! Вы ведь пьете совсем другое!

- Сэр! Клянусь! Сегодня только мой утренний пиво.

- Перестаньте притворяться, лоцман! Вы пьете энергию.

Лоцман нахмурился и неодобрительно осмотрел овальный стол и наши опахала.

- Вот вы скажите нам, Хренов, - продолжал капитан, - пил у вас лоцман энергию или не пил?

- Конечно, пил, - отвечал мичман. - А я думаю, ладно, пускай себе пьет, не жалко. А что, разве это не полагается, сэр? Если нет - вы прикажите, я ему больше не дам ни капельки. Энергия моя, принадлежит только мне, нашей общей идее и, конечно, моему капитану.