Восход Левиафана (СИ) - Фролов Алексей - Страница 18

Из груди и рта Меджедэджика хлынула кровь, взгляд затуманился. Последнее, что он увидел перед окончательной смертью - Витэшну, которая медленно, будто смакуя, поедала еще горячее сердце. Его сердце. А из ее живота, в котором больше не было жизни, обильными алыми потоками сочилась кровь, у самой земли обращавшаяся мелким белым песком.

Ро-ке-рон-тис тщательно разжевывал каждый кусочек и с наслаждением проглатывал его. Он быстро осваивал новые силы и понял, что если в мире снов вырвать у человека сердце или глаза и съесть их, то вместе с ними он поглотит его маниту.

Это жестоко, очень жестоко. Обычно со смертью тела маниту освобождается и отправляется к духам предков на Великий остров, что от начал времен плывет над облаками. Конечно - если соблюден погребальный обряд и тело уложено на деревянный помост, установленный на шестах над землей. Но уничтожить маниту - значит стереть саму суть человека из ткани реальности. И восстановить ее уже невозможно!

Неожиданно Ро-ке-рон-тис поперхнулся, ощутив болезненный укол в центре груди. Потом он стал стремительно терять силы и, не понимая, что происходит, поспешил сбросить оболочку Витэшны. Он замер посреди каменного колодца, созданного в подсознании Меджедэджика его темной волей, волей повелителя кошмаров. Стены подернулись сетью трещин, свет замерцал. Мир разрушался, потому что его носитесь, Меджедэджик, перестал существовать.

Ро-ке-рон-тис поспешил вырваться из угасающей реальности, осознав произошедшее (в очередной раз с тех пор, как он принял обличие бога, знание пришло к нему само собой, без каких-либо усилий). Он стоял над бездыханным телом Меджедэджика в его родовой овачире. А рядом с молодым воином на ложе из шкур лежала Витэшна, тоже бездыханная.

В эту ночь они подарили себя друг другу, и для обоих это была ночь открытий. Они свершили древнейший ритуал на земле и до рассвета их маниту слились воедино. Поэтому, убив Меджедэджика, Ро-ке-рон-тис убил и Витэшну. Но, прибывая в облике Витэшны во сне молодого воина, он чуть не попал в ловушку, потому что, став ею в сновидческом мире, он стал ею в мире реальном (ибо облик плоти и маниту - два отражения одного вздоха предвечного Ха-вень-ни-ю). Поэтому, поглощая объединенную маниту, он тем самым чуть не убил себя.

Где-то на задворках реальности он услышал тихий смех.

- Дитя мрака, - процедил Ро-ке-рон-тис. - Подгорный тлен, зло из бездны! В этом заключался твой план! Ты не собирался оставлять мне дарованную силу, не собирался делать меня богом. Ты хотел, чтобы я свершил свою месть и убил себя сам!

- А разве это не справедливо? - парировал шепот, доносившийся из каждой полутени вокруг. - Адсилу ты убил по праву, ибо она нарушила закон предков. Но эти двое... Ты убил их из личной мести.

- Но ты сказал, что я могу свершить задуманное, не нарушая закона! - возопил Ро-ке-рон-тис, пытаясь определить истинное местонахождение Ха-кве-дет-гана. С его новыми силами это было вполне реально, но темный сын Ата-ан-сик хорошо прятался. - Ты солгал!

- О, нет, мой наивный друг, - покачала головой тень в одном из углов овачиры, растворившись в тот же миг, как только взгляд Ро-ке-рон-тиса остановился на ней. - Теперь ты выше законов земного мира. Но, даже будучи богом, ты останешься смертным, ибо когда то был им. Ты свободен от людских законов, но не свободен от людских пороков - морали, эмоций, зла!

И он захохотал, его раскатистый рваный смех заполнил все пространство вокруг. А Ро-ке-рон-тис упал на колени перед двумя мертвецами, которых он забрал не по праву. Частица Кизекочука размером с тлеющий уголек все еще жила в нем, и она кричала в безумном ужасе от содеянного. Эта частица останется с ним навсегда. Чувство вины останется с ним навсегда...

На следующее утро племя онундагэга не нашло среди живых Адсилы и Меджедэджика с его молодой женой. В своих постелях умерли племенной шаман Апониви, который много лет назад обманом отобрал кукурузное поле у родного брата, юная охотница Аламеда, которая в прошлом году совсем не случайно столкнула с утеса Кэю, с которой они соперничали из-за мужчины, племянник сахэма Истэка, который, напившись ритуального вина, несколько раз избивал свою жену Кэтери. И еще несколько человек не проснулись в ту ночь.

А следующим утром племя ганьенгэха обнаружило восьмерых мертвецов, которые так и не смогли проснуться. Затем настал черед племени гойогохоно, а на следующее утро - племени онондовага. Напоследок Ро-ке-рон-тис заглянул в уоки племени сгарурэ, чтобы забрать в ночной кошмар двенадцать маниту. Люди Пяти племен быстро поняли, что неведомый бог ночных кошмаров карает лишь тех, кто преступил закон предков. И на многие годы ходинонхсони стали самым боязливым и смиренным народом на земле.

За несколько последующих десятилетий Ро-ке-рон-тис забрал не больше сотни маниту. Он поклялся никогда не касаться невинных, но понимал, что едва ли это сотрет клеймо вины с него самого. Он не считал Ха-кве-дет-гана своим другом, но тот помогал ему. То ли ощущая некоторую ответственность за судьбу Ро-ке-рон-тиса, который вроде как был его детищем. То ли по другим, никому не известным причинам.

Ро-ке-рон-тис скоро понял, что не имеет права злиться на Ха-кве-дет-гана, ведь он сам сделал то, что сделал, темный бог лишь предоставил ему возможность. А еще он понял, что Ха-кве-дет-ган вовсе не плохой, просто когда-то вопреки воле остальных богов он решил помогать людям, давая им то, чего они хотели. Люди захотели есть - он научил их растить кукурузу и тыкву. Люди захотели мяса - он дал им лук и стрелы. Один человек захотел обладать тем, что было у более другого, сильного, - Ха-кве-дет-ган дал ему томагавк.

Но потом люди стали безалаберны и посевы кукурузы погибли. Люди бесконтрольно истребляли животных в округе и животные ушли, оставив людей ни с чем. Люди завидовали друг другу и разразилась война. За это они прокляли Ха-кве-дет-гана, нарекли его темным, хотя из двух сыновей пресвтелой Ата-ан-сик лишь он спускался в земной мир и жил заботами смертных.

- Это закон, - сказал ему как-то Ха-кве-дет-ган. - Что бы ты ни делал, тебя будут помнить за дурные поступки. А если ты не совершал дурных поступков, они придумают их для тебя.

- И чтобы ты ни делал, они все равно будут осуждать тебя, - задумчиво проговорил Ро-ке-рон-тис. Они сидели на берегу полноводной Мух-хе-кан-не-так и глядели на восток. Их нечеловеческие глаза позволяли им видеть, как из-за великого океана к берегу идут большие деревянные лодки под белыми парусами. А на тех лодках сидели люди с омерзительно-бледным цветом кожи.

- Верно, - согласился Ха-кве-дет-ган. Внешне он чем-то напоминал самого Ро-ке-рон-тиса - та же худощавая невысокая фигура, те же рельефные сильные мышцы, черные прямые волосы, собранные в хвост на затылке, суровый взгляд темно-синих, почти черных глаз под тонкими бровями. Они будто были отражениями друг друга. Искаженными отражениями.

- Скажи мне вот что, - неожиданно Ро-ке-рон-тис сменил тему разговора, пристально наблюдая за тем, как большие деревянные лодки вздыбливают песок, врезаясь в береговую кромку нового для них континента. - Я был на Великом острове, я видел Ха-кве-ди-ю. Вы не близнецы.

Ха-кве-дет-ган тихонько рассмеялся. Это был смех бога, но - по-человечески грустный.

- Ты прав, мы вовсе не близнецы, - темный бог покачал головой. - Людям свойственно выдумывать то, чего нет, ты еще не понял? Особенно когда им позарез нужно кого-то очернить. Пусть даже это их собственный бог.

- Но как так вышло? - не унимался Ро-ке-рон-тис.

- Мы не единственные, ты ведь это уже понял, - он посмотрел на бога мщения с лукавым прищуром. - Мы не раз контактировали с другими. Однажды они даже надрали нам задницу, ха! Пленили Абабинили, представляешь, младшего сына Хе-но!

- Но это ведь не та история, - не спросил, констатировал Ро-ке-рон-тис.

- Ты слишком проницателен для столь юного бога! - Ха-кве-дет-ган хлопнул его по плечу, и оба раскатисто засмеялись, встрепенув речную гладь. - Верно, то другая история. Что же касается моего происхождения, то однажды ты узнаешь об ифритах. Это не боги, духи, едва ли не самые сильные в этой реальности, духи стихии огня. Один из них был здесь, Ашмедай. Представь себе, им не нужны тела смертных, чтобы воплощаться! Так вот Ашмедай покорил мою мать Ата-ан-сик, уж не знаю чем, но покорил. Она тогда пребывала в теле смертной из племени, названия которого не помнят даже самые древние шаманы Пяти племен. К тому моменту у нее уже был один сын - «пресветлый Ха-кве-ди-ю», - он продекламировал это столь напыщенно, что Ро-ке-рон-тис не сдержал улыбку.