Плато чёрного спелеолога (СИ) - Стригин Андрей Николаевич - Страница 61

От сладких мыслей у Ани кружится голова и вот тогда в её грёзы врывается ехидный вопль Машки: — Что пупок оголила, на вот, обработай, — и кидает вонючие заячьи шкурки. Это было последней каплей, Аня долго на них смотрела, затем швыряет их в огонь, зная, что за этот поступок её могут даже высечь и с нетерпением дожидается Игната.

Используя древние женские чары, Аня елозит мягкими ягодицами по его окаменевшему детородному органу и даёт в полной мере мять свои выпуклые груди. Этим она вызывает у Игната затмевающий рассудок экстаз и согласие на немедленный выход к поселению Идара. Позже происходит решительный разговор с Гурием и тот нехотя соглашается, ему непонятны столь быстрые сборы, но у Ани так накипело, что, ни секунды она уже не может здесь находиться.

И вот их группа продирается сквозь густые заросли уже за территорией долины. А жутко было в той пещере, Ане всё мерещилось, что из дальних ходов кто-то подбирается к ним, нечто холодное и жестокое. Но спасительный выход развеял страхи и непонятные шорохи за спиной.

Приятно смотреть на бушующую впереди зелень, на горные цветы, которые вымахали в рост человека и свешивают к земле тяжёлые и красные как кровь лепестки. Аня даже остановилась, разглядывая это чудо, но Игнат торопит, судорожно дёргая кадыком: — Любовь моя, скоро всё это будет твоим, а сейчас не отставай, надо как можно быстрее пройти этот лес. Говорят, здесь поселились хищники с разбившегося о берег зоопарка.

Жутко становится у Ани на душе, она чувствует себя маленькой девочкой и глаза увлажняются от слёз. Внезапно захотелось обратно, и она повернула бы, так как сомнения с каждым шагом начинают разъедать душу, но она вспоминает пещеру и непонятный дикий страх заставляющий цепенеть всё её сознание и Аня поспешно идёт за мужчинами как несмышленый гусёнок за двумя матёрыми гусаками..

Игнат замечает её состояние, ободряюще вздёргивает широкой бородой, демонстративно поправляет на поясе тяжёлый топор и взглядом указывает на такой же у Гурия: — Двумя топорами даже медведя изрубим, — хвастливо произносит он, и Аня даже верит ему, несколько успокаивается, и слёзы быстро высыхают на припухшем лице. Но Гурий покосился на них, вжимает голову в плечи и убыстряет шаг. Уверенность Игната он не разделяет и в душе ругает себя, что ввязался в авантюру с сомнительным результатом, но возвращаться ещё глупее, а идти вперёд ещё большее безрассудство. Почему же он прётся сквозь заросли, рискуя налететь на голодного медведя или на собак-людоедов? Демократические принципы? Гурий усмехается. Какие такие принципы может позволить диктатор Идар или Игнат, мечтающий стать… царём, Гурий чётко просчитал внутренний мир Игната, именно, царём хочет стать, придурок. Да и ладно, мне то что? Пусть изображает из себя тирана, а я под его прикрытием возьму всё что нужно, а первое — Машеньку. Как она мне нравится, мочи нет! Такая, блин, разэтакая! Всё при ней, а голос — в животе поднимает волну из наслаждения и хочется в тот же час овладеть Машенькой и долго-долго, до полного опустошения, а потом детки пойдут, такие славные и в папу и в маму. Вот оно счастье! Гурий вздыхает и уже с уверенностью ломится сквозь буйные заросли, но скоро тормозит, впереди стоит настоящая стена из травы вперемежку с кустарником и сочными деревьями. Он озирается по сторонам, страх тихонько поскреб его потные залысины, всё непонятное всегда пугало с самого детства.

— Что стал? — звучит грубый голос Игната.

— А раньше поле здесь было, — Гурий оттирает пот с залысин, достаёт флягу с водой, судорожно глотает. — Будешь? — протягивает её Игнату. Тот отрицательно качнул головой, но Аня быстро берёт флягу, брезгливо вытирает её края и делает пару больших глотков, возвращает, с недоуменным видом смотрит на Гурия.

— Дождей много, вот всё и выросло, — хмыкает Игнат. — Топором прорубаться надо.

— Ага, за полгода так махануло, как в тайге за полсотни лет. Поверьте мне, странно всё это. А может мы давно умерли и это рай?

— Дурак, — фыркает Аня, — кто нас в рай примет?

— Это верно, особенно после предательства, — соглашается Гурий.

— Какого предательства?! — мгновенно взрывается Аня. — Мы просто должны взять своё, а каким образом, это второстепенное.

— А если не дадут? — смотрит рыбьим взглядом Гурий.

— Кто не даст? — Аня даже заикаться начала.

— Виктор и его поп.

— Мы что, его спрашивать будем? У Идара сейчас столько народа…

— А вдруг, твой Идар, пошлёт нас и всё заберёт себе, — перебивает её Гурий.

— Как это заберёт? Мы договор заключим.

— Я на его месте чихал бы на все договора, — Гурий с иронией усмехается.

— Поэтому ты не на его месте, — со злостью произносит Аня, но под ложечкой неприятно засосало.

— Что-то ты Гурий не то говоришь? — с угрозой вскинулся Игнат, в глазах появляется недобрый свет.

— Мне то что, я многого не требую, Машеньку ну там… кое какие удобства, для Идара это мелочи, такое даст. А у вас далеко идущие планы, ему это может не понравиться… особенно если вы потребуете написать договор.

— Какие ещё планы? — с угрозой выставил бороду Игнат.

— Эти планы на твоём лице написаны. Царём хочешь стать, голубчик, царём! Глупо, Игнат, дорасти до этого надо, действовать тихо, но верно, так, чтобы у Идара даже не шевельнулось подозрение на этот счёт, а после и его предать.

— Некрасиво говоришь, я не предатель! — набычился Игнат и отводит взгляд от Аниных глаз, в которых светится откровенная насмешка.

— Ах, вот о чём ты мечтаешь, Игнатушка, а кусок не жирный? — с иронией произносит она. — Смотри, своими амбициями всё не испорти, как мы и договаривались, требовать лишь, — она осекается, но затем поправляется, — не требовать, а просить некоторых привилегий: свободного гражданства, жильё и рабов… а там, правильно говорит Гурий, видно будет.

— Никаким царём я становиться не хочу, — пристыжено бурчит Игнат, почёсывая немытую шею под бородой.

— Ну, президентом, какая разница, — усмехается Гурий.

— И президентом не хочу, — врёт Игнат.

— А вот это напрасно, — блеснул залысинами Гурий, — хотеть надо, но не сразу, иначе можно подавиться. Сначала обжиться, единомышленников заиметь, а затем Идара в расход.

— Гурий, я в тебе не ошиблась, — Аня с уважением глянула на бортмеханика, он в точности повторил её собственные мысли. Этого человека надо держать при себе, как-то поближе расположить. Может как-нибудь отдаться ему? Нет, это не пройдёт, ему Машеньку подавай. Что ж, пусть будет по твоему, эту дранную кошку я тебе отдам, пусть пока поживёт, но в любом случае она обречена, Аня хищно раздула ноздри.

— Напролом действовать нельзя, — Гурий снисходительно глянул рыбьим взглядом, — торопливость пагубна, затаиться надо. А скажи мне, Игнатушка, откуда у плотника такие амбиции? По мне, такие как вы, мечтают стать прорабами или даже мастерами участков, а ты вот так сразу в президенты метишь.

Игнат гневно блеснул очами, выставил бороду вперёд, но в глазах Гурия не видит насмешки, а лишь откровенное любопытство: — Что тут странного, я не всегда плотником был, к вашему сведению в своё время я юрфак закончил.

— А не скажешь, — искренне удивляется Аня, и, как-то по-новому, глядя на бородача.

— Что же ты в плотники пошёл? — пожимает плечами Гурий.

— Долгая история, — хмурится Игнат, поджимает губы, откровенничать он не собирается.

— Не хочешь отвечать и ладно. А отец у тебя кто?

— Политиком был, да не на ту партию поставил. Такое навесили, он за границу бежал, а меня со всех служб попёрли… на всякий случай.

— Очень интересно, — Аня улыбается. — Хочешь своё наверстать?

— Наверстаем, любовь моя, обязательно наверстаем!

— А вот теперь я тебе верю, — Аня, не рисуясь, обнимает его за жилистую шею.

Виктор и Викентий Петрович своим появлением с противоположной стороны забора произвели настоящий переполох, ведь все знали, что они ушли в посёлок, а он огорожен от внешнего мира долиной и неприступными скалами.