Взгляд василиска (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 79

  - Обратите внимание господа, - с веселой злостью в голосе воскликнул Алеша, наблюдая за боем, - кажется, наш противник пошел ва-банк!

  - Расстояние великовато, - поморщился Черкасов, прекрасно понявший, куда клонит великий князь.

  - Это не повод бездействовать Василий Нилович, - отрезал командир. - Начинайте пристрелку!

  Еще не остывшие орудия главного калибра "Осляби" снова пришли в движение, выискивая далекую цель среди островов и остановившись на ней, подобно огнедышащему дракону изрыгнули пламя двухорудийного залпа. Всплески поднялись неожиданно близко к "Мацусиме", а немедленно последовавший за ним второй, с некоторой натяжкой можно было считать накрытием. Обрадованные русские артиллеристы принялись вести огонь с максимальной скорострельностью и скоро их усилия увенчались успехом: один из десятидюймовых снарядов поразил готовый к выстрелу минный аппарат. Всепожирающее пламя вырвалось из-под палубы японского корабля, и ужасный грохот возвестил о его гибели. Великолепная стрельба броненосца не осталась незамеченной и на мачте "Пересвета" взвился сигнал выражающий удовольствие адмирала.

  Следом пришел черед канонерских лодок "Акаги" и "Осима". Этим маленьким кораблям с устаревшей артиллерией было уже более пятнадцати лет и все на что они годились, это патрулирование вокруг островов. Их команды честно попытались выполнить свой долг перед императором, но артиллеристы "Николая" поднаторевшие в стрельбе по шныряющим по внешнему рейду Порт-Артура японским миноносцам не оставили им ни единого шанса. "Осима" получив подряд три попадания, перевернулась и затонула, а "Акаги" удалось выброситься на берег и спасти экипаж.

  И в этот момент, самому старому японскому кораблю, с практически выбитой артиллерией едва не удалось поквитаться за гибель своих собратьев. "Чин-Иен", который все уже сбросили со счетов, вышел из-за мыса, где он до поры прятался и бросился на русский броненосец. На "Николае" увлеченном расстрелом крейсеров не сразу заметили новую опасность, а когда, наконец, увидели, расстояние было уже не более десяти кабельтовых.

  Почти за сорок лет до описываемых событий во время очередной Итало-Австрийской войны случилось сражение при Лиссе. Артиллерии противников не удалось тогда добиться успеха, после чего австрийский адмирал Тегетгоф повел своего флагмана на таран. Его затея увенчалась успехом, после чего умами многих военно-морских деятелей прочно овладела пришедшая из глубины античности таранная тактика. По иронии судьбы и "Чин-Иен" и "Николай" были построены как раз с учетом этой тактики и имели сильный носовой залп. Оборотной стороной этой особенности был слабый огонь в корму, причем, на русском броненосце с ним было особенно плохо. Теоретически туда могли стрелять кормовые шести- и девятидюймовки, но мертвый угол все равно был очень велик. Оборачиваться к противнику, чтобы ввести в дело остальную артиллерию означало подставить борт под удар и Смирнов приказал дать самый полный ход, на который его старый броненосец только был способен. Разогнать махину водоизмещением в десять тысяч тонн дело совсем не простое, но к счастью еще более древний "Чин-Иен" тоже был плохим ходоком. Все же дистанция между ними неумолимо сокращалась, а попытки поразить японца из казематных орудий не увенчалась успехом. Тогда русские артиллеристы не нашли ничего лучшего как прикатить по палубе десантные пушки системы Барановского и открыть огонь из них. Их маленькие снаряды не могли, разумеется, нанести повреждений бывшему китайскому броненосцу, но бездействовать, ожидая неминуемого тарана, было совсем невмоготу, и палубу противника буквально засыпала шрапнель вперемежку с гранатами. Между тем, "Николай" постепенно разгоняясь, неотвратимо приближался к проливу Бобра. Русским морякам было известно, что он перегорожен минами, но их расположения они не знали. Положение спас Рощаковский, буквально силой оттолкнувший рулевого и направивший броненосец рядом с островком Суи-ли-дао в замеченный им во время наблюдения проход. Днище старого корабля несколько раз зловеще проскрежетало по грунту, но, к счастью, им все же удалось пройти невредимыми. Расстояние между врагами к тому времени сократившееся до минимума начало медленно увеличиваться. В этот момент японцы вспомнили, что их башни хотя и заклинены, но пушки все же заряжены, и можно попытаться хоть так достать ненавистного врага. Залп из левой башни стал полной неожиданностью для русских моряков. Один из снарядов все же пролетел мимо, а второй ударил прямо в адмиральский балкон, полностью разворотив его и все смежные с ним помещения. Это и стало самым серьезным повреждением старого русского броненосца в том памятном бою. К счастью ни машины, ни винты его не пострадали и "Николай" медленно, но верно отрывался от своего противника, которого уже поджидали русские крейсера и миноносцы.

  Картина русского броненосца на всех парах удирающего от пытающегося его таранить японца была настолько фантасмагорична, что стоящий на мостике "Баяна" Эссен поначалу не поверил своим глазам.

  - Прикажете открыть огонь? - нерешительно спросил его старший артиллерист....

  - Нет, своих зацепим! - скрипнул зубами тот.

  Положение неожиданно спас Ливен - повинуясь его приказу "Боярин" вырвался вперед и, подойдя к японскому кораблю почти в упор, пустил одну за другой две мины из бортовых минных аппаратов. Расстояние было слишком ничтожным, чтобы промахнуться и два взрыва прогремевшие один за другим поставили точку в карьере бывшего китайского броненосца. Получив две подводные пробоины "Чин-Иен" содрогнулся всем своим старым корпусом и стремительно затонул на глазах у ликующих русских моряков.

  Пока военные моряки японского флота отчаянно сопротивлялись, на скопившихся в японской базе транспортах происходили не менее драматические события. Привлекаемые до сих пор лишь для перевозки войск и дозорной службы вспомогательные крейсера имели слишком слабое вооружение, чтобы противостоять русской эскадре. Несколько выстрелов из малокалиберных пушек в сторону резвящегося на рейде "Николая" они все же сделали, но на ведущем бой русском броненосце похоже этого не заметили. К чести командовавших ими офицеров, сдаваться им в голову не пришло и они приняли меры для уничтожения своих кораблей. Увы, возможностей для этого было немного. Боезапас, имевшийся на мобилизованных пароходах, был слишком ничтожен для подрыва, и потому на них просто открыли кингстоны. К несчастью глубины в бухте были невелики и корпуса "Дайчи-мару" с "Дайнан-мару" остались торчать из воды по верхнюю палубу. В отличие от них, на вспомогательном минном транспорте "Касуга-мару" имелся изрядный запас мин и торпед. Командовавший им кэптеэн Арикава Тейхаку был решительно настроен не посрамить память самурайских предков и приказав экипажу спасться подорвал свой корабль вместе с собой. Как это ни странно, его решительность имела скорее негативные последствия. Мощный взрыв, разметавший на мелкие обломки транспорт, вызвал панику на судах снабжения и плавмастерских. Как ни старались офицеры прекратить ее, мобилизованные с гражданского флота матросы, не слушая их, один за другим бросались в море в попытке достичь близкого берега вплавь. Кое где, пришлось даже применить оружие, но пока они пытались восстановить порядок в бухту вошли русские миноносцы и принялись высаживать на японских кораблях абордажные партии. Всего удалось захватить три судна снабжения, плавмастерскую "Миике-мару", буксир и плавкран. Что касается плавучего госпиталя "Кобе-мару", то победители ограничились лишь осмотром и, убедившись, что комбатантов на нем нет, потребовали его немедленного выхода в море. Кроме того, высаженные на берег десантные партии захватили около пятисот пленных и два орудия на импровизированной батарее, после чего приступили к уничтожению возведенных японцами построек, маяков и складов. Адмирал Иессен принимая во внимание полученные "Пересветом" повреждения принял решение перейти со штабом на "Ослябю". Возможно, причина была еще и в обиде на Бойсмана отказавшегося выполнить его приказ и первому войти на внутренний рейд архипелага.