Братья Дуровы - Таланов Александр Викторович - Страница 30

Нет смысла повторять общеизвестные крылатые остроты Анатолия Дурова. К тому же пресловутая вражда братьев мешает установить подлинное авторство некоторых удачных импровизаций. Все же стоит привести кое-что, бесспорно принадлежащее младшему Дурову.

В небольшом сибирском городе Канске он пришел к исправнику подписать афишу. В программе среди прочих номеров значилось: «Хор свиней исполнит несколько песен».

— А где текст песен? — потребовал исправник.

— Свинячего языка не понимаю и по-свински не разговариваю… — ответил клоун.

А на вечернем представлении иронизировал:

— Нельзя сказать, что местная полиция смотрит сквозь пальцы на требования цензуры:

Свиньи вообще давали повод для острых, порой очень резких, импровизаций. Так случилось в одном провинциальном городе, где Анатолий Дуров начал свое выступление с комических рассказов, басен, стихов. Но некоторые зрители жаждали скорее увидеть номера со свиньями, о которых сообщала программа. Послышались возгласы: «Покажите свиней!.. Давай свиней!» Выведенный из терпения клоун откликнулся: «Мне кажется, и без моих, свиней здесь достаточно…» Раздались свистки и шиканье. В это время на манеж выбежала свинья. Дуров сказал, указывая на нее: «Одна только эта свинья не свистит!»

Наступившую тишину прервали аплодисменты.

Вот другой эпизод, характеризующий находчивость Дурова. Афиши оповестили петербуржцев о его предстоящих гастролях в цирке Чинизелли. Но этой рекламы ему показалось недостаточно. И на Невском проспекте появилась щегольская коляска, в которой восседал гастролер. В том не было бы ничего удивительного, если бы он широким жестом не раскидывал медали с собственным изображением.

Мальчишки, бежавшие за коляской, да и взрослые зеваки на тротуарах спешили подобрать эти забавные медали размером с золотой десятирублевик. На улице вскоре образовалась такая толчея, что остановилось движение. Вмешательство полиции вызвало еще большую кутерьму.

На следующий день Дуров предстал перед градоначальником генералом Грессером. Произошел такой диалог:

— Вы разбрасываете по городу какие-то штучки, похожие на монеты, со своим изображением. Правда ли это?

— Правда, ваше превосходительство…

— Какая цель ваших демонстраций? — насупился генерал.

— Просто хочу оставить петербуржцам нечто осязаемое о себе. Позвольте, ваше превосходительство, предложить вам один из таких жетонов.

— Благодарствую, я уже имею… — генерал кивнул на свой стол. — Прошу вас положить этой памяти предел. Вы вносите сумятицу, творите сумбур… Есть у вас еще эти штучки?

— Есть, ваше превосходительство!

— Так потрудитесь их выбросить.

— Слушаюсь…

Дуров ушел от градоначальника и в тот же день снова разбрасывал свои медальки.

Вновь пришлось явиться к Грессеру.

— Вы что же, издеваться надо мной вздумали?

— Простите, ваше превосходительство, я не понимаю вас?

— Опять расшвыривали свои штучки!

— Да, ваше превосходительство, но я считал своим долгом выполнить ваше распоряжение.

— ??!

— Вы приказали выбросить остаток, вот я и выбросил все что было…

И последний пример. Случай почти анекдотический, с драматическим началом и комедийным финалом. В нем с особенной силой проявилась противоречивость натуры Анатолия Дурова: непосредственность чувств и расчетливая воля и, наконец, неизменный, всепобеждающий юмор.

Артист шутливо назвал этот случай «Дуэль из-за козла». Но, пожалуй, вернее было бы название «Театр для себя», хотя главный участник этого происшествия мог поплатиться жизнью.

В цирке Чинизелли шла премьера, «гала-представление», как сообщали афиши, знаменитая «Война животных» Анатолия Дурова. Публика весело смеялась, глядя на забавную суматоху, которую устроили козлы, бараны, гуси, индюки, петухи, куры.

— Все происходит честь честью, как на настоящей войне, — полководцы проигрывают битвы, интенданты воруют, солдатики голодают… — комментировал клоун.

Однако среди зрителей нашлись и недовольные. Когда клоун уводил незадачливого полководца — козла в стойло, навстречу попался молодой офицерик. С вызывающим видом он не пожелал уступить дорогу. Козел чуть не сбил его с ног.

— Нахал! — закричал офицерик.

— Бедный козлик! — рассмеялся Дуров. — Твой тезка тебя не признал…

— Клоун, ты разговариваешь с офицером!

— Козел, ты разговариваешь с дворянином! — Дуров решительно отвел поднятую на него руку.

На следующее утро Дуров принял секундантов подпоручика Шмидта.

Вскоре на даче в Финляндии состоялась дуэль. Корреспондент одной из столичных газет сообщил такие подробности.

Когда секунданты предложили покончить дело миром, Дуров заявил:

— Хотя убийство в какой бы то ни было форме противно моим убеждениям, но безнаказанно оскорблять себя я никому не позволю! — И, обратившись к врачу, не удержался от шутки — Хорошо, если секунданты имеют длинные ноги!

— Почему? — спросил врач.

— Им ведь приходится отмерять расстояние…

Несмотря на драматичность минуты, все рассмеялись.

Стоит ли говорить, что при таком настроении дуэль закончилась благополучно — выстрелами в воздух. Все участники сцены по приглашению дуэлянтов отправились в ресторан отпраздновать заключенное примирение.

Итогом происшедшего, наверно, больше всех остался доволен Дуров: он любил, когда о нем упоминали в печати.

Новые времена

Начало XX столетия… Современники говорят с гордостью: «Наш век — век пара и электричества».

Паровая машина и электричество свершают победный переворот в жизни. Лапотная Россия меняет свой облик. Стальные пути пересекают степи и тайгу Сибири. «Чугунка» пробирается все дальше и дальше, в самую глухомань. В городах появился трамвай.

Могучие паровые молоты и прессы заменяют ручной труд, электромоторы движут станки на заводах и фабриках. И локомобили уже не большая редкость в сельском хозяйстве.

Покорный ветрам, романтический парусный флот уступает место многотоннажным пароходам. Даже недоступный воздушный океан начинает подчиняться людям. Наполненные водородом дирижабли поднимаются в небо, и вовсе невероятное: аэропланы — аппараты тяжелее воздуха — уже не секунды, а долгие минуты летают над землей.

Перемены и в домах обывателей. Давний символ домашнего уюта — керосиновая лампа под абажуром — кажется нелепым анахронизмом; электросветильники заменяют уже и уличные газовые фонари.

Век электричества чувствуется и в искусстве. Зародился новый вид искусства — живая фотография, — которому оптимисты предсказывают великое будущее. Заведения, где демонстрируют это новое чудо, — биоскопы и синематографы — повсюду растут как грибы.

Новые веяния коснулись и цирка. И тут многое изменяется, отдает дань ставшему крылатым магическому слову — «модерн».

Меркнет державшаяся в веках слава конного цирка. И даже в лучших цирках заметно пустеют стойла в конюшнях. Лишь по традиции и для большей парадности открывается представление конным выездом. Однако и этот номер модернизировался.

От Гаэтано Чинизелли его сын Сципионе Чинизелли унаследовал титул директора. Но на афишах красуется еще имя «госпожи директор» Лиццие Чинизелли. Роль ее в цирке значительнее, чем у мужа, она задает тон всему делу. На то есть особые причины…

Помпезный выезд «госпожи директор» начинает представление. Это целый спектакль. Во фраке, в шелковом цилиндре Сципионе Чинизелли выходит на манеж сквозь шпалеры выстроившихся униформистов. Шпрехшталмейстер почтительно подает ему шамберьер, украшенный ручкой из слоновой кости.