Ищейки: Часть первая (СИ) - Кессель Александра "Sol Bianco" - Страница 2

Ну, или пусть его речи спишут на обычные чудачества усталого целителя, который слишком глубоко залез в организм умирающего больного. А? Пожалуйста, пресветлая Наэма!

— А я тебе персиков поставлю, — шепотом посулил богине Эрех и высунул нос наружу. Вроде никого. Он на цыпочках проскользнул в коридор, намереваясь тихо сбежать, и тут...

— Как тебя зовут? — голос, раздавшийся сзади, был низким и хриплым. Эрех прекрасно его знал.

— Э... — его собственный сорвался. — Эрех... Эрех н-но-Тьен. Ээээ... Мастер хирург. Простите... простите меня... я...

Он подавился извинениями, потому что сзади раздались шаги и на плечо Эреху опустилась тяжелая мужская ладонь.

— Ты сегодня спас пациенту жизнь, Эрех. Ты знаешь это?

Эрех оцепенел. Ему показалось, что от усталости разум шутит с ним. Не может такого быть! Он же...

— Мне понравилось, что ты умудрился сохранить самообладание и способность к анализу, даже удерживая пациента. Это о многом говорит. Ты изучаешь медицину?

— Д-да... — кажется, это были не игры разума, а реальность. — Я прошел два года медицинского курса в Университете Маэдда Третьего, и еще полгода ходил вольнослушателем на кафедру хирургии...

— А практика? Ты когда-нибудь вскрывал настоящее человеческое тело?

Эрех подавился ответом. Нет, еще не...

— Нет, — он спохватился. — Но я тренируюсь на животных! Покупаю органы на рынке...

— Похвально, — доктор Бак обошел его, потянул за собой, приглашая пройтись с ним по коридору. От такого шанса у Эреха в очередной раз зашлось сердце. — Но тебе надо тренироваться на людях и ходить на вскрытия. Раз в неделю в Анатомическом театре проводят публичные вскрытия, бесплатно...

Эрех знал. Но день Собаки — день плановых операций в госпитале, и он не мог отказаться. А на платные вскрытия у него не хватало заработка. Если только совсем престать есть, даже купленные для учёбы внутренние органы коров и свиней...

— И обязательно вернись вольнослушателем в Университет, тебе это будет...

Им наперерез бросился человек в военной форме. Увлечённый беседой с великим мастером Эрех не сразу сообразил, что тот хочет. А военный, согнувшись в поклоне чуть ли не вдвое, вцепился доктору в рукав и зашептал что-то столь страстно и испуганно, что это было даже неприлично.

— Сердце...везде кровь...помощь... — слышалось ему.

Доктор Бак внимательно выслушал экспрессивную речь до конца и величаво кивнул.

— Но мне понадобиться взять материалы и ассистента... — он на миг задумался, перевел взгляд на все еще стоящего рядом Эреха. — Мальчик, ты не будешь против проассистировать мне в одном важном деле?

Эрех в очередной раз за сегодняшний день подумал, что ослышался, но потом, сообразив, восторженно закивал головой.

Он разорится на целых три персика для пресветлой Наэмы!

Йон Рейке задумчиво стоял рядом со столом главного редактора «Эха Альмейры» Марва Онойки и смотрел, как тот уныло пялится в запечатленное в Глазу.

— Ну, что ж, для последней страницы сойдет. Возьму одну картинку. Вот эту. Три ляна.

— Э! — Йон аж поперхнулся от такой наглости. — Супруга купца Ллойсе, поставщика муки для королевской пекарни, изменяет тому на мужнином складе, а ты мне втираешь такую цену? Ты за кого меня держишь?!

Редактор набычился.

— Послушай, мастер Рейке, это, — он ткнул пальцем в Глаз. — Плохие картинки. Почему? Потому что, во-первых, мы не видим лица мужчины, только спину...

— Зато мы видим лицо женщины! И не только лицо, если между нами!

— Вот я и о чем — мы приличное издание...

— Давно?! — в это слово Йон вложил все свое ехидство сорокалетней выдержки.

— Не понимаю я твоих намеков. Дальше! — Онойка решительным жестом прервал открывшего было рот Йона. — Если ты хочешь повышенную ставку, приноси мне что-то увлекательное. Вот, если бы ее супруг ворвался в самый жаркий момент в этот сарай, вот тогда я бы дал десять!

Рейке мысленно застонал от масштабов упущенной выгоды.

— Но, все равно, поставил бы только на последнюю страницу. Потому что на первой полосе у нас таинственное исчезновение Читела Ойзо, единственного сына городского магистрата! Не тянет твой купец после таких сенсаций на что-то большее.

— В смысле?

Редактор, вместо ответа, протянул ему макет завтрашней первой полосы. На ней самым крупным из возможного шрифтом значилось «Кровавая трагедия! Смерть в павильоне на Розовой улице! Таинственное исчезновение тела!». Чуть ниже — и существенно меньшими буквами — излагалась суть новости. Утром пришедшая убираться служанка обнаружила, что павильон, в котором проживал тул Ойзо, пуст, все внутри перевернуто, а стены «залиты таким количеством крови, словно ее откачали насосом из тысячи человек».

— У твоего репортера что, кровавые галлюцинации? — поинтересовался Йон, пробежав глазами эту строку. А слог-то, слог!

Марв только оскорблённо поджал губы.

Как бы то ни было, но тело и вправду не нашли. В связи с чем магистрат Ойзо объявил награду в пятьсот лян за обнаружение местонахождения его сына и за раскрытие тайны его исчезновения.

— Страшные деньги, — редактор Онойка причмокнул губами.

— Страшные, — согласился Йон. — Только впустую он это все.

— Почему? — его собеседник встрепенулся, почуяв еще одну первую полосу.

Потому что лежит сынкино тело где-нибудь на дне Красного озера, с камешком в ногах, чтобы не всплыло, пока рыбки не объедят. Но так я тебе это и сказал, хмыкнул Йон про себя. Губу закатай, жмот.

— По тому, как гуси летят, — отбрил он Марва вслух. — Ты лучше давай мне мои законные пять лян и хватит тут вилять хвостом!

— Я сказал три!

— И последнюю страницу. Но, знаешь, ведь многие люди начинают читать газету именно с последней страницы. Сплетни, скандалы, некрологи...

Он многозначительно посмотрел прожжённому пройдохе в глаза и пошевелил пальцами. Так, как будто собирался кого-то придушить.

Редактор вздохнул и сдался. На всякий случай.

— Слушай, мастер Рейке а зачем тебе эти деньги, а? Просто ты так их собираешь...

Так я тебе и сказал, вновь улыбнулся Йон, пересчитывая мелкие купюры. Его мечта стала еще на пять лян ближе.

Место, куда они с доктором Баком направились в сопровождении военных, находилось в Верхнем городе, на холмах, и было так не похоже на те места, где Эрех обычно обитал: госпиталь Чистого Сердца, Синюю улицу и дома призрения на западном берегу реки Яблочной. В Верхнем городе цвели деревья, а широкие улицы вымощены не серым, а желтым камнем, который каждую неделю моют специальными щетками. Красивые дома в традиционном стиле блестели цветной лакированной черепицей, а за изящными заборами буйным розовым цвели азалии. И воздух, конечно же, был намного чище. Преобладающий в этой части столицы восточный ветер не нес сюда ароматы скотобоен, плавилен, кожевенных мастерских и бедняцких трущоб.

Другой мир.

Коляска остановилась в самом конце Розовой улицы, у аккуратного маленького домика, за оградой которого зеленели деревья Королевского парка. Только после того, как Эрех слез вслед за доктором на землю, прижимая к груди вверенный ему аптекарский саквояж и сверток с инструментами, он сообразил, что это за место. Знаменитый Розовый павильон, самый дорогой частный дом в городе.

Целитель разулся у порога, радуясь, что на прошлой неделе купил новые и пока еще целые носки, и стараясь даже дышать медленнее, чем обычно, проследовал вслед за доктором Баком во внутрь, уже предвкушая, как сейчас увидит те самые панели с изображением сюжетов из «Судьбы бессмертных» Кароля Линдэ, классической драмы великого поэта эпохи Первых Фаттихидов. По легенде, эти панели написаны были по заказу самого Линдэ, и изначально стояли у него в доме, на сгоревшей дотла вилле в Алессо.

В Розовом павильоне их всех действительно ждало ошеломляющее зрелище.

Золотистые шелковые ковры, затянутые золотистой бумагой, в тон коврам, перегородки и, главное, панели Кароля Линде, были щедро залиты успевшей свернуться и потемнеть кровью. Эрех замер, вцепившись в саквояж, как младенец в мать. Кровь его не пугала, но Боги... Хорошо, хоть панели лакированные, можно будет отмыть, мелькнула непрошенная, стыдная мысль.