Зона Посещения. Шифр отчуждения - Вольнов Сергей - Страница 75

Цой поет, передавая пожелание через века…[6]

— Я пойду, — тихо, скорей даже сам себе, а не шедшему до меня, говорю я. — Попытаюсь в сердце Зоны проникнуть еще раз. Достучаться…

— Не сдавайся! — от всей души желает собеседник, которого мне предстоит сменить на ответственном задании.

На самом деле я пока мало что понимаю в сути происходящего, но одно уясняю четко: заветные желания исполняются, я хотел цель и получил ее, теперь поздно давать задний ход. Малодушие и колебания позади, я бунтовал и метался, но — пора хватать в руки… э-э, крышку от бачка унитаза, которой смогу врезать по врагам и снести барьеры и препоны.

Буду смелым.

Не сдаваться. Никаких компромиссов!

Только вперед…

Седобородый предшественник будто чует, что с пониманием у меня дела плохи, и говорит:

— Прежде чем разойтись, давай-ка покажу кое-что.

Он встает и шагает к выходу. Разглядываю его во все глаза, но странно, отчего-то не могу толком разобрать, высокий или нет, крупный или не очень. Силуэт как бы плывет, размывается, словно фокус зрения сбился. Впрочем, поднявшись со своего стула и следуя за предшественником, я решаю, что важнейшее уже рассмотрел и услышал: его лучистую улыбку и голос, который не забуду, даже если человек больше никогда и не выйдет со мной на связь.

Мы выходим в дверной проем. Там за ним уже не темнота, из которой я сюда попал, а коридор. Такой же серо-бежевый, с новенькими плафонами на потолке. И в нем по обеим сторонам тянутся крашеные деревянные двери.

— Открывай любую, там примерно одинаково, — произносит старик.

Я распахиваю следующую дверь справа по коридору и вижу помещение, в котором все занято рядами металлических универсально-сборных стеллажей.

Полки, плотно уставленные книгами, перемежаются полками, на которых сложены видеокассеты и стопки дисков, какие-то продолговатые и квадратные пластмассовые компоновки и круглые металлические коробки. На некоторых книжных корешках и коробках я вижу значок, подобный тому, что красовался на кружке, из которой пил пиво.

— Книги, фильмы, жесткие диски, кристаллы и так далее, на любых носителях. Информация о том, что было, исчезнувшая из твоего большого мира, — слышу из-за спины голос, который привык воспринимать в своей голове. — Она вся сохранилась здесь. Знания не стираются. Переходят в иные плоскости восприятия, да, но не исчезают бесследно. Даже на каменном обломке может сохраниться информация, надо только суметь ее считать… Это как с подсознательной памятью человека, вроде и не знаешь что-то, а оно есть. Независимо от того, помнится ли сознательно.

— Ага, здесь типа подсознание Зоны? Мы в нем?

— Можно и так сказать. Главное, что она сознательно не помнит об этой базе.

Я прикрываю дверь. Замечательно. Если оно есть и не пропадает, рано или поздно обязательно доберусь, приникну и найду, прочитаю, увижу ответы на многие вопросы. О том, что и как было на той войне…

— У меня просьба. — Я поворачиваюсь к старику. — Еще в начале ходки обещал одному солдату кое-что… Не буду у тебя спрашивать подробности, но сильно подозреваю, что уйдешь ты каким-то образом обратно, за внешнюю границу. Когда-нибудь я и сам разберусь как, но этому письму ждать нельзя, оно и так долго ждало. Возьми вот это. — Я протягиваю обрывок бумаги, когда-то найденный в доте. — Обещай, что передашь его адресату. Где бы Молли ни была, найди и передай… Вот такая просьба.

Старик принимает письмо без комментариев и кивает. Пообещал мне, значит.

Но предупреждает вдруг:

— С одной оговоркой. Понимаешь, реальность-то не одна-единственная. Параллели могут совпадать почти идентично, но где-то реалии и персоналии здорово различны, и найти нужный мир не обязательно получится. Эта Зона и та реальность, в которой ты родился, ключевые, так вышло, но, кроме них, существуют и другие, ив…

— Стоп, — решительно прерываю я. — Все, что за пределами Зоны, меня уже не касается. Мне и тут хватит забот, чую всеми фибрами души, печенкой, селезенкой и всем чем только можно. Кстати, чтоб уж совсем избавиться от долгов перед внешним миром… На вот! — Я вынимаю заколку, оставленную в купе, и протягиваю безымянному предшественнику. — Вынеси за пределы, вещь не моя…

— Э нет, как раз этой вещице точно не место за Периметром, — вдруг отказывается уходящий старик. — Она отсюда родом.

Опять я не совсем понимаю, что он имеет в виду, однако переспрашивать не стоит. Напряжение, которое у меня появилось внутри, нарастает. Протяжно выдыхаю — у-уф! — и настраиваюсь, изготавливаясь к очередной телепортации.

Я понятливый, меня сейчас зашвырнет из этой секретной «буферной» локации обратно в крепкие объятия Зоны. Потом обязательно найду сюда тропку и вернусь! Интересно, о чем написано в книгах «Живая легенда», «Сойти с обочины» и «Ловчий желаний», на одной из полок тайного архива приметил я краем глаза корешки с такими названиями и трилистниками радиационной опасности…

Я закрываю глаза и представляю Лютика, который что-то там наивно рассуждает о любви и смысле жизни, потягивая морковное пиво. Я представляю маму, она готовит самые вкусные пирожки в мире, о которые я все время обжигал язык. Гляжу на Серегу, Марлина, с которым мы вместе с самой школы и никогда не расставались насовсем, пока я не ушел в Зону. Вижу папу Толю, которого всегда любил и люблю, несмотря ни на что. Именно он меня когда-то научил читать и писать, задолго до школы…

И я представляю Нелли… Эли?.. К ней, как оказалось, я испытывал нечто большее, чем думал поначалу. И деда Макарыча, которому почти удалось убедить меня в том, что безымянная ветхая деревушка — невзрачное, не представляющее для меня интереса местечко, почти убедил… и он же обучил меня первым премудростям хождения. И Машу ощущаю, окрасившую мои последние ночи в родном городе в яркие, незабываемые тона. Надо же, и свою попутчицу вижу, черноволосую и смуглую, роковую красотку, чья копеечная заколка чем-то помогла мне, поспособствовала пройти через все ужасы Зоны… выжить, дойти и стать тем, кем я стал здесь и сейчас.

Незабвенные мои люди…

Человечество достойно того, чтобы жить. Даже если порой кажется, что оно все делает для того, чтобы себя убить.

Надо только помочь человекам уцелеть, не позволить чему-то иному, нездешнему, отобрать у нас шанс добраться до звезд и распространить надежды на выживание за пределы одной планеты.

— Жизнь — это дорога потерь, — слышу голос ангела-хранителя не во сне, а наяву. — Она только поначалу притворяется сказкой, но сколько обретем, столько и потеряем. Чем дальше проходишь, тем больше теряешь. Нам доступна только одна сказка — мы сами, в нас, несмотря на невзгоды, столько всего прекрасного!.. Верь в эту сказку, и тогда будет проще не оглядываться в пути.

— Жизнь — это и дорога находок, потеря восполнится обретением, — упорно настаиваю я, не открывая глаз, чтобы отрешиться от уже пройденного пути. — Твоя ходка заканчивается, моя начинается… Я оправдаю твою веру в меня, ты знаешь.

Нащупываю в кармане круглый, как планета, талисман, сжимаю его пальцами, и он дарит мне частицу тепла.

Я здесь ради тебя, мой мир.

Делаю первый шаг, второй, третий, четвертый и ухожу по кажущемуся бесконечным коридору прочь в ожидании, что вот-вот навалится знакомая смертеподобная тьма, и я исчезну… Надеюсь, чтобы воскреснуть совсем в другой точке пространства, а может, и времени.

— Мы зовем себя сталкерами! — слышу вдруг. — Теперь и ты, по праву. Когда-то обязательно побываешь на моем месте, дождешься и встретишься с ловчим, прошедшим круги рекрута, неофита, адепта и мастера. Будешь знать, что пожелать идущему после тебя в пятый круг. Удачной ходки, Сталкер!..

…Договор с людьми подразумевал, что ОНА не останется наедине сама с собой.

Страшный это собеседник — собственные темные мысли. Вынужденный, порожденный вселенским одиночеством.