Зона Посещения. Шифр отчуждения - Вольнов Сергей - Страница 10

Но Марлин чуть ли не единственный человек, который с первых классов школы со мной рядом и ухитрился не облажаться ни разу, не предать и не подставить.

Перед визитом к нему я удалил наросшую щетину — к вновь набирающей цикличную популярность касте сторонников бородатости пока не примкнул — и принял прохладный душ. Почистил зубы, сделал пару десятков приседаний, затем вытащил из шкафа одеяние, заготовленное для особенных случаев.

Темно-синюю в белую точечку-горошек сорочку, элегантно сочетающуюся с черными брюками и красной бабочкой. О, бабочка у меня шикарная, усеянная крохотными белыми рисуночками теннисных мячей! Смотрятся они тоже как горошек, но при ближайшем рассмотрении ясно, что именно мячики, с характерными плавно изогнутыми серенькими полосками. Детали зачастую всплывают, лишь когда вплотную к проблеме или явлению приблизишься.

Облачившись в это великолепие, я сделал вызов и подождал прибытия таксокара. Машинка подтянулась минут через пять, за это время я успел покинуть квартиру и спуститься на лифте к выходу на улицу. Забравшись в салон, я озвучил конечный пункт поездки, автоматическое такси рвануло по извилистой ленте проложенной между зданиями дороги, ничуть не менее закрученной, чем американские горки… Маневрируя меж другими электромобилями, я унесся навстречу приключениям и новым открытиям.

Официально Марлин теперь держал небольшое «живое» кафе. Да, из тех самых заведений для гурманов. Хозяином одного из них и числился мой друг детства и юности.

Это было теперь его увлечением, хотя он не сразу открыл для себя это занятие. С того момента, как получил диплом «вышки», сначала пытался по специальности подвизаться, сценарным райтером в сетевых ресурсах, но охладел к «словопомолу».

Потом путешествовал по миру в реале и вдруг внезапно для всех — почти, — кто его знал с детства и юности, несколько лет назад ушел в кулинары. Мы с ним ровесники и вместе вступили в безоговорочно взрослую жизнь, вот только в разных университетах учились, и ориентиры у нас всегда, честно признаться, были несколько разными.

Наверное, именно поэтому до сих пор дружим, не разбежались, не поссорились на почве столкновения интересов. Хотя я вхожу в малое число тех «почти», для которых уход в питейно-кулинарный бизнес внезапным не стал.

Мы с ним в третьем классе уже были закадычными корешами, не разлей вода. Списывали друг у друга уроки, спиной к спине отбивались от представителей враждебных субкультур, процветавших в школе. Помню, как-то раз в седьмом классе нас с ним в туалете зажали старшие пацаны. Не назову точную их численность, но обступить и замкнуть в кольцо нас они смогли. Так Марлин тогда сдернул крышку бачка с одного из унитазов и пробил ею башку самого крупного старшеклассника. Эффектно он тогда долбанул, что да, то да-а!.. Кровищей забрызгало весь туалет, осколки крышки долетели до коридора.

А я, воспользовавшись замешательством противников, со всей мочи въехал по яйцам тому, который больше приглянулся. Двоих мы вывели из строя. Против остальных держались как могли, хотя нас не слабо тогда отметелили. У меня весь мир перед глазами расплывался и смотрелся в палитре красных тонов. К тому же, когда мы оба уже свалились, нас хотели макнуть головами в унитазы.

Меня таки сунули лицом в грязную жидкость, никогда не забуду это противное ощущение, а кореша немножко не успели… Хотя он тоже был никакой, и его через каких-то пять секунд ждала та же участь, но внезапно в туалет с визгом вбежала училка, и на этом бой был окончен. Те кретины даже не оставили никого на стреме. На то и кретины.

Правда, из школы их потом все-таки не выгнали, дали окончить. Главное, к нам они больше не совались. Кстати, на тот момент Марлина еще Марлином не звали, прозвище возникло позже, и получил он его в среде не школьной, а уличной. Я с ней соприкоснулся в гораздо меньшей степени, потому что уже с головой окунулся в изучение медицинских наук…

Этот инцидент в туалете я помнил, как ни старался забыть, а не смог.

«Жри!!!» — орал враг, сунувший меня лицом в дерьмо. Голос запечатлелся, и выплеск энергии не забылся, резкий такой, громкий, сквозь кровавое забвение доносящийся… Уже после того, как этот самый тип окончил школу, я сам стал старшеклассником и периодически думал о подходящем случае расправиться с ним. Встреться он мне где-нибудь в приватной обстановке да на неширокой тропке, уж я бы наверстал, не упустил возможность. Но случайной встрече не суждено было сбыться. А не случайную я не решился организовать.

Наверное, это был мой выбор. Потому что если бы по-настоящему хотел поквитаться с ним, сделал бы все необходимое. Остальное — отговорки для слабаков. А я ведь не слабак, жизнь подтвердила. Тогда почему все-таки не?..

«Ладно, уже нет смысла копаться в том эпизоде прошлого, — подумал я, смотря в окно автокара на проносившиеся мимо строения и пейзажи, — свою роль в становлении характера он сыграл, больше я никому не позволял меня унижать, за то и спасибо».

Думаю, что Марлин в отличие от меня поступил бы с обидчиками иначе. Если бы его успели макнуть. Куда более тесное соприкосновение с уличной средой сыграло бы свою роль. То самое, что со временем отправило его в извилистый вояж по планете, закончившийся возвращением и уходом в кулинары. Для прикрытия настоящего бизнеса, связи для которого он по ходу наладил.

…В дневном свете город совершенно преобразился. Сверкали многогранники небоскребов, в их зеркалах отражались небеса, шпили словно пронзали небо. Чем больше скорость, тем сильнее смазывается открывающаяся с транспортной эстакады панорама. Здесь, в выси, основное внимание привлекали к себе эти стеклянные исполины, наполненные изнутри разного калибра офисами, квартирами, гостиничными номерами, производственными и жилыми помещениями.

Они, как муравейники, кишели людьми, словно мягкие игрушки наполнителем, были набиты перегородками, креплениями, жалюзи и подобными элементами. Они многообразны подобно живым организмам — по каркасу, росту, внешнему виду…

От бурного двадцатого века сегодняшний день отделило почти столетие, и за это время опомнившиеся мы, земляне, успели исправить немало ошибок предыдущей истории, главное, предотвратили Третью мировую войну и, перейдя на возобновляемые источники энергии, не угробили окончательно экологию.

«Я еду к единственному человеку, которому мог бы рассказать об увиденном СТРАШНОМ сне, — вдруг подумал я, отворачиваясь от проносящегося за окнами города и закрывая глаза. — Но точно понимаю, что не расскажу. Не потому что не поверит и будет смеяться, а потому что разглашение внесет помехи в миссию…»

Именно в этот момент я внезапно для самого себя поверил, что сон не был бредовым видением. И главное, осознал: меньше всего на свете хочу, чтобы картина этого светлого и, по большому счету, радостного города, моего Гордого, залилась дерьмом по чьей бы то ни было прихоти.

Пусть даже это намерена вытворить сама космическая тьма.

Может, совсем уж лучшим из миров реальность, проносящаяся сейчас за бортом такси, и не является, но уж какая есть.

Мой родной мир.

Кому-то же придется схватить крышку бачка или что там подвернется под руку, чтобы врагу дать отпор…

Почему в этот раз не мне?

Преклонив колено, я упираю приклад винтовки в плечо и касаюсь пальцем спускового крючка. Прильнув щекой к прикладу, целюсь, не через оптику, а совмещая целик с мушкой и с мишенью. Попасть я должен, разумеется, в синеокую псину, а не в аномалию.

К этой «бродячей» пришлось повернуться спиной.

Никакой оптики в данной ситуации. Оптическое увеличение, по моему разумению, благоприятно для длинных расстояний, для неторопливой, размеренной стрельбы. Тварь же возникла на дистанции даже не средней, а меньше, и до этого я ее не замечал, потому что она пряталась в траве. На таком расстоянии оптический прицел критически сузит обзор, и пока будешь нашаривать цель, время для прицеливания как раз и выйдет.