Гаджет. Зона доступа - Выставной Владислав Валерьевич - Страница 38

— Лола, нужна твоя помощь.

— Да?

— Нужно кое-куда смотаться. По-тихому, чтобы не узнал никто.

Скосившись на бледную девочку, Лола, не раздумывая, ответила:

— Поехали!

Легко спрыгнув со стола, она направилась к дверям. Ошарашенный такой решительностью Прохор подтолкнул вперед Мару и поспешил следом.

Лола не переставала удивлять своим характером. Видимо, она, как и ее приятель Клещ, в новой обстановке чувствовала себя как рыба в воде. Ее не пугали сомнительные предприятия — напротив, словно насыщали жизнь смыслом, пропитывая ее адреналином.

Есть же такие люди, ничем не примечательные, особо не выделяющиеся и как будто не имеющие цели в жизни. Пока вдруг, вопреки планам правительств, Всемирного банка и самого папы римского не наступит апокалипсис — пусть даже в красивой обертке, со «смайликами» нейрофонов, скрывающей зловещую реальность и подлинных демонов — вроде тех же «мусорщиков».

В такие моменты даже в милой блондинке неожиданно просыпается воин. И ты сам так живешь, не имея понятия, на что способен, — пока жизнь не отвесит увесистую оплеуху.

Ведь никому не дано знать, какие роли припасены для нас у Бога.

Бронированный пикап быстро донес их до безликого дома на Ленинском проспекте. Маньяк не подвел: он сопровождал их всю дорогу, прокладывая наиболее безопасный путь и помогая избежать неприятной встречи с «мусорщиками» и их «куклами».

Машина медленно вползла во двор и замерла под деревьями. Тут же ее облепила детвора, с любопытством ощупывая и норовя забраться в кузов. Глядя на этих живых, любопытных мальчишек и девчонок, еще не успевших стать рабами нейросети, Прохор растерянно подумал: как же так? Неужели все они обречены? Казалось, чего проще: набить полный кузов «неохваченной» детворой и увезти на базу…

Но всех не спасешь. Да и выход ли это? Кто знает, что для этих детей хуже: самим со временем стать «зомби» или лишиться родителей прямо сейчас. Не все ведь понимают происходящее так, как Мара. Да и не все обладатели нейрофонов — безусловные куклы «мусорщиков».

Все это было слишком сложно для понимания. А он прибыл сюда, чтобы спасти одного-единственного человека. Нельзя забывать страшное правило, пришедшее с тонущего «Титаника»: пытаясь спасти всех и сразу, не спасешь никого.

Кому-то придется уступить свое место в шлюпке.

Тихо поднялись на третий этаж.

— Я останусь здесь, — сказала Лола, опираясь спиной на стену посреди лестничного пролета. — Буду прикрывать, если что.

— Думаешь, понадобится? — проговорил Прохор.

— Если она тебя увидит — тебя увидят и «мусорщики». Тогда, возможно, придется отстреливаться.

Прохор скосился на короткий ствол пистолета-пулемета «скорпион», чуть выглядывавший из-за молнии ее короткой расстегнутой «косухи». Вспомнилась единственная встреча с «мусорщиком», и стало немного не по себе. Он погладил себя по карманам, в которых по-прежнему лежали не раз уже спасшие его пистолеты. Теперь они были больше талисманами, чем оружием: в каждом оставалось всего по паре патронов. Он так и не успел перезарядить магазины. Так что вся надежда на то, что до стрельбы не дойдет.

Он тихонько подтолкнул вперед Мару:

— Давай!

Та легко и тихо взбежала по ступеням на лестничную площадку, достала ключ. Тихонько открыла дверь и поглядела на Прохора. Тот поднялся следом, сделал девочке знак: «Оставайся здесь!» И так же тихо скользнул в дверь.

Внутри царило запустение. В темной прихожей не горел свет, всюду были беспорядок и пыль. Такое можно увидеть в квартирах, надолго оставленных хозяевами. Поначалу он так и подумал: зря приехали. Матери Мары здесь нет. Для. очистки совести заглянул на кухню, в крохотную спальню. Пусто.

Гостиная, темная из-за плотных занавесок на окнах, также показалась пустой. Он вошел в комнату, покрутил головой. И лишь вглядевшись в полумрак, вздрогнул от неожиданности. По спине побежали мурашки.

В углу сверкнули глаза. Как у кошки, выглядывающей из подвала. Только смотрела на него не кошка — а худая, бледная женщина, неподвижно сидевшая в кресле. Бегло скользнув взглядом по креслу, он даже не определил ее поначалу как что-то живое. А теперь и вовсе она показалась застывшей мумией. И этот взгляд, направленный на него, от этого стал еще страшнее.

Сделав над собой усилие, осторожно обернулся. За спиной на стене висела панель телевизора. Похоже, женщина смотрела туда. От этого логичного объяснения не стало легче: телевизор был мертв — как и все в этом доме. Оставалось убедиться, что мертва и мать Мары. Сообщить об этом девочке будет непросто. Но что делать…

Снова обернувшись в сторону кресла, он едва не заорал.

Женщина стояла прямо перед ним. И таращилась неподвижным стеклянным взглядом. Но не на него — а словно бы сквозь.

Он понял: нейрофон. Его крохотный диск виднелся в правом ухе женщины. Сейчас она могла видеть незваного гостя, а могла быть где-то далеко отсюда, в своем воображаемом мире, любезно подсунутом ей всемогущим устройством.

Говорят, где-то в Японии коров выращивают под классическую музыку, регулярно делая им массаж. Только делается это вовсе не для услаждения копытных. Считается, что их «мраморное» мясо от этого становится нежнее. Вот и мы стали такими же безмозглыми жвачными, которых услаждает коварное устройство. И еще неизвестно, что именно от нас нужно тварям из чужого мира — может, только наш труд, наши мозги. Но нельзя исключать и самого банального: нас готовят на убой.

Ничего не скажешь — достигли вершин прогресса.

Стараясь резким движением не пробудить «спящую наяву», он медленно поднял руку. Все, что нужно, — просто положить ладонь ей на голову.

Женщина чуть приоткрыла рот и издала протяжный хрип. Зрачки сузились, и взгляд сфокусировался на госте.

— Ты кто? — выдохнула она.

— Я с вашей дочкой пришел, — зачем-то сказал Прохор — будто была необходимость оправдываться. — Она ждет вас. Она…

Договорить он не успел: ледяные пальцы впились ему в горло. Он пытался оторвать от себя руки этой ведьмы, но она оказалась на редкость сильной. И что хуже всего: он никак не мог дотянуться до ее головы, чтобы выбить из нее всю эту нейрофонную дурь. С трудом преодолевая желание треснуть женщину головой об стену, он продолжал судорожные попытки освободиться. Неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы со стороны двери в гостиную не раздался полный боли детский вскрик:

— Мама!

Руки женщины опали плетьми. Она повернула голову в сторону дверного проема, где, вся в слезах, стояла Мара. Женщина болезненно хмурилась, как будто пытаясь вспомнить — кто стоит перед ней, и не могла подобрать слова для ответа.

Не испытывая особого интереса к этой сцене, Прохор схватил, наконец, ее голову с давно не чесанными волосами со стремительностью голкипера, отбивающего пенальти. Зажмурился, пытаясь вспомнить ощущение, сопутствующее уничтожению чужого нейрофона. И лишь когда падающее тело потащило голову за собой вниз, разжал руки.

— Мамочка! — снова закричала Мара, бросаясь к упавшей. — Что с тобой?! Прости, прости меня! Я хотела как лучше, я хотела…

— Думаю, с ней все хорошо, — потирая истерзанную шею, проворчал Прохор. Присел рядом, снова положил ладонь на затылок упавшей, теперь уже настраиваясь на «излечение». Другой рукой поднял с ковра выпавший из уха женщины обуглившийся нейрофон, вложил в дружащую потную ладошку девочки. — Так со всеми, у кого нейрофон сгорел. Нужно время, чтобы она пришла в себя.

Его слова прозвучали в пустоту: Мара рыдала над матерью, пока та, наконец, не пришла в себя. И это окончательно вымотало Прохора.

Так что возвращения на базу он уже толком не помнил. Спасибо Лоле — та помогла добраться до пикапа не только спасенной, но и ему самому. Все, чего хотелось, — забыться мертвецким сном.

Как бы не так.

Еще на входе, в огромном гараже, где стоял автобус Клеща, пикап Лолы и еще несколько тягачей, микроавтобусов и джипов, его уже ждал разъяренный Принц.