Железное небо (СИ) - "Dammer" - Страница 39

Даже когда я часами выслушивал гневные монологи моих надзирателей, старающихся меня задеть за самое больное место, разозлить меня, обидеть, высмеять, опустить на самое дно.

Я ничего не чувствовал.

Ни-че-го, понимаешь?

Хотя, помню, был один парниша. Он знал, что со мной делают остальные, и тайком носил мне мизерные отколотые от таблеток крошки. Этого хватало, чтобы излечить себя хотя бы наполовину. Этот надзиратель был ещё совсем молодым парнем, хотя, конечно, вдвое старше меня. Сам он со мной ничего из такого рода вещей не делал, изредка пытался поговорить разве что, но я молчал, как партизан.

Через пару месяцев о его снисходительности ко мне узнали. Что с ним приключилось из-за этого — одному Богу известно, если он, конечно, существует.

И каждый день всех следующих долгих десяти лет повторялось одно и то же. Я даже научился получать удовольствие от этого. Мыслей сопротивляться у меня изначально не было, ведь я бы только усугубил своё положение.

А потом — вой сирены. Паника, но уже чужая. Тяжёлые толстые цепи слетели с рук, ног, хвостов и шеи. И, знаешь, я не растерялся так, как, наверняка, растерялся Ты.

Наверное, дело в том, что я уже давно не самый адекватный среди железных.

Я искал тебя в том комплексе, попутно убивая всех, кто попадётся. Даже других железных. Это оказалось легче, чем я думал.

Внутри мы так похожи на людей, ты знал? Все одного цвета.

И я так хотел тебя увидеть.

Ты не представляешь…

Даже на улице я не смог разглядеть тебя в толпе железных. Может, просто не туда смотрел. Ты всегда был, как тень, которую сложно заметить.

Интересно, что бы ты сказал, узнав, через какой ад я прошёл и кем в итоге стал?

Наверняка, тебя бы это огорчило.

Мы так долго не виделись…

Тэрроз, в каком-то смысле, дал мне надежду на спасение. Среди людей нас найти если и возможно, то очень тяжёлым трудом, поэтому я мог спрятаться, залечь на дно, а затем — стать для всех, как бы… обычным человеком? Жить, как обычный человек? У меня был великолепный и единственный шанс начать новую жизнь.

Я это понимал, но хотел не этого.

Больше всего я хотел найти Тебя.

Любой ценой.

Но я находил лишь похожих. Тогда я это ещё осознавал, сильно огорчался, что вновь ошибся, злился. Сначала я не трогал этих людей, не причинял им вреда, ведь они ни в чём не виноваты. А потом всё почему-то пошло наперекосяк. Я нашёл очередного Похожего и не удержался. Что-то внутри перевернулось от нахлынувшей на меня обиды. Я убил его. Тогда, глядя на его раскуроченный свежий труп, чувствуя запах крови и внутренностей, и внимательно изучая то, что получилось из-за моего такого вот порыва, я понял. Нет, то, что мне всё это нравится — убивать, разглядывать, иногда — ковыряться, я знал и до этого. Но то, что я хотел бы повторить это же с тобой, было для меня открытием.

«Спасибо тебе, несчастный. Теперь я знаю, что хочу выпотрошить своего любимого. Если бы я не смотрел на твой труп, то не понял бы этого», — усмехнулся я мысленно, осознавая начавшуюся внутри меня войну.

Я люблю тебя.

Я убью тебя.

Примерно так это можно описать.

Следующий Похожий стал точкой невозврата. Сначала я поймал его, отвёл в заброшку и изнасиловал. Да, я подумал, что мне станет легче. Но не стало. Он так громко орал, что я снова взбесился и убил его. В буквальном смысле размотал бедного парня по недостроенной бетонной коробке, которая изначально должна была стать комнатой. И затем, сидя на полу, утопая в его крови и красно-серых кишках, глядя на оторванные и сломанные конечности, разбросанные по полу, я понял, что это меня ещё и заводит. Мне чертовски нравится смотреть на органы, кровь… Я перевёл взгляд на его голову. Она была отделена от туловища, но сама по себе не так изуродована. Даже кости лица и черепная коробка целые. Остекленевший взгляд, устремлённый вверх, и широко раскрытый, почти беззубый рот, меня никак не смутили. Как ты думаешь, что я сделал? Выебал голову трупа? Именно. И я не много потерял от этого. Мне очень понравилось. Трупное окоченение ещё не наступило, и, когда я вставил ему в пищевод, его челюсть безвольно заболталась вверх-вниз, закрывая и открывая рот, из-за чего я мог разглядеть собственный член, измазанный в его крови. Это даже немного позабавило, но больше — доставляло удовольствие. Кровь быстро становилась очень липкой, а затем и вовсе засыхала, стягивая кожу и даря более острые ощущения.

Следующего я не рвал на куски. Убил, но отрезал хвостами от него только руки до плеч и ноги до коленей, стараясь не уродовать нужные мне части. Я не понимаю, в чём кайф трахать живых? Мёртвые не кричат, не пытаются убежать и не сопротивляются. По-моему, идеально.

Но, знаешь, после этого я перестал видеть разницу между другими людьми и Тобой. Похож — нет.

Ловил, убивал, насиловал, иногда даже пробовал есть. У взрослых людей мясо гораздо жёстче. А ещё оно казалось мне сладковатым.

Я находился в Тэррозе уже довольно долгое время, когда, наконец, нашёл здесь и тебя. Точнее — заметил. Случайно. Это точно был ты. И я так обрадовался, но… Ты был не один. Ты всё ходил с каким-то стариком, работал на него даже. Я точно знаю, что он не железный, так зачем же ты это делаешь? Зачем водишься с человеком? Помогаешь ему. Улыбаешься. Зачем?

Мне пришлось принять это. Ты же тоже хочешь отомстить всем тем, кто стоял за нашей поимкой, кто был в тюрьме? Всем тем людям? Именно поэтому ты устроил бойню в Тэррозе самостоятельно? Ведь так? Я знаю, что это был ты. Те трюки больше никто вытворять не умеет. Наверняка, у тебя есть какой-то свой вариант развития событий. Я доверяю тебе. Даже когда ты стал общаться с какими-то глупыми детьми, я стерпел и это.

Но прошло время, а после той резни ты больше ничего не предпринимал. Вообще. Никого из тех сволочей не искал, никого из нас. Меня. Меня ты тоже не искал. А им… Почему ты так улыбаешься всем им? Почему помогаешь? Неужели тебе со временем стало всё равно?! Этого не может быть! Не верю!!!

И, знаешь, Сора, последней каплей стал тот коп.

Когда он представлял для тебя угрозу, я даже подумывал убить его. По какой-то неясной причине я не приходил к тебе, а ведь так хотел. Теперь был повод. Я мог освободить тебя от слежки, о которой ты прекрасно знал, но почему-то игнорировал. И ты был бы мне благодарен. Но что-то пошло не так. Ты умудрился заболтать его раньше, чем я добрался до него, вывести на диалог и договориться. Он отпустил тебя, но заставил подчиняться. Ты согласился. А я не понимаю. Не понимаю, тебе разве не противно снова быть в подчинении у людей? Снова делать то, что тебе говорят? Это отвратительно!

А затем — вы стали видеться всё чаще. Пусть вы постоянно ругались и хотели перегрызть друг другу глотки, но вы были ближе друг к другу, чем когда-то мы с тобой. Даже я, при всей своей неадекватности, это видел.

Мне так обидно, понимаешь?

Я очень зол на тебя.

На него.

Меня стали мучить головные боли. Ужасные. Казалось, будто две стены сдавливают мой череп, и он вот-вот лопнет, как арбуз.

Зная, что у тебя не совсем стандартный образ мышления, я сразу понял, что, придя в тот парк, где я убил одного мужика, и просидев на скамейке весь день без дела, ты хочешь увидеться со мной. Тебе не обязательно было прочёсывать весь город, спрашивать информаторов, железных, людей. Достаточно выразительно намекнуть, тогда тот, кого ты искал, осознавал это и сам шёл к тебе.

У меня не было никакого желания вредить твоим насекомоподобным друзьям, хотя копу я бы вырвал сердце и съел его, пока оно билось, дабы он почувствовал то, что чувствую я. Но сначала бы мучил его. Долго. А потом, как и всех, расчленил и трахнул, спустив ему на лицо. Но всё это — не сейчас. Сейчас передо мной ты. Сознание снова уплывает. Веришь — нет, я почти не помню, как мы дрались. Помню лишь, что стоял на собственных органах, которые всё ещё были связаны между собой венами и артериями, тянувшимися к другим внутренностям в моём брюхе. Увидев тебя в похожем состоянии, ком встал в горле.