Иеремиевы огни (СИ) - Карелина Ольга Сергеевна - Страница 23

Впрочем, кто бы мог тогда подумать, что стремление владеть людьми у Брутуса перейдёт когда-то на ровесников, которых он использовал явно для коротания времени разлуки с дядей? Инай опекал его, как собственного сына, так как Рогеро и Элиша всегда были слишком заняты и, что уж тут, подавлены отказом от фавора. По-настоящему близок Брутус был лишь с дядей, делясь с ним тем, чем никогда не поделился бы с приятелями, открыто полагая их «недорослями» и «сопляками». Дилану и в страшном сне бы не привиделось, что кого-то из них аурис может захотеть увидеть своим единственным и неповторимым другом.

Первые звоночки появились, когда им одному за другим исполнилось восемь (Брутус, конечно же, страшно гордился тем, что он был первым и самым старшим), и весь последующий год раздавались всё громче. То и дело Брутус требовал, чтобы Дилан общался только с ним, предлагал в отношении Ове каверзы и даже пару раз грубо подставлял его перед взрослыми — в чём, кстати, дядя ему только помогал. Дилан предпочитал закрывать на это глаза: к неадекватности ауриса он уже успел привыкнуть, а к Ове слишком уж привязался, чтобы отказаться от него в пользу Брутуса. В подставах, конечно, он не участвовал, но и защищать велька остерегался: Брутус был страшен в гневе. Тогда он наивно надеялся, что аурис перебесится или Ове даст отпор как-нибудь так ощутимо, что даже Инай не сможет покрыть племянника, потому пустил всё на самотёк. Спустя год плотину прорвало — а вместе с ней рухнула и жизнь Дилана.

Тогда была осень — самому младшему, Ове, как раз исполнилось девять, — и они втроём частенько сбегали от взрослых и гуляли по закрытым или брошенным карьерам в окрестностях посёлка. Дилан с куда большим удовольствием осуществлял бы эти захватывающие прогулки только с Ове, но лишь наличие в их компании Брутуса давало шанс, что в случае поиска их отпустят, а не выпорют как сидоровых коз. Обычно они просто прыгали по камням или разбирали завалы, надеясь найти что-то интересное, — Дилану приходилось то и дело менять лагерь, чтобы не обидеть ни одного из друзей, — и эта прогулка не обещала никакого разнообразия. Пока возле одного из карьеров, неглубокого, со скатом из рыже-песчаной глины куда-то в темноту, за россыпь грязных валунов, Брутус не встал на самом краю и не замер там, демонстративно отказываясь идти дальше.

Уже отошедший вместе с Ове к другому, более интересному, карьеру Дилан обернулся и был вынужден возвращаться. Ове, конечно, пошёл следом — а насколько всё было бы проще, если бы он оставил их разбираться самих!..

— Ты чего встал? — спросил у Брутуса Дилан, останавливаясь рядом с превратившимся в угрюмую статую аурисом. Ове предупредительно встал по другую сторону от Дилана: он всегда остерегался находиться к Брутусу слишком близко. Аурис резко обернулся, холодно и надменно посмотрел на сильвиса, а потом вдруг хищно, зло улыбнулся — у Дилана пробежала дрожь по позвоночнику — и отступил от края.

— Я очень долго думал, Дилан, — размеренно заговорил он и так же неторопливо двинулся мимо Дилана по направлению к Ове, чтобы в итоге остановиться примерно посередине между ними двумя. — Мне как-то вот, знаешь, кажется, что нельзя усидеть на двух стульях. По-моему, Дилан, тебе пора определиться, с кем ты общаешься.

— Это в смысле? — сделал вид, что не понял его, сильвис, чувствуя, что сердце его бьётся где-то в пятках.

— А вот в прямом, — Брутус чуть приподнял подбородок, сверля взглядом Ове, который уже начинал сжимать кулаки. — Видишь ли, мне надоело постоянно находиться рядом с человеком, который меня так сильно ненавидит — хоть новую притчу пиши! Кстати, в «Повести о заблудших» было сказано, что по-настоящему сердце открывается лишь единожды. С кем ты хочешь дружить, Дилан? Пора решать.

— Это с чего это я должен что-то там решать? — набычился Дилан, пытаясь понять по ухмыляющемуся лицу Брутуса, что у него творится в голове. — Я, может, хочу с вами обоими общаться! А если Ове тебя смущает, можешь с ним не разговаривать, это твои проблемы!

— Ах, мои, да? Ну ладно, тогда давай они будут общими! — змеёй Брутус скользнул к Ове и вдруг заломил ему руку. В драках ему равных не было — разве что отвечать совсем уж грубой силой, желательно вдвоём, к остальному дядя, бывший гвардеец МД, отлично его подготовил. Вельк только и смог, что протестующе захрипеть, опасно выгнувшись над обрывом карьера.

— Ты что делаешь?.. — испугался Дилан, но не сделал и шага в их сторону, так как Брутус предостерегающе выгнул Ове ещё больше. — Совсем с ума сошёл, больной?! Что тебе надо от меня?!

— Я уже сказал, — Брутус улыбнулся, показывая клыки. — Выбирай. Выберешь Ове — сам пойдёшь его из карьера доставать. Ну а если меня, так и быть, я его отпущу.

— Ты хоть понимаешь, что от такого тебя даже дядя не отмажет?!

— Отмажет, не переживай! — аурис самоуверенно рассмеялся, и Дилан понял, что своему племяннику Инай, похоже, и открытое убийство простит. Да ещё и похвалит. — Решай, Дилан! Даю тебе пять секунд! Раз…

Сильвис лихорадочно переводил взгляд с Ове на Брутуса и обратно — не над чем было думать, но он всё равно медлил. На лице велька застыла боль — кажется, одно лишнее движение, и его запястье будет сломано, Брутус никогда не щадил своих жертв. Совсем недавно, кстати, Ове тоже заводил подобный разговор, прося Дилана порвать с Брутусом, но на него оказалось достаточно просто прикрикнуть, чтобы он отступился. Здесь же дороги назад не было.

— Ладно, — упавшим голосом сказал Дилан, глядя в сторону. — Я буду дружить только с тобой. Отпусти его.

— Ну наконец-то ты сказал что-то умное! — довольно выдохнул Брутус и освободил Ове из захвата. Дилан так и не понял, из-за этого ли его движения Ове не удержал равновесия или с самого начала он стоял слишком ненадёжно на краю. Вельк взмахнул руками, пытаясь вытолкнуть тело в противоположную сторону от обрыва, и в следующую секунду соскользнул спиной в карьер. Поздно среагировавший Дилан с криком бросился к нему, увидев лишь, как приземлившийся на скат между двумя большими камнями Ове безвольной куклой покатился дальше, в глубину и темноту. Брутус опять довольно рассмеялся, и сильвис рывком повернулся к нему, сжимая кулаки и стискивая зубы.

— Но-но, не балуй! — аурис погрозил ему пальцем. — Я не нарушал договора. Сказал, что отпущу, вот и отпустил, чем ты недоволен? И кстати, как твой друг, очень не рекомендую тебе за ним лезть. Прикрытие себе тогда будешь придумывать самостоятельно. Если вообще выберетесь…

Дилан беспомощно смотрел в пыльную тьму карьера, поглотившую человека, который, в отличие от Брутуса, был ему далеко не безразличен, и осознавал, что его загнали в угол. Если он сейчас полезет спасать Ове, он автоматически откажется от дружбы с Брутусом, и рано или поздно аурис придумает что-то покруче, чтобы отомстить ему. Если не полезет и тем самым встанет на сторону Брутуса, кто знает, когда тот соизволит позвать на помощь взрослых? А если Ове ранен, а Брутус решит, что пока можно не париться: пусть посёлок поищет, вот веселуха-то?

Что Дилан вообще может-то против него?

— Сам разбирайся, — бросил он Брутусу, решившись, и тот изобразил на лице крайнее изумление. — Ты мне не друг и Ове тоже. Меня здесь не было. И, если что, сыну управляющих поверят скорее, чем племяннику охранника, который вечно его покрывает.

— Это ты к тому, что Ове можно оставить здесь подыхать? — весело уточнил Брутус, указывая пальцем на карьер. Дилан ощерился.

— Я к тому, что не желаю больше иметь с вами ничего общего! А если сдашь меня, я сдам тебя! Так понятнее или на палочках объяснять?

— Какой ты, оказывается, — покачал головой Брутус. — Отлично, тогда, думаю, рано или поздно его найдут. Сам понимаешь, я туда тоже не полезу.

— Мне плевать, ясно?!

Развернувшись, Дилан побежал: Брутус не должен был увидеть, что он плачет — от злости и бессилия. Пока он доберётся до посёлка, аурис уже наверняка куда-нибудь уйдёт и не узнает, что помощь за Ове прислал Дилан.