50 и одно дыхание глубже - Mur Lina - Страница 22

– Волосы распусти, – рекомендуя, мужчина уже берёт в руки фотоаппарат.

– Мне так хорошо, – отрицательно мотаю головой, поднимаясь с колен, и отряхиваю их.

– Распусти, говорю. Контраст будет идеальным. А так будешь лысой, – спокойно продолжая, он даже не смотрит на меня.

И приходится стянуть резинку, подойти к зеркалу и скривится на своё отражение.

– Там в задней комнате есть вода. Немного намочи их и подкрась гигиенической помадой губы. Это твоё проходное фото, по нему будут тебя выбирать. И от него же зависит, сколько ты будешь получать. Давай, Мишель, – подгоняет меня. Поджимаю губы. Не хочу я быть такой, но выбора нет. Захожу в комнату и, включая кран, немного смачиваю волосы и расчёсываю их пальцами. Быстрым шагом подхожу к рюкзаку и ищу помаду, увлажняя губы.

– Стул возьми и садись, – указывает пальцем. И мне это надоело, поскорее бы закончить. Всего лишь фото для портфолио. К чему такие ухищрения?

Тащу стул и плюхаюсь на него.

– Ты не на визу фотографируешься. Улыбнись, – выглядывая из-за камеры, смеётся от моей зажатости.

Натягиваю улыбку. Цокает. Ладно, улыбнусь. Надо подумать о чём-то приятном, очень приятном. Нет, Николас неприятное воспоминание. Очень… качели и он рядом. Близко и так глубоко во мне. Боже, Мишель, ты не о том думаешь. Боль проносится по телу, что не вернуть. Даже забываю, где я нахожусь. Вспоминая так много и так мало одновременно. Его руки, обнимающие меня. Смех и улыбку. Выражение глаз вчера и уверенность в том, что весь мир в его руках, как и я. Скучаю… и я… каждую секунду скучаю по нему. По тому, кого придумала. По Нику, а не Николасу. Это два различных человека. Мой Ник…

– Мишель! Вот это кадры! Да тебе бы самой идти в модели, – громкий голос Дэйва резко выдирает меня из воспоминаний. Вздрагиваю, теряю равновесие, с громким визгом лечу на пол.

– Боже, – выдыхаю я от боли в копчике.

– Мишель, ты как? – Испуганно подбегая ко мне, Дэйв помогает встать на ноги.

– Нормально. Прости, я задумалась, – мотаю головой, а руками растираю ягодицы. Чёрт, как больно.

– И это было прекрасно. Хочешь посмотреть? – Интересуется он.

– Нет, не хочу. Я бы хотела знать, когда у меня следующая съёмка или…

– Убери здесь всё. После каждой съёмки, ты выключаешь свет, приводишь всё в начальное состояние для другого фотографа. За непорядок я штрафую. Поэтому занимайся, потом к Линде, за расписанием и расчётом, Эйприл должна была сделать тебе твой жетон. Надеюсь, на это. До завтра, Мишель, – дверь уже за ним закрывается. Ударяю себя по лицу ладонями.

– Ну что за идиотка? – Ругая себя, тащу стул обратно в угол комнаты. – Вот надо было именно сейчас об этом думать. Есть много прекрасного. Цветы. Паромы. Не знаю… блин, кофе, в конце концов. А ты его вспомнила. Сама же себе причиняешь боль. Мазохистка пожизненная.

Пока бурчу, отрезаю фон и сворачиваю его, выключаю софт-бокс, свет у зеркала, убираю штатив в другой угол, и вроде всё. Не помню, как было сначала. Надеюсь, штраф небольшой, если я что-то забыла. Но главный свет выключила, всё убрала. Ладно. Надеваю пальто и вешаю рюкзак, выключая свет в студии, выхожу в коридор.

– Ну как? – Спрашивает меня Линда.

– Супер, – улыбаюсь я.

– Вот твоё расписание. Ознакомься, расчёт внизу у Эйприл, она у нас за это главная. По этой выписке получишь свой гонорар, и до завтра, – кладёт передо мной листок с таблицей. Киваю ей, выходя оттуда, и спускаюсь по лестнице.

О, боже, у меня завтра аж две фотосъёмки. Одна тоже модельная в три часа дня, но пакет эконом, это три часа и три образа. Сумма вдвое больше, чем сейчас. А вторая сразу за этой через пятнадцать минут в студии пять на первом этаже. Модельная, но написано водная. Как здорово! Там полтора часа, но цена на неё, аж тысяча долларов. Обожаю это место. Улыбаясь своим мыслям, подхожу к стойке, где с кем-то болтает Эйприл. Даже не придаю этому значения.

– Привет ещё раз. Вот жетон и расчёт, – говоря, кладу на стол маленький листик с суммой в сто семьдесят пять долларов. А сама тем временем убирая своё расписание в рюкзак, достаю ключи от машины и прячу в карман.

– Ага. Сейчас, – кивает она, возвращаясь к своей работе, что-то вбивает в компьютер.

Тяну носом аромат, что доносится от рядом стоящего человека. Сердце начинает ускорять свой ритм.

Десятый вдох

– Здравствуй, Мишель, – бархатный голос накрывает меня одновременно ледяной и горячей волной. Испуганно охаю и даже оступаюсь, поворачиваясь к мужчине, облокотившимся о стойку. Карие глаза смотрят прямо в мои, а губы изогнуты в довольной улыбке произведённым эффектом.

– Какого черта? – Зло цежу я, поджимая губы и пытаясь показать свою браваду против Николаса, действительно преследующего меня и стоящего прямо здесь. Сердце сразу же начинает выбивать чечётку, а руки потеют.

– Мишель, вот твоя сумма и жетон, – произносит Эйприл, заинтересованно смотря то на него, то на меня.

– Спасибо, – говорю я и так неприятно, что он видит, какая это сумма. Да и, вообще, это ужасно, что он здесь!

– Спасибо за кофе, Эйприл, – Николас поворачивается к девушке, моментально расцветающей, под его улыбкой.

– Всегда, пожалуйста, мистер Холд, – тянет она, а я собираю свои вещи, и разворачиваясь, иду к выходу.

– Надеюсь, вы ещё у нас появитесь, – летит в спину.

Передразниваю её, выходя на улицу. И чувствую, что идёт позади меня.

– Что тебе надо от меня, Николас? – Останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.

– Я предупреждал? Предупреждал, – спокойно отвечает он. Не могу смотреть. Когда-нибудь это тянущее чувство пройдёт? Дышать не могу, облизываю губы и заметно нервничаю.

– Я работаю, – взмахиваю зачем-то рукой, показывая на здание, но смотря мимо него. Виски покалывает от боли.

– Ничего, мне несложно подождать. Я никуда не спешу. Теперь же ты свободна, – даже равнодушно отвечает он.

– Ты понимаешь, что я не хочу видеть тебя? Слышать и…

– Поедешь со мной или пройдёмся? Я знаю недалеко тихое местечко, – перебивает меня, уверенно, отрезая пути к спасению.

Ну что будет от того, что я выслушаю его? Очередная ночь слёз и ненависти, смешанной с любовью? Снова будет больно, и начну изводить себя?

– Мишель, мы только поговорим, и я удостоверюсь, что ты поела. Суп понравился? – Врывается в мои мысли. Поднимаю на него голову. Пропадаю в его глазах. В его ауре. В нём. Снова.

– Выбросила, – вру я, хотя он до сих пор стоит в холодильнике.

– Применить кляп и наручники? – Делает шаг ко мне, а я от него.

– Только попробуй, – предостерегаю его.

– Ударишь? Начнёшь кричать? Или пойдёшь сама? Я не кусаюсь…

– Ещё как кусаешься, Николас. Но я пойду, а потом ты отвалишь от меня. Навсегда. Не сделаешь даже шага в мою сторону. Это мои условия, – на одном дыхании говорю я, а пальцы уже покалывает от знакомого напряжённого возбуждения, что теперь со мной, когда вижу его.

– Занимательно, но нет. Ты идёшь со мной без каких-либо условий, – отрезает он, обходя меня, обдавая своим ароматом.

Да почему так сладко сразу во рту? Знаю, эти ощущения. Боже, зачем я это делаю? Мне просто хочется сейчас разреветься от собственного бессилия, потому что иду за ним. Иду, и так отвратительно это понимать, что вновь ведусь на этот тембр, мягкий и сильный одновременно. Я устала, безумно устала быть без него. Устала терзать себя. Устала видеть его так далеко. Устала от этой боли. От физической усталости и недосыпа каждую ночь. От этого состояния устала. У меня нет сил, противостоять. Иду рядом. И так больно. Так хочется закричать на него, чтобы ушёл и чтобы обнял. Разрываюсь на части.

– Крошка, не надо. Нам требуется обсудить это. Жить дальше невозможно, если этого не сделать. Я не могу, – тихие слова доносятся до меня, и сейчас я слышу Ника. Моего любимого Ника. Удар по сердцу и оно трепещет, а слёзы скапливаются в глазах.

Переходим дорогу, не отвечаю ничего. Доходим до самого обычного кафе, и он открывает мне дверь, пропуская вперёд. Вхожу в кофейню и сама выбираю самый дальний столик. Только хочу снять пальто, как тёплые пальцы касаются меня. Даже через водолазку ощущаю покалывание кожи. Дыхание сбивается. Закрываю глаза, вся сжимаясь от этого.