Открывая новые страницы...
(Международные вопросы: события и люди) - Попов Н. С. - Страница 76

Самое серьезное внимание Борис Спиридонович уделял отношениям с Польшей, ближайшим и крупнейшим соседом на западных границах СССР. Заключение в 1932 году пакта о ненападении, а в следующем году — конвенции об определении агрессии содействовало росту взаимного доверия между двумя странами. Приход Гитлера к власти в Германии, разнузданная реваншистская пропаганда, сеющая ненависть к славянским народам, создавали, казалось бы, общность интересов, вытекающих из растущей опасности для польского и советского народов. Широкие общественные круги Польши стали открыто выступать за тесное сотрудничество с СССР, за развитие культурных, научных и экономических связей. Однако этот процесс происходил в острой борьбе противоборствующих сил.

Уже в ходе предварительного обсуждения при внесении на ратификацию в сейм советско-польского Договора о ненападении депутат от Польской социалистической партии (ППС) К. Чапиньский критиковал те польские круги, которые выступали против улучшения отношений с СССР. В частности, он напомнил, что, когда Япония захватила Маньчжурию и начала провокационные атаки на «ключевые позиции большевистской России на Дальнем Востоке», главный редактор газеты «Слово» С. Мацкевич выступил со статьей «Банзай, Япония!».

— Большевики всегда кричали, что готовится вооруженная интервенция, — продолжал Чапиньский, — кричали, несомненно, Преувеличенно, но, что помыслы об интервенции были и бродили в некоторых головах и головках, это совершенно очевидно, и все мы это видели. Поскольку Польша трактовалась в этих планах интервенций как непосредственный кулак, угрожающий Востоку, хорошо, что Пакт о ненападении, если не делал невозможной, то, во всяком случае, затруднял интервенцию.

Это признание некоммуниста, высказанное не совсем в дружественных тонах в отношении СССР, отражало тем не менее настроения широких слоев польского общества, выступающих за расширение сотрудничества с Советским Союзом. В течение 1933 года Советский Союз подписал с польской стороной ряд конвенций и соглашений, призванных нормализовать и улучшить отношения между двумя странами, в частности конвенцию о порядке расследования и разрешения пограничных инцидентов и конфликтов, конвенцию о сплаве лесоматериалов по пограничным рекам, таможенное соглашение, протокол о завершении передачи Польше архивных материалов, а также ряд торговых соглашений по конкретным областям экономического сотрудничества.

Но особый, невиданный размах получило развитие научных и культурных связей. Опрос польских писателей показал, что подавляющее их большинство высказалось за сотрудничество с СССР. Советская литература становилась в Польше одной из самых популярных. Борис Спиридонович с интересом ознакомился с информацией сотрудника полпредства в Варшаве Г. А. Александрова, выполнявшего обязанности уполномоченного ВОКС, в которой он сообщал, что за постановку в польских театрах пьес «Мольер» и «Мертвые души» советскому писателю Михаилу Булгакову выплачен аванс в размере 150 злотых. Переведены романы Михаила Шолохова «Поднятая целина» и Бориса Пильняка «Волга впадает в Каспийское море». Польские организации предлагали контракты на переводы только что вышедших в СССР и уже нашумевших произведений И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок» и Бруно Ясенского «Человек меняет кожу». Варшаву посетил Борис Лавренев и договорился о переводах ряда своих пьес, в том числе «Сорок первый».

В октябре 1933 года вышел специальный номер газеты «Вядомости литерацке», посвященный советской литературе и искусству. На ее страницах выступили со специальными статьями деятели советской культуры, в том числе А. В. Луначарский, В. Э. Мейерхольд, В. И. Пудовкин, А. Я. Таиров, А. Н. Толстой, Б. Е. Шумяцкий, С. М. Эйзенштейн и многие другие. Номер газеты, иллюстрированный большим количеством фотоснимков, разошелся моментально, несмотря на то что его тираж намного превышал обычный тираж газеты.

В Варшаве с успехом прошла выставка советского изобразительного искусства, а соответствующая польская экспозиция (215 экспонатов) была размещена в Третьяковской галерее в Москве. 12 ноября польскую выставку посетили Н. Н. Крестинский, Б. С. Стомоняков и другие сотрудники НКИД, многочисленные представители советского искусства. На открытии выставки была также делегация польских летчиков во главе с директором департамента авиации военного министерства Л. Райским, приглашенная Советским правительством на празднование годовщины Великого Октября.

Вечером состоялся большой прием в польской миссии в Москве, которая приурочила его сразу к нескольким мероприятиям: открытию выставки изобразительного искусства, гастролям польских артистов и пребыванию польских летчиков. Среди многочисленных гостей был Б. С. Стомоняков.

Выступления польских артистов К. Шимановского, Э. Бандровской-Турской и Г. Фительберга были с восторгом встречены всеми присутствовавшими, дипломатами, журналистами, в том числе советскими деятелями искусства композитором А. В. Александровым, режиссерами В. И. Немировичем-Данченко, В. Э. Мейерхольдом, А. Я. Таировым, писателем Б. А. Пильняком и другими.

А накануне, 11 ноября, Борис Спиридонович вместе с супругой слушал выступление польских артистов в Большом зале консерватории. Он сидел в ложе польского посланника вместе с членом коллегии Наркомвнешторга Я. С. Ганецким и представителями Наркомата просвещения. Советские музыканты Д. Д. Шостакович, А. Б. Гольденвейзер, Л. Н. Оборин высоко оценили искусство польских исполнителей.

Спустя две недели в Москву прибыла в связи с организацией выставки польского современного искусства группа крупнейших польских художников и скульпторов: профессор Краковской академии художеств В. Яроцкий, профессор Варшавской академии, основатель польской школы гравюры на дереве В. Скочилис, искусствовед М. Третер, ректор Варшавской академии художеств Т. Прушковский, профессор по декоративным искусствам В. Дашевский, один из лучших скульпторов — К. Дуниковский. Их встречали советские художники И. Э. Грабарь, К. Ф. Юон, А. И. Кравченко, Д. Н. Домогацкий.

Получили некоторое развитие и научные связи между двумя странами. В августе 1933 года делегация советских историков приняла участие в работе VII Международного конгресса историков в Варшаве. В состав делегации входили В. П. Волгин, Н. С. Державин, Н. М. Лукин, президент Белорусской Академии наук П. О. Горин, А. М. Панкратова и П. Ф. Преображенский. Советские ученые выступили с рядом докладов, в том числе «От Бабефа к Марксу» (Волгин), «Славяне и Византия в VI веке» (Державин), «Интернационал и Парижская коммуна» (Лукин), «Национальная политика Царизма в Польше в XX веке» (Горин). Н. С. Державин и В. П. Волгин дали ряд интервью представителям польской печати. Большое внимание польских научных кругов, студенчества и интеллигенции привлекла выставка советской исторической книги, открытая в здании Варшавского политехнического института.

И хотя спрос на советские издания был довольно большой, польская цензура конфисковала многие советские книги, особенно жестко она подходила к периодическим изданиям. Нередко владельцы книжных магазинов и киосков подвергались арестам.

То же касалось и демонстрации советских фильмов. Цензура не разрешала прокат уже закупленных польскими фирмами советских фильмов, таких, как «Броненосец «Потемкин», «Чапаев», «Златые горы», «Встречный» и т. д. Не состоялись запланированные по инициативе польской стороны гастроли в Варшаве театра имени Вахтангова, так как не удалось достичь соглашения о приемлемых условиях выступлений театра. В письме Б. С. Стомонякова на имя наркома просвещения РСФСР А. С. Бубнова говорилось: «Мы отсрочиваем поездку в Варшаву театра им. Вахтангова до зимы 1935 г.» Но осуществить гастроли не удалось и позже. В этом сказывалась вся противоречивость политики польского правительства.

Б. С. Стомоняков хорошо видел эту двойственность в политике Польши. Анализируя информацию, полученную от советского полпреда в Варшаве В. А. Антонова-Овсеенко, он счел необходимым сделать ему ряд замечаний, поскольку тот под впечатлением некоторого улучшения отношений между двумя странами ставил многие факты с ног на голову.