Открывая новые страницы...
(Международные вопросы: события и люди) - Попов Н. С. - Страница 24

«1. 40 стрелковых дивизий придвинуты в районы, прилегающие непосредственно к Западной границе. То же самое сделано в отношении кавалерийских дивизий. 2. Части соответственно пополнены резервистами. 3. Что касается наших технических войск — авиации и танковых частей, то они у нас в полной готовности».

Ситуация в германских верхах не была однозначной. Некоторые представители военных кругов высказывали опасения: совместное выступление потенциально противостоящих вторжению сил (Чехословакии, СССР, Англии и Франции) грозит катастрофой. Согласно плану «Грюн», в операциях против Чехословакии предусматривалось использовать 30 дивизий. В то же время только Чехословакия имела 45 дивизий, обладала вооруженными силами численностью 2 миллиона человек, 1582 самолетами, 469 танками, 5700 артиллерийскими орудиями и другим вооружением. Оборона страны опиралась на мощные пограничные укрепления, не уступавшие французской линии Мажино, тем более немецкой линии Зигг Фрида.

Однако реальная возможность поставить совместными усилиями преграду на пути германской агрессии была упущена.

29 сентября 1938 года в Мюнхене главы правительств Германии, Великобритании, Италии и Франции (Гитлер, Чемберлен, Муссолини и Даладье) объявили о разделе Чехословакии, предписав ей немедленно передать Германии Судетскую область и пограничные с ней районы, а также удовлетворить территориальные претензии, предъявленные Польшей и Венгрией. Чехословакия лишилась пятой части своей территории, на которой проживало около четверти населения, мощных оборонительных сооружений и половины тяжелой промышленности. Новая граница Германии выступом упиралась в дальние пригороды чехословацкой столицы Праги. Представители самой Чехословакии были вызваны в Мюнхен лишь для того, чтобы выслушать приговор.

Чудовищная расправа над суверенной страной, предательство Англией и Францией своих чехословацких друзей и союзников имели тягчайшие последствия для народа Чехословакии и судеб Европы, разрушили и без того неустойчивую договорную систему, имевшую цель сдержать германскую агрессию. Договоры о взаимопомощи, связывавшие СССР, Францию и Чехословакию, в сочетании с оборонным потенциалом самой Чехословакии, могли оказаться решающим препятствием на пути распространения агрессии. Не вина Советского Союза, что система этих договоров не была приведена в действие.

Мюнхенское предательство изменило соотношение сил на континенте в пользу фашистских держав. Менее чем через год разразился пожар второй мировой войны.

Советский Союз, который, как и Франция, был связан с Чехословакией договором о взаимопомощи, был отстранен «мюнхенцами» от участия в решении крупнейшего военно-политического конфликта, возникшего в Европе вокруг судеб Чехословакии. Это означало, что наша страна попала в глубокую международную изоляцию. «Мюнхенское соглашение, — отметили недавно английские исследователи А. Рид и Д. Фишер, — стало в истории символом близорукости, предательства и коварства, высшим достижением политики умиротворения… Оккупированная немцами Чехословакия превратилась в меч, направленный на восток, в сердце Советского Союза».

Уже 30 сентября в Мюнхене и 6 декабря 1938 года в Париже были подписаны соответственно англо-германская и франко-германская декларации, по сути дела, равносильные пактам о взаимном ненападении. Гитлеровцы могли теперь спокойно разрабатывать планы экспансии на восток, против СССР. После подписания франко-германской декларации в отправленной во французские посольства информации Кэ д'Орсэ выражалась надежда, что «германская политика будет впредь направлена на борьбу против большевизма». Об этом говорилось открыто и в США. Известный американский политический деятель бывший президент Г. Гувер заявлял в дни Мюнхена: «Я убежден, что ни Германия, ни другие фашистские государства не желают войны с западными демократиями, пока эти демократии не мешают продвижению фашизма на Восток». Американские дипломаты делали в тот момент вывод, что экспансия Берлина после Мюнхена будет ориентирована на установление германской гегемонии в странах Восточной и Юго-Восточной Европы. К таким же выводам не могло не прийти и советское руководство. Можно полагать, что сохранявшиеся еще в Москве граны доверия к правящим кругам Англии и Франции после Мюнхена были утрачены. О безопасности страны, о судьбах социализма нужно было заботиться в одиночку, нужно было искать выход из международной изоляции, принять меры, чтобы не допустить объединения на антисоветской основе наиболее мощных империалистических держав, предотвратить втягивание СССР в войну.

В марте 1939 года фашистские государства приходят к выводу, что «исчерпало себя» и само Мюнхенское соглашение. В этом месяце Гитлер «ликвидирует» Чехословакию. 3 апреля командование вермахта по его указанию отдает распоряжение о подготовке плана «Вайс», предусматривающего нападение на Польшу «в любое время, начиная с 1 сентября 1939 г.». В марте Германия оккупирует Клайпеду (Мемель); в апреле начинается агрессия Италии против Албании; в мае заключается германо-итальянский пакт о политическом и военном сотрудничестве. Эта цепь событий подрывает основы англо-французской концепции безопасности, рассчитанной на сговор с Германией и Италией, свидетельствует о непредсказуемости действий фашистских государств. В результате английское и французское правительства объявляют о своих гарантиях Польше, Румынии, Греции и Турции и устанавливают контакты с СССР.

Советское правительство сразу же откликнулось на эту инициативу и в апреле 1939 года предложило Англии и Франции заключить договор о взаимопомощи и военную конвенцию. После долгих проволочек Лондон и Париж согласились на переговоры, и они начались в Москве в середине июня.

В исторической литературе московские переговоры изучены достаточно подробно. Исследователи, в том числе и буржуазные, неоднократно обращали внимание на по меньшей мере «легковесный» подход западных участников к этим переговорам. Вместо того чтобы быстро договориться с СССР в обстановке, когда военный конфликт в Европе мог вспыхнуть в ближайшие недели, они затеяли бесконечные споры по второстепенным вопросам. Представители Англии и Франции сначала отказались предусмотреть гарантии трех держав Прибалтийским государствам, позднее сопротивлялись распространению гарантий на случай так называемой «косвенной агрессии», то есть перехода власти в этих государствах в руки прямой агентуры Гитлера, которая присоединилась бы к нему в агрессии против СССР; не было достигнуто согласия по определению самого понятия «косвенная агрессия».

В августе в Москве начались переговоры между теми же тремя странами о военной конвенции. В случае германской агрессии на Западе или против Польши СССР был готов предоставить Англии и Франции любую военную помощь, причем советские представители на переговорах сообщили своим партнерам подробную информацию о состоянии наших вооруженных сил и даже о планах их мобилизационного развертывания.

Для того чтобы Советский Союз мог использовать свои вооруженные силы против фашистской Германии, они должны были войти в соприкосновение с агрессором. Но у СССР не было общей границы с Германией. Единственное решение вопроса заключалось в том, чтобы советские войска получили возможность прохода через территорию Польши. Варшава, однако, упорно отклоняла все предложения на этот счет, делавшиеся ей представителями Англии и Франции, хотя, как всем было уже известно, до начала агрессии против Польши оставались считанные дни.

20 августа французский посол в Москве Э. Наджияр посылает в Париж отчаянную телеграмму: «Провал переговоров неизбежен, если Польша не изменит позицию». Посол Франции в Польше Л. Ноэль в свою очередь сообщает, что в позиции Польши изменений не произошло. В тот же день глава французской делегации Ж. Думенк получил из Парижа следующее указание: «По приказу премьера Даладье генерал Думенк уполномочен совместно с послом подписать в общих интересах военную конвенцию».

Финал известен, 22 августа 1939 года Думенк заявил советской делегации, что он получил от своего правительства положительный ответ на «основной кардинальный вопрос», а также полномочия «подписать военную конвенцию». Однако он признал, что о позиции английского, польского и румынского правительств ему ничего не известно; в результате подписание конвенции было сорвано.