...а мы - с Земли (СИ) - "Gera Serebro" - Страница 31

Рома подавился от смеха. Кусочки мяса разлетелись изо рта и прилипли к полу.

— Тихо, Воля… кажется, со мной что-то не то! — картинно задрыгал рукой с окороком. — Я чувствую! Чувствую это! А-а-а, что со мной?! — задергал второй рукой.

— А что с тобой?

— У меня пробуждается феминность!

Участники покатились со смеху.

— Кажется, я сегодня тоже переиграл в самца, мне срочно надо расслабиться. Короче, Рома! Играем! — задорно выкрикнул Воля, ползая кругами. Туфли носком стучали по полу — «тук, тук, тук». — Я буду Герой. А ты — участник, — сел, выпрямился, набрал воздуха и тоненько закричал: — Рома! Диета!!! Выброси окорок! Я поставлю вопрос о твоем исключении!

— Ах-ха-ха, солнышко, хватит, — Рома прильну к партнеру, растрепал его волосы. — Зато Гера мне сказал, что я сегодня молодец. Ах-ха. Жалко мне его.

— Кого? — Воля повернул голову набок и отщипнул зубами длинное волокно мяса.

— Да Геру этого.

— Крысенок, — Женя подполз сзади и обнял за плечи. — Ты чего так нахмурился? Все хорошо?

— Ш-ш-ш! — Гера поднял руку, сосредоточившись на участниках.

— Да ладно, они отличная парочка, — тем временем передернул плечами Воля.

— Все равно. Если бы ты разболтал другим то, что я только тебе доверил, я бы тебя тогда, я бы… даже не знаю. Но гаденько это.

— Да ладно, Гера этого достоин. Зато мы теперь участники, — он накрутил на палец прядь Ромы. — Кудряшечки, любить кудряшки! — в шутку вгрызся в них зубами. — Никогда бы не подумал, что скажу это, но — спасибо Женечке. Особенно его лисе, — фыркнул Воля, выплевывая волосы. — Вот уж кто за полудохлую животину планету родную продаст. Кстати, надо ему передать, что селезенка готова. Пусть Фимку свою везет.

— Не подавись, — захихикал Рома, забирая прядь назад, — ну так-то да. Интересно, а по этим правилам дурацким меня на пару часов в лабораторию отпустят? Хотя можно и после восьми слетать, никто ничего не узнает. Кстати, чего вспомнил! А помнишь Мирра, ну, того, с… ой, Валя кажется проснулся. Я сейчас!

— Не, это я сейчас! Я пол дня к нему не подходил, моя очередь, моя, и до утра она моя! — участник забуксовал на месте, подрываясь. Туфли с грохотом отлетели в угол.

— Ребят, — Гера не выдержал и всхлипнул. — Вы того… трансляцию. Не отключили…

— Ой! — Воля зажал рот руками и стремительно побледнел.

Изображение дрогнуло и ухнуло вниз — наверное, Рома осел на пол.

Впрочем, участники сейчас меньше всего на свете волновали Геру. Он выпутался из объятий, которые стали казаться резко неприятными, встал напротив партнера, и, быстро-быстро моргая, срывающимся голосом спросил:

— Женечка, ну как же так? Как же так, Женя?!

Глава 12. Про то, как все переругались

Несколько минут партнеры сидели и молча хлопали глазами. Воля то потел, то ему вдруг становилось холодно; где-то на заднем плане громко плакал Валя и пищали панды. Рома схватился за голову и ритмично раскачивался из стороны в сторону.

— Зая, что ты наделал? — всхлипнул Воля. — Зая, ответь!!!

— Не кричи на меня! — всхлипнул в ответ Рома. — Я же не специально! Я привыкнуть все никак к этим трансляциям дурацким не могу…

— А теперь у нас Валюшу заберут!

— Да-а-а-а, — протянул Рома. Лицо его враз исказилось, губы задрожали, глаза покраснели, и Воле стало очень не по себе.

— Ладно, ладно, зая, не расстраивайся, мы сейчас что-нибудь придумаем. Зая, баррикадируемся!

— Да! Давай, ты к детям, я загорожу дверь шкафом! — Рома смахнул слезы и вскочил на ноги. Заметался по комнате, нервно выглянул в окно, плечом уперся в шкаф и затолкал его к выходу. Громкий скрежет перепугал детей, и они закричали с утроенной энергией.

Воля побежал в детскую, наспех перекинул через плечо шарф, сложил в получившийся гамак малышню, и побежал на кухню, готовить смесь.

Рома толкал шкаф.

Воля разлил еду по бутылочкам, но был вынужден оставить их на столе.

— Воля! Снаружи кто-то бежит! — испуганно закричал Рома.

— Валю заберут! Сейчас, я быстро! — в два прыжка настиг партнера, спиной уперся в шкаф и за считанные секунды они дотолкали его до двери и надежно забаррикадировались.

— Уф, — сполз он на пол. — Тихо, не плачь, никому мы тебя не отдадим, — сказал разбушевавшемуся Вале, хотя сам не очень-то верил в собственные слова. Шаги снаружи раздавались все ближе, и ближе; вот скрипнуло крыльцо — а Воля все крепче вцеплялся в шарф с детьми, и все сильнее прижимал к себе ребенка, и от отчаяния хотелось плакать. Рома, мрачный и поникший, боком вжался в Волю; обоим было нечего сказать.

Малыш кричал, в дверь забарабанили.

— Заберут, — совсем расклеился Воля, и на мягкую шубку пандят закапали соленые капли.

— Т-с-с, зая, тихо, — Рома напряженно вслушался. — Похоже, у нас не забрать ребенка пришли. А еще одного принесли.

— А? — сейчас только Воля заметил, что Валя молчит, а детский крик все равно не прекращается. Он определенно исходил с другой стороны двери. — Зая, толкаем обратно!

Шкаф отъехал в сторону; партнеры едва успели отскочить, чтобы их не пришибло дверью. В дом залетел Кира — запыхавшийся, с выпученными глазами, грязный и весь в крови. Казалось, что он ничего соображает; сосед молча сунул верещащего Мела Роме, захлопнул дверь, в одиночку задвинул ее шкафом, после зажался в угол, сполз по стене и мелко затрясся.

Воля переглянулся с Ромой — оба ничего не понимали.

— Что случилось?

— Ты ранен!

— Кира, ты как?

— Так, Воля! Дети на тебя, а я разведу успокоительное. Кира, вставай, тебе надо в ванну, Воля, принеси био-пастыри, — быстро вернул самообладание Рома.

Поднялась суматоха — Мэл переместился к Воле, и вскоре все дети замолчали, жадно присосавшись к бутылочкам. Кира, отмытый, перевязанный, более-менее успокоился, и наконец-то смог членораздельно говорить. Правда, пока ничего вразумительного он так и не сказал, наружу вырывались исключительно ругательства, и Рома налил ему вторую чашку успокоительного.

Сильно сосед не пострадал — свежая рана проходила по правому плечу, неглубокая, но длинная. На другом плече тоже находилась рана, уже перевязанная. Многочисленные ссадины и ушибы были разбросаны по всему телу, но в мед центр Кира лететь отказался, жестами объясняя, что он там уже был, и что наружу ни за что не выйдет. Рома суетился вокруг него, охал и причитал, спрашивал, куда подевался Саша — но каждый раз при упоминании имени партнера Кира бледнел и начинал заикаться.

А Воля не отрываясь смотрел на двух крохотных младенцев — один красноволосый, как огонек, другой разноглазый, тот самый, из Жениной лаборатории. Может быть, и неуместно, но от понимания того, что и этот ребенок все-таки попал к нему в руки, Воля расчувствовался. Вспомнилось его рождение, инкубатор, извлечение наружу, корявая пуповина, то, как же сильно хотелось его потрогать, как он просил, как умолял — и вот, пожалуйста, тот самый Мэл, лежит, бок о бок с Валей, сопит. Маленький, красивый.

— И тебя я никому не отдам, — шепотом известил Мэла.

Громкий стук заставил отвлечься от созерцания детей — это Кира залпом осушил вторую чашку успокоительного и поставил ее на стол. Солидная доза помогла, руки его перестали трястись, а голос стал тверже. Он обвел мутным взглядом присутствующих, вдохнул, выдохнул, сфокусировался на партнерах и сбивчиво начал рассказывать, что же, собственно, произошло.

Женя ничего не понимал. Только что все было прекрасно — они так хорошо сидели, вечер выдался теплый, ни ветерка, ветки в костре потрескивали, он рассказывал об ужасном дне и почти добрался до того возмутительного момента, с фагоцитозом, как вдруг резко все оборвалось. Минуту назад Гера мирно лежал и лениво поддакивал, а теперь стоял напротив, одновременно и злой, и расстроенный — глаза его, и без того красные, теперь буквально горели огнем, и недобро поблескивали.