Скорпион его Величества (СИ) - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой" - Страница 75

Подошел Гронд, и с усмешкой вместе с некой долей зависти, спросил.

- Вот как тебе, нехеец, удается всегда выходить из неприятностей с прибылью?

Я посмотрел на своего начальника.

- Может в краткосрочной перспективе это выглядит, как прибыль, но кто может сказать, во что выльется милость его величества через год или пять? Я бы очень хотел не выделяться, но не получается. Мне противно кланяться и улыбаться. Мастер, я так скажу, в горах мне гораздо комфортнее.

- Это хорошо, что ты это понимаешь. Вот список дворян, которых убивать нельзя, - он протянул мне небольшой листок и отошел.

Но сразу за ним ко мне подошла дама лет сорока с хвостиком и, замедлив шаги проговорила так, чтобы ее услышал только я.

- Господин барон, следуйте за мной. С вами хотят поговорить.

Понимая, что это может быть кто угодно, может, Ее Величество, может, завистники, и меня приглашают в ловушку, я насторожился. Но, не подав вида, двинулся в двух шагах позади дамы, следом за ней. Мы вышли из зала, где проходили танцы, прошли еще пару залов, и дама скрылась за шторами. За ними распахнулась потайная дверь и меня пропустили вовнутрь. Слабо освещенный небольшой коридор я прошел быстро и перед следующей дверью женщина остановилась.

- Проходите, тан, и ведите себя прилично, иначе я вызову стражу, -предупредила она и отступила в сторону.

Сканер не выдавал тревоги. Я вежливо склонил голову, показывая ей, что предупреждение понял и буду вести себя хорошо. Я вообще очень порядочный и пушистый. Женщина поняла правильно, и по ее губам скользнула еле заметная улыбка. Набравшись смелости, с каким-то внутренним трепетом, вошел в небольшую комнату.

На софе примостилась Ее величество. Я так себе и представлял, что это будет она. Смотрела королева прямо и холодно. Хотя я видел, какие чувства бушевали в ее душе. Ее аура полыхала разными цветами.

Королева оказалась очень волевым человеком, и я ее зауважал. Так контролировать себя надо было еще суметь. Я решил не тревожить ее и не напрягать своим вниманием. Остановился на входе и поклонился. Затем так и остался стоять, ожидая дальнейших событий.

Королева несколько мгновений рассматривала меня и, показала ладошкой на место рядом с собой. Мягким голосом, но в котором чувствовалась властность, пригласила меня.

-Присядьте, барон. Нам нужно поговорить.

Я уселся на расстоянии и увидел в ее глазах благодарность. Она откашлялась, собираясь с мыслями.

- Барон, то, что произошло между нами, не должно Вас ввести в заблуждение. Я верна Его величеству и хотела бы от Вас правильного понимания ситуации... Вы получили награду. На этом все. Вы не пытаетесь больше оказывать мне знаки внимания. И лучше вообще не появляетесь в этом крыле дворца. Вы не распускаете язык. Я не пугаю Вас, так как уже поняла, что Вы не из пугливых. Но я надеюсь, что вы человек чести и не поставите под сомнение честь женщины.

Я, не отвечая, молча поклонился. Слова здесь были не нужны. Ее величество просит меня исчезнуть из ее жизни и больше не появляться. Это я понял и согласился.

Она слабо улыбнулась.

- Если Вам все понятно, то можете идти Барон, я Вас более не задерживаю.

Встав, всмотрелся в лицо будущей матери моего ребенка. Я все время пытался вспомнить, кого она мне напоминает и, наконец, вспомнил. Поклонился более низко, чем надо, как бы прощаясь навсегда, развернулся и также молча удалился.

Королева смотрела вслед юноше, который смог толкнуть ее на безумие и прикусила губу, чтобы не сорваться и не вернуть его. По щеке прокатилась скупая слеза, и она промокнула ее платком. Хватит переживать, сказала она сама себе и улыбнулась. Все-таки этот молоденький нехеец дал ей возможность на два коротких мига почувствовать себя желанной и счастливой.

Она ушла к себе и легла спать. Танцевать и праздновать больше не хотелось. Ее Величество очень устала. Ей снилось, что к ней пришел опять молодой нехеец и она, забыв обо всем на свете, о том, что она сама прогнала его. Выкинула из своей жизни навсегда. И постаралась забыть. Отдавалась ему страстно и с огромным желанием.

Утром она обнаружила в своей постели Его Величество. Наконец-то тот смог второй раз добраться до ее спальни через пятнадцать лет их супружеской жизни.

Я вышел из комнаты.

- Тана, Вы могли бы показать мне выход? - спросил я женщину.

Та кивнула.

- Следуйте за мной, тан.

- Рабэ, карету! - отрывисто приказал я.

Мне уже было все равно, у кого она ее возьмет, пусть хоть у самого Его Величества. Я сегодня был, можно сказать, потрясен и только сейчас у меня начался откат. Я старался не думать. Потому что, о чем бы я ни думал, я все время возвращался к американке. Тьфу! К королеве.

- К какой американке? - прозвучал вопрос Шизы. - И что ты маешься и мучаешь себя думками. Вот по тебе сразу видно, что ты не местный, это, во-первых, во-вторых, ты никак не можешь вжиться, как у вас говорят, в шкуру аристократа. У тебя все время возникают вопросы, а почему надо именно так? И появляется комплекс вины. Вот как сейчас, после близости с женщиной. Она, Витя, женщина в первую очередь. Во вторую очередь, одинокая и желающая ласки и счастья, и только в третью очередь, она королева. Любой из местных молодых повес был бы счастлив до безумия, оказавшись на твоем месте. Потому что они родились и выросли в этой среде. В ней воспитаны и взращены.

Король может спокойно сидеть на ночном горшке в присутствии придворных, а тот, кто выносит этот горшок горд оказанной ему честью. Каждый из присутствующих при этом считает своим долгом осведомиться благополучно ли Его Величество облегчился и как новость будет рассказывать другим. И это будет предметом зависти. Им оказана неслыханная честь.

- Тьфу! - высказал я свое мнение о такой чести.

- Вот! -сказала она, - поэтому ты не приживаешься и обречен на одиночество. Ты не принимаешь местных правил, ты не хочешь жить так, как живут местные. И не дай бог, как часто ты говоришь, став подобием местных божков, превратишься в могучего властелина и начнешь мир перестраивать под себя. Знаешь, что будет тогда?

- Что? - я был обескуражен ее отповедью.

- Ты зальешь кровью всю планету.

Я задумался, моя крошка не на шутку разошлась и встревожена.

- Так ты считаешь, что я должен воспринять все, что произошло, как естественный процесс? Как, то, что меня не должно все это волновать? И успокоиться?

- Ты должен радоваться, что твои гены будут в правителях этой страны. Помоги ей, чем можешь. И я не поняла, почему ты королеву назвал американкой?

Прибежала раскрасневшаяся Рабе.

- Милорд, карета подана! - Мы вышли, сели и поехали вон из дворца.

- Знаешь, Твое Высочество. Была у меня одна интрижка, о которой я не вспоминал. Даже боялся вспоминать. Могли приписать предательство родины... Если бы компетентные органы узнали о ней.

- Как интересно, расскажи! Опять в Афганистане?

- Да.

- У тебя жизнь делится на три части. Учеба в училище, и Афганистан. А что ты делал в остальное время? По этому периоду полный пробел.

- Там ничего интересного нет. Это период классовой борьбы с тещей, -неохотно ответил я. Вспоминать Люськину мать я не хотел. Не сложились у нас любовь и понимание с ней.

- Твой зарплату получил? – я, как сейчас, помню разговоры мамы и дочки.

- Да, мама.

- А что купил тебе?

- Да, ничего.

- Не любит, значит. И чего ты, дура, его терпишь.

- Мама, как ты можешь так говорить. Витя хороший!

- Кобель он хороший, небось на баб премии тратит.

- Мама, он не получает премии.

- Вот и плохо, а твой отец получал. И что ты держишься за него?

- Мама, ты сама нас поженила!

- Сама! Сама! Вечно во всем мать обвиняешь. У тебя своя голова есть.

И за что скажите мне ее любить? Ну, это я отклонился от сути. Карета медленно катилась по городу, покачиваясь на брусчатке. А я вспоминал.

Одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год. Июнь. Я прибыл в Кабул по какой-то надобности и меня на втором этаже Представительства перехватил начальник второго отдела, полковник Капустин.