Кривые дорожки к трону - Чернышева Юлиана - Страница 36

Мне повезло — я никогда не теряла близких. И не знала, слава богам, каково при этом. Но почему-то сейчас отчетливо чувствовала, что Ирвину не просто плохо. Гадко, мерзко и больно. Он винил неизвестного мага за подлую охранку, унесшую жизнь друга, самого Вернона — за дурость хватать неизвестные вещи, а себя… за то, что не смог спасти.

— Ир… — Замолчала, не зная, какие слова будут правильными. И вместо этого скользнула ладонью в короткие пряди, прижалась щекой к щеке. Не как к мужчине — как к человеку, которому хотела бы помочь. Но, кроме молчаливой поддержки, сделать больше ничего не могла.

Не знаю, сколько точно времени мы просидели вот так молча, замерев. Просто в какой-то момент почувствовала, что Ирвин немного расслабился, перестал быть таким напряженным, и решила воспользоваться этим, меняя тему на самую банальную из пришедших в голову:

— Пора завтракать, как считаешь?

Он повернул ко мне голову и сморгнул:

— Что?

— Утро, завтрак, — повторила я как можно более небрежным тоном. — Раз уж поужинать нам вместе не удалось.

— Да мне как-то вообще… не удалось, — признался муж нехотя, словно в чем-то плохом.

Что ж, тогда понятно, почему вернулся он «слегка нетрезвый». На голодный желудок много и не нужно. Но нравоучения решила оставить при себе. В конце концов, Ирвин взрослый мужчина, и сам знает, как стоит поступать, а как нет. Тем более что подверженным чрезмерным возлияниям он не казался. Вчерашнее событие не в счет.

— Хорошо. Тогда… мм… — Я на этот раз успешно освободилась от объятий и поднялась на ноги. — Тогда пойдем?

— Да, только приведу себя в порядок. — Супруг подарил мне вымученную улыбку и удалился в сторону гардеробной.

Занимать освободившееся кресло я не стала, как и присаживаться вообще — вспомнила об артефактах, лежащих в ящике. Но стоило развернуться к кровати, как взгляд привлекло кое-что другое. На тумбочке со стороны Ирвина лежал футляр для украшений. Правда, отчего-то вверх тормашками, но судя по тому состоянию, в котором муж вернулся домой, чудо, что он вообще не потерял его где-нибудь по дороге.

И как это стоило рассматривать? Как подкуп, извинение или невинное желание немного порадовать супругу? Хотя, если судить по размерам коробочки, не так уж немного — это определенно было что-то крупнее кольца или серег.

Решив, что смысла ждать, пока Ирвин преподнесет подарок как положено, никакого нет, я подошла к тумбе и протянула руку к футляру. Но даже кончиками пальцев притронуться не успела, как донесшееся со спины «стой» заставило замереть. А затем и сам Ирвин приблизился стремительно, беря меня за запястье и отводя ладонь в сторону.

Я уставилась на него слегка удивленно, совсем не понимая подоплеки поступка. А уж когда он открыл тумбочку и смахнул коробку в верхний ящик, и вовсе ошарашенно захлопала глазами.

— Прости, это не тебе, — пояснил супруг, целуя мою руку, которую все еще держал в своей.

— Что?! — получилось громко. Куда громче, чем собиралась, но зато тише, чем он заслужил.

— То есть это вообще никому, — поспешил оправдаться этот явно бессмертный мужчина, почуяв в голосе вновь зарождавшуюся грозу. — Это улика по делу, я ее случайно вчера прихватил из кабинета.

— Улика, — скептически повторила я. — В бархатном футляре. Случайно прихваченная нетрезвым заместителем главы департамента правопорядка на ночь глядя с работы домой. Да-да.

— Как замечательно, что ты такая понимающая, — нарочито восхитился Ирвин, еще раз прикладываясь к моей руке. — Мне просто смертельно повезло с женой. Пойдем завтракать?

Я кивнула, послушно разрешая увести себя из комнаты. О да, лайд Ирвин, именно, что смертельно повезло. Потому как еще пара-тройка таких проступков, и я лично прикопаю вас где-нибудь в чудном саду арла. И заживу веселой вдовушкой.

Забытый артефакт спокойствия в компании с эхо так и остался лежать на своем месте.

А среди слуг наше появление отчего-то именно сегодня произвело странный ажиотаж. Сначала я предположила, что кто-то все-таки слышал, как я кричала в спальне. Но потом заметила их взгляды, совсем не такие неприметные, как им явно казалось, которые девушки бросают на наши сомкнутые руки, и поняла, что другой вариант более вероятен. Да, никогда нельзя совершать подобную глупость — недооценивать слуг. Можно сколько угодно играть на публику, но те, кто находится рядом время от времени, а ты настолько привык, что почти их не замечаешь, видят куда больше и глубже, чем остальные.

Я улыбнулась, но на вопросительный взгляд Ирвина только покачала головой. К чему ему мои мысли?

Не знаю, нужно ли было в этот день идти супругу на службу, но он туда не пошел. Либо решил проявить внимание по отношению ко мне, либо же в любом случае туда не собирался, но факт остается фактом. И сразу после завтрака пригласил меня на прогулку. Стоит ли говорить, что предложение я приняла с искренним энтузиазмом.

Несмотря на то что с рассвета прошло уже не меньше трех часов, воздух все еще не был слишком душным. Покачиваясь на неспешно отдаляющихся от особняка домингах, настроена я была исключительно благодушно. Столь же неспешно тек и разговор на какие-то мелкие, малозначительные темы вроде того, что выращивают сельские и деревенские жители арла да чем живут городские. Но в итоге мы все равно «съехали» на более животрепещущую тему.

— Скажи, ты сильно на меня злишься? — поинтересовался Ирвин, стоило заглохнуть разговору о градоправителе Таира, которого я, понятное дело, знать не знала.

— За что-то конкретное или за все сразу? — Да, лайд, никто не обещал вам легкой жизни.

Муж кроющуюся в словах издевку понял.

— За все сразу, что уж теперь. Если получать — так за все в комплексе, так сказать. Как считаешь?

Я не считала никак, потому что задумалась над ответом. Злилась ли? О, еще бы. Желание организовать пару встреч головы супруга с чем-нибудь тяжелым временно притупилось, однако никуда не делось. Но хотелось ли обсуждать это прямо сейчас, нарушая столь хрупкое равновесие? Наверное, это была одна из самых вредных моих привычек — вечное желание оставить все на потом. С надеждой — а вдруг само рассосется? Чаще всего получалось наоборот, не рассасывалось, а усугублялось еще больше. Вот кто знает, как сложились бы наши взаимоотношения с Ирвином, высказывай я претензии сразу? Так нет же, хватило ума две недели прятать эмоции глубоко в себе, доведя до закономерного итога — вылившейся наружу волны негодования. Так что выбор, как это ни прискорбно, был очевиден.

— Злюсь, — созналась, как в воду нырнув, спустя как минимум пару минут молчания. — Прости, но совсем не так я себе наш брак представляла.

— А как? — живо заинтересовался супруг.

— Хорошо, уел, никак не представляла, — нервно хмыкнув, призналась и в этом.

— А сейчас?

— И сейчас не представляю. Пытаюсь, правда, но у нас же нет ничего общего. Понятия не имею, почему его величество решил, что я подойду на роль твоей жены.

— О да, ты — темноволосая женщина, а я — светловолосый мужчина, — даже не пытаясь скрыть сарказма, откликнулся Ирвин. А потом без перехода спросил: — Ты знаешь, почему король развелся с первой женой?

— Король был женат дважды?!

— Хм… да. Первый раз за семь лет до рождения Истара. Она была сталавийкой. Не принцесса, какая-то мелкая аристократка, зато амбиций хватило бы на всю королевскую семью. За те две недели, что наше посольство находилось в Сталавии, дядя успел влюбиться в нее, и в Дастар они вернулись уже вместе. А через полтора года Таникай возвратилась на родину с щедрыми отступными.

— Но почему? — История получилась короткой, но заинтриговать меня успела.

— Я тоже спросил его когда-то. А дядя ответил, что она была хорошей королевой и потрясающей любовницей, но так и не смогла сделать того, что он в первую очередь ждал от жены.

— И чего же? — замирая от того, что могла предложить в этом контексте фантазия, поторопила я.