Кривые дорожки к трону - Чернышева Юлиана - Страница 22

Перед дверями Ирвин на секунду отпустил мою руку, осеняя себя кругом, дождался, пока я сделаю то же самое, а затем сделал знак двум стражникам. Высокие, выкрашенные в ярко-синий цвет створки разошлись, пропуская нас в храм Судьбы.

И вновь две колонны разумных, обступившие синюю же ковровую дорожку, пролегающую к самому алтарю. Знакомые и нет, шикарно одетые или выбравшие традиционные храмовые накидки, дастарцы и чужаки. Я улыбалась приветливо всем сразу, выхватывая взглядом родных и близких: Мартина с неизменным блокнотом для набросков, Бертрана с молодой женой, Тиля, поддерживающего под руку еще больше округлившуюся супругу, замахавшую мне с привычным для нее энтузиазмом.

Ближе стояли сестры с мужьями и детьми. Племянников у меня уже был целый десяток — самому старшему, сыну Нейни, недавно исполнилось четырнадцать, дочери Денизы не было еще и года. А пана, поддерживающий тетушку, и его величество с сыном расположились впереди всех.

Ступая медленно и торжественно, мы приблизились к диа[27] Аришьену — верховному жрецу Аддарии. Босой мужчина в голубой накидке, из-под которой выглядывали белые брюки и рубашка, темноволосый и совсем не старый всегда казался мне похожим скорее на воина в отставке, нежели на служителя храма. Даже интересно, что привело его в эти стены. Впрочем, глупый вопрос. Сюда его наверняка привела сама же судьба.

Диа жестом предложил нам подойти ближе и встать лицом друг к другу, положив ладони на алтарь, в роли которого выступал отполированный почти до блеска камень серого цвета. Боюсь даже представить, сколько времени и сил потребовалось, чтобы привести его к такому виду — рилл считался одним из самых твердых камней в мире.

Алтарь оказался холодным — гораздо холоднее воздуха в помещении и уж тем более температуры тела. Я едва сдержала дрожь, прошедшую по телу. А может, она и не от холода вовсе? Скорее бы все закончилось.

Жрец, словно подслушав мои мысли, расположил руки над алтарем ладонями вниз, но не касаясь его, и негромко начал:

— Светлого дня, гости пристанища сего…

Речь его звучала на дастаране — языке, который использовался в нашей стране до того, как в обиход вошел самари. Было это более двух веков назад, и сейчас услышать его можно было разве что на церемониях и службах в храмах да в старых заклинаниях. И в учебных заведениях изучался он постольку-постольку, в весьма ограниченном объеме.

Так что понимала жреца я сейчас только частично. Но и этой части хватало, чтобы осознать смысл слов. Диа Аришьен говорил о любви, верности и преданности, о важности тех обещаний, которые мы собирались сегодня дать друг другу, о кружевах Аддарии, в которые сплетаются чужие судьбы, но в которых каждому даровано право выбора.

В какой-то момент, вслушиваясь в плавное журчание дастарана, я как будто погрузилась в подобие транса, не чувствуя уже холода. А может, камень просто нагрелся от тепла рук. Стало странно спокойно, вся суета и все волнение остались где-то там, за дверями храма. Говорят, невесты нервничают на свадьбе? Что ж, может быть. Я же была собранна и как никогда уверена в том, что делаю.

Жрец закончил положенную речь и замолчал на мгновение, готовясь перейти к самому бракосочетанию. Справа, из-за спины Ирвина приблизилась его тень, чтобы вручить диа шкатулку с кольцами. И я спиной почувствовала, как синхронно шагнула Клара, которой я загодя передала через Азиру браслеты и указания, что она должна сделать.

Ирвин раньше других сориентировался и стремительно перевел взгляд на меня. Губы начали сами разъезжаться в улыбке. Что, лайд, этого вы не ожидали? Что же теперь станете делать? Не хотелось устраивать фарс на собственной свадьбе, но не я это начала, верно?

Жених чуть качнул головой, выражая отношение к моему поступку, и повернулся к жрецу, кивком давая ему понять, что тот понял все верно.

Кажется, диа тоже с трудом сдержал улыбку. А может, все дело в освещении. А затем забрал обе шкатулки из рук теней. В небольшую, едва заметную выемку в центре алтаря между нашими распростертыми по поверхности камня ладонями скользнули сначала кольца, а затем и браслеты. Коробочки вернулись к теням, после чего те отступили на свои места.

— Илгерта Навастири Таури, — я едва не вздрогнула, услышав прозвучавшее имя, — перед лицом богов и разумных подтверждаешь ли ты желание вступить в брак с этим мужчиной?

— Подтверждаю, — подавив нервное желание переспросить, с каким конкретно «этим», твердо произнесла я.

— Обещаешь ли чтить заветы богов и предков, быть достойной женой мужа своего и относиться к нему, как к себе?

— Обещаю.

— Ирвин Тэймари Аратэр, — обращаясь уже к жениху, продолжил диа, — перед лицом богов и разумных подтверждаешь ли ты желание вступить в брак с этой женщиной?

— Подтверждаю, — не сомневаясь ни секунды, откликнулся тот.

— Обещаешь ли чтить заветы богов и предков, быть достойным мужем жены своей и относиться к ней, как к себе?

— Обещаю.

— По праву, дарованному мне Аддарией, одной из девяти, я объявляю тебя, Ирвин Аратэр, и тебя, Илгерта Аратэр, мужем и женой. Обменяйтесь браслетами… и кольцами, дабы отныне они напоминали вам о важности принятого в этот день решения.

Ирвин первым подхватил с алтаря меньшее из колец и надел на безымянный палец послушно протянутой мной левой руки. А затем защелкнул на запястье прямо поверх рукава платья и браслет. И протянул собственную руку в ответ.

Надеюсь, никто не заострил внимания на том, как дрожали пальцы у невесты, пытавшейся с первого раза попасть альрамовым ободком на палец жениха. С браслетом справиться оказалось проще.

— Ирвин, можете поцеловать супругу, — уже не сдерживая улыбки, разрешил диа.

Вот и настал момент истины… Я на ватных ногах обошла алтарь и встала перед новоиспеченным мужем. Ирвин положил правую руку мне на талию, притягивая ближе к себе, а левой осторожно обхватил шею. Приближающееся лицо мужа заставило закрыть глаза, ожидая прикосновения губ и заставляя себя смириться с неизбежным.

И оно последовало. То, что у меня до сих пор не было серьезных отношений, вовсе не означало, что я никогда ни с кем не целовалась. Но я бы покривила душой, если сказала, что кто-то из этих парней мог сравниться с Ирвином. Целовался он, не в храме будет сказано, божественно. Какое там смириться! Спустя пару секунд я уже совершенно забыла об этом намерении, а заодно и о том, что еще недавно считала этого мужчину отмороженным надутым индюком. А после того, как его язык скользнул по моим губам, вынуждая их раскрыться…

Когда Ирвин оторвался от меня, напоследок еще раз, почти невесомо, поцеловав, реальность с трудом возвратилась в привычное русло. Мысль о том, что я только что целовалась с мужчиной на глазах целой уймы народа, мелькала, но где-то на самом краю сознания. А пальцы правой руки крепко переплелись с пальцами мужа.

Его величество первым подошел к нам с Ирвином, опережая остальных. Впрочем, не сделай он этого, едва ли кто-то рискнул бы опередить самого короля.

Я сделала попытку присесть в реверансе — до этого момента не было возможности поприветствовать его, но муж удержал меня. А затем и сам король подтвердил правильность такого решения, жестом попросив мою руку и склонившись в поцелуе равного — равной, одним этим уже показывая, что признал меня таковой. А затем подтвердил это, произнеся:

— Добро пожаловать в семью.

— Благодарю вас, ваше величество. — На этот раз я отпустила руку Ирвина и все-таки присела в легком реверансе, придерживая кончиками пальцев кружевную накидку платья.

— Лайд Инзор, — с улыбкой поправил меня он.

— Лайд Инзор, — послушно повторила я.

— Присоединяюсь к словам отца. — Место короля занял принц, повторяя его маневр. И серые глаза, блеснувшие из-под темных бровей, кого-то мне напомнили. Но ощущение было столь мимолетным, что уловить его я не успела. — Добро пожаловать в семью, сестренка.