Зима, которой не было (СИ) - Рихтер Кристина - Страница 37

— Ева… — голос Артема стал убедительным и спокойным. — Я хочу, чтобы ты знала, что мои чувства к тебе настоящие, крепкие и…

— Пожалуйста, — прошептала я, чувствуя, как спина вновь покрывается испариной от удовольствия. — Сделай, что надо.

— Окей, — пожал плечами тот.

В общем, описать то, что произошло дальше, довольно сложно. Если однажды кто-то скажет вам, что первый секс — это умопомрачительно приятно, то гоните лжецов в шею. Мне было больно. Безумно больно, но потом… Ладно, можете извиниться перед этими людьми.

— Артем… — тихо выдала я, поймав ртом воздух. Мне стало хорошо. — Только медленнее.

— Я стараюсь, — склонив голову к моему уху, произнес парень.

Губами я прильнула к его щеке, крепко-крепко зажмурив глаза. Инстинктивно я хотела податься вперед, но боль все еще давала о себе знать, поэтому Артем действовал в одиночку. Я чувствовала его член внутри себя, слышала, как хлюпает смазка, и видела полуоткрытый от удовольствия рот парня. Не совсем то, что я представляла, но оно стоило того. Особенно мне нравилось скользить пальцами по влажной спине Акиншева, ощущая липкость пота.

— Прости, — заявил он. — Мне тяжело терпеть…

Я послушно кивнула, позволив ему отстраниться, а через секунду ощутила, как обжигающие капли упали на мой живот.

— И за это тоже прости, — виновато добавил Артем.

Я наконец-то расслабилась, при этом ощущая, что ноги трясутся словно после марафона. Мне не было неприятно оттого, что парень кончил на живот, хотя скорее хотелось помыться. Еще парочка глубоких вдохов воскресили меня, и я поинтересовалась:

— Кровь есть?

— Немного, — отозвался Артем, по-хозяйски проведя пальцами по моим половым губам. Я вздрогнула от неугасшего удовольствия, а затем заныла:

— Оно засыхает, скорее вытри…

Акиншев исчез на пару секунд, а затем вернулся с бумажным полотенцем. Тем временем я написала папе смску, что все хорошо, и попыталась окончательно прийти в себя — говорят, такое не осознаешь сразу…

Остальные пару часов я провела словно в коматозе. Помню, как приняла душ, как надела чистую ароматную футболку Артема, босыми ногами прошлепала к клетке с попугаем и покормила птицу. Затем с Акиншевым мы жадно покурили и на двоих разделили последний кусок торта — он слизывал крем с моих пальцев, а затем вновь и вновь размазывал его по моим губам своими. Поцелуя слаще у меня никогда не было. Впрочем, как и вечера. Только удручало осознание того, что в ближайшие пару дней на задницу ровно я не сяду.

Около двух часов ночи мы отправились спать. Было славно, что ни я, ни Артем не любили ложиться раньше полуночи. Кровать казалась тесноватой для двоих, но в объятиях я забывала о любом неудобстве. Отныне все, чего я хотела — засыпать вот так каждый день.

— Мне всегда хорошо с тобой, — произнес Артем, накрыв мои глаза своей ладонью, — как никогда не было. Наверное, ты ведьма или вроде того…

— Ага, — усмехнулась я в ответ, положив свою руку сверху. Я находилась в полной темноте, и это обостряло мои ощущения — запах тела юноши вновь стал явным и пленительным, а его дыхание я слышала как собственное. — Если бы я была ведьмой, то наколдовала бы себе всякого и жила без проблем.

— Может быть, пока ты маленькая и слабая ведьма?

Я вздохнула, запрокинув голову так, что ладонь Акиншева сползла мне на лоб.

— Я просто… маленькая и слабая.

Он ничего не ответил. Я тоже продолжала молчать, пока не услышала тихое сопение под ухом. Приложив усилие, я поднялась, ощутив сдавливающую боль в бедрах. Почему никто не рассказывал мне, что это так, черт подери, больно?

— Артем… — мой шепот был едва слышен. — Ты спишь?

Парень забавно повел бровью, затем дернул уголком рта, но так ничего и не ответил. Гораздо лучше за него говорила высоко вздымающаяся грудь и размеренное дыхание.

Я грустно усмехнулась и легла ровно на спину, глазами сверля потолок. Потолки везде одинаковые, но только здесь, рядом с Артемом, я могу представить над собой звездное небо. Свои семнадцать лет я отметила так, как никогда раньше. Я действительно морально взрослела с каждым годом и теперь начала замечать это сама.

Похоже, мне впрямь пора меняться…

***

Есть ли жизнь после секса? Есть, конечно. Довольно странно глядеть на мир глазами человека, который знает, что находится «по ту сторону». Я не культивировала в себе девственность, но ее потеря все же сказалась на мне. Первые дни сомнений и легкой боли сменили дни еще большего желания. Я набрасывалась на Артема при встрече так, словно мы не виделись несколько дней. Кажется, его удивляло мое поведение, но улыбался он все равно как дурачок.

Папа, кажется, ничего не заметил. Я вообще-то не ожидала реакции — он бы заподозрил нечто неладное, если бы у девушек после дефлорации вырастал третий глаз на лбу. И то с вероятностью семьдесят процентов. Меня в тот момент больше беспокоил вопрос о том, что сказать насчет попугая, которого я назвала Стешей. Проворный и невероятно милый, он мог часами упоительно скакать и издавать нечленораздельные звуки. Донести клетку до дома мне помог заботливый даритель, а дальше отдуваться пришлось самой. Я, наверное, раза три придумывала убедительную речь…

— Ева, — изумленно произнес отец, когда увидел птицу, грызущую прутья своей решетки. Попугай стоял возле окна, где ему доставалось максимум солнечного света. — Что это?

На такой банальный вопрос хотелось ответить сарказмом, но я попыталась сгладить углы:

— Знаешь, папа, мне уже семнадцать…

— И?

— Я взрослею, и мне хочется о ком-то заботиться. Поэтому я скопила денег и купила Стешу себе на день рождения. Знаешь, у них были скидки для именинников в зоомагазине и вообще…

— Стеша, — вздохнул отец, глядя на птицу. Честно сказать, пернатых он не очень любил. — Если это как-то поможет тебе в адаптации ко взрослой жизни, то я только за. Но попугай живой, и о нем нужно заботиться. Ты не забудешь об этом?

— Никак нет! — громко заявила я, шутливо отдав честь.

Папа улыбнулся, глядя на меня, а затем изрек:

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, только и всего. Для этого нужно иметь чувство меры. Ты отвечаешь за все свои поступки.

Он многозначно взглянул на клетку, а затем на меня.

— Кстати, как прошла ночевка у Леси?

Я активно закивала, а затем изрекла:

— Отлично. Давно так не отдыхала.

В плане эмоций папа всегда был проницательным человеком, однако стоило мне заулыбаться или как-то проявить позитивный настрой, он забывал обо всем и радовался, словно ребенок. Я знала: он боится, что я склонна к депрессиям, как моя мать.

— Я рад, — кивнул он. — Отдыхай.

На этом наша беседа по поводу Стеши и дня рождения закончилась. В общем-то, я ожидала адекватной реакции от отца и ее дождалась. С того самого дня моя жизнь потекла привычной чередой.

Быть честной, я не сразу решила рассказать обо всем Лесе. Около недели с таинственным видом я блуждала вокруг да около, изводя подругу. Хотя мне кажется, она и не думала, что я вот так запросто переспала с парнем — я же похожа на консервную банку, на которой даже ключа нет. К концу недели я все-таки решилась раскрыть главную тайну, но все обернулось не так, как я хотела…

— Эй, — я поймала Лесю за плечо в школьном коридоре перед первым уроком. День начался странно — она не написала мне ничего, хотя регулярно сообщала о том, как ненавидит утро. — Привет!

Леся резко обернулась, рассеянно взглянув на меня. Тут же она остановилась прямо посреди движущейся толпы и заправила за ухо прядь волос.

— Привет, — ее голос был тихим. Будто она говорила с кем-то другим.

— Давай отойдем, — настороженно порекомендовала я, отводя девушку в сторону. — С тобой все в порядке? Выглядишь не очень.

Леся впрямь была тусклой и нервной. Тут же она улыбнулась, и уголок ее рта предательски скривился, выдав ложь.

— Все нормально, — закивала Леся, вновь странно озираясь. В ее подрагивающей руке был с неистовой силой зажат мобильник. — Я сейчас на урок иду. Давай спишемся минут через пятнадцать.