В этом нет сомнения - Чейз Джеймс Хедли - Страница 2

– Что это за история? Он-то кто такой? Искатель талантов?

– Сомневаюсь… – Лу пожал плечами. – Он скрытничал… Но одно совершенно несомненно: он купается в деньгах. А именно это интересует нас с тобой обоих. Не так ли?

– В этом нет сомнения, – произнес я с чувством.

– О'кей. Тогда сегодня вечером ровно в десять тридцать отправляйся в вестибюль отеля «Плаза». Там проходи к газетному киоску и купи «Ньюсуик». Далее иди в главный бар и закажи бокал мартини. Обменяешься несколькими словами с барменом, допьешь свое вино и вернешься в холл. Все это проделай без спешки. За тобой будут наблюдать. Твои манеры, походка – все это интересует мистера Дюранта. Ты сядешь в холле. Если ты устраиваешь мистера Дюранта, он к тебе подойдет. Если же нет, он не покажется, и через полчаса ты можешь ехать домой и позабыть об этом случае. Вот и все. Так что все зависит от тебя…

– Вы не имеете понятия, что ему нужно?

– Ни малейшего!

– О деньгах не было разговора?

– Нет. Считай это кинопробой или прослушиванием. Все зависит от тебя, как я уже сказал.

Я обдумал услышанное. Все это показалось мне странным, но ведь речь шла о работе…

– Он выглядел человеком с деньгами?

– От него разит деньгами!

– Ну что же, о'кей! Что я теряю, в конце концов? Я буду там.

Опять появилась знаменитая улыбка Лу.

– Хорошо. Теперь помни: ему нужен спокойный и невозмутимый характер. Этот парень имел в виду именно то, о чем говорил.

– Спокойный, невозмутимый характер? Это означает человека, со всем соглашающегося?

– Правильно, Джерри! Именно так!

– Предположим, что он меня наймет, а что в отношении денег? Вы об этом договорились?

Маленькие глазки Лу похолодели.

– Если он заговорит о деньгах, отошли его ко мне. Ведь я твой агент, верно?

– Должно быть… Вроде другого у меня и не было. – Я выдал свою мальчишескую улыбку минус искренность. – Ну, о'кей. Я там буду! – Помолчав, я продолжил: – Есть еще одна мелочь, Лу… Нам надо это разрешить, прежде чем мы расстанемся. Я иду в «Плазу», покупаю «Ньюсуик», покупаю бокал мартини… Правильно?

Он недоверчиво посмотрел на меня:

– Да, ты все это должен сделать…

Моя мальчишеская улыбка стала еще шире.

– Но как?

Лу недоумевал:

– Не понимаю…

– Давайте посмотрим прямо в глаза отвратительной действительности… Я совершенно без денег. Даже в ваш офис мне пришлось идти пешком, потому что я давно продал машину.

Лу откинулся в кресле.

– Невозможно! Я уже одолжил тебе…

– Это было шесть месяцев назад. В настоящий момент я стою один доллар и двадцать центов.

Он закрыл глаза и тихонечко застонал. Мне было видно, как он борется с собой. Наконец глаза открылись, он вытащил из пухлого бумажника двадцатидолларовую бумажку и положил ее на стол, как будто она была из тоненького стекла.

Когда я потянулся к деньгам, он сказал:

– Тебе лучше получить эту работу, Джерри… Это последнее подаяние, которое ты получаешь от меня. Если и на сей раз ты не получишь работы, не появляйся больше в моем офисе. Понятно?

Я сунул купюру в пустой бумажник и сказал:

– Мне давно известно, что у вас золотое сердце, Лу. Я стану рассказывать своим внукам о вашей щедрости. Малыши будут рыдать от умиления.

Он фыркнул:

– Теперь ты должен мне пятьсот двадцать три доллара, прибавь к этому двадцать пять процентов этой суммы. Ну, уходи!

Я вышел.

У дверей сидели двое пожилых, весьма обветшалых человека. Они ждали встречи с Лу. Их вид навеял на меня уныние, но я все же ухитрился весело улыбнуться Лиз. Потом я зашагал по улице. Приближаясь к своему убогому жилищу, я был полон надежд, как ни разу еще в своей жизни. Я надеялся, что сегодняшний день станет поворотным в моей судьбе.

Когда я вошел в вестибюль отеля «Плаза», часы показывали 22.30.

В мои лучшие времена я частенько наведывался в этот отель, а в его баре и ресторане назначал свидания с благосклонно расположенными ко мне куколками. В те дни швейцар непременно приподнял бы шляпу, приветствуя меня, но сегодня он просто равнодушно скользнул по мне взглядом, спеша вниз по лестнице к подъехавшему «кадиллаку», из которого вылезли толстый мужчина и еще более толстая женщина.

Вестибюль отеля был наполнен обычной публикой, снующей взад и вперед и шумно приветствующей друг друга: мужчины в смокингах, женщины в боевом оперении. Никто не обращал на меня внимания, когда я подходил к газетному киоску. Особа, стоявшая за прилавком, очевидно с того дня, как был построен отель, улыбнулась мне:

– Боже мой, хэлло, мистер Стивенс! Я часто о вас вспоминала. Вы уезжали?

Ну что же, хоть кто-то меня не забыл.

– Во Францию, – солгал я. – Как поживаете?

– Сносно. Никто из нас не молодеет. А вы, мистер Стивенс?

– Прекрасно! Дайте-ка мне «Ньюсуик», детка!

Она глупо заулыбалась. Нетрудно обрадовать людей, необремененных деньгами или славой. Она протянула мне журнал, я заплатил. Затем вспомнил, что за мной могут наблюдать, и подарил ей свою чарующую улыбку, сказав, что она выглядит моложе, чем когда я видел ее в последний раз. Я оставил ее сияющей от радости и прошел через толпу к бару. Преодолел искушение угадать среди всех этих бездельников мистера Дюранта. Я все же надеялся, что он где-то здесь и наблюдает за моим представлением.

Бар был набит битком. Мне пришлось протискиваться между сильно надушенными женщинами и толстопузыми мужчинами.

Джо-Джо, бармен-негр, был занят коктейлями. С тех пор как я видел его в последний раз, он сильно растолстел. Он мельком взглянул на меня, потом присмотрелся и просиял:

– Привет, мистер Стивенс! Через секунду обслужу вас!..

Я уперся локтями в стойку. Еще один человек, помнящий меня…

Когда Джо-Джо наконец подошел ко мне, я попросил сухого мартини.

– Давно вас не видел, мистер Стивенс, – сказал он, потянувшись за шейкером. – Вы сильно изменились.

– Да… Ты знаешь, как это бывает…

Ему я не стал лгать, что ездил во Францию. Джо-Джо был осведомлен обо всем, что творилось в городе.

– Конечно… Мы приходим и уходим, но мы непременно возвращаемся в этот город…

Показалось ли мне, что он смотрит на меня с сочувствием?

– Так или иначе, приятно вас снова видеть.

Он протянул мне бокал и поспешил к группе клиентов, громко требующих вновь наполнить их бокалы.

Неожиданно я почувствовал себя замечательно. Прошло уже много времени с тех пор, как мне говорили, что рады меня видеть. Большинство моих так называемых друзей переходили на другую сторону улицы, когда замечали меня.

Я не был уверен, что моя сцена с Джо-Джо была достаточно продолжительной. Взяв в руки бокал, я оглянулся, но толпа была настолько плотной, что я не мог обнаружить кого-нибудь, походившего на мистера Дюранта, каким его описал мне Лу.

Я тихонечко потягивал свой напиток и просматривал журнал. Когда Джо-Джо освободился, я знаком подозвал его:

– Пачку «Честерфильда», пожалуйста.

– Да, мистер Стивенс. – Он протянул сигареты. – Питье о'кей?

– Замечательное. Никто лучше тебя не умеет смешивать сухой мартини.

Он заулыбался:

– На своем веку я немало его смешал!

– Я спешу, поэтому заплачу сразу.

Я положил на стойку десятку долларов.

Он дал сдачи, я оставил ему чаевые.

– Надеюсь увидеть вас в скором времени снова, мистер Стивенс!

И он отправился выполнять новые заказы.

Я допил мартини, закурил сигарету, потом отправился в холл. Толпа заметно поредела, часть людей прошла в ресторан, другие потянулись к выходу.

Теперь мое сердце бешено колотилось. Появится ли мистер Дюрант? Постаравшись, чтобы по моей физиономии не было заметно, какие сомнения меня обуревают, я направился к одному из мягких кресел. Усевшись, открыл журнал и стал смотреть в него, ничего не видя. Допустим, я провалился… Что-то никто не спешит подойти ко мне… Не горячись, сказал я себе и раздавил окурок в пепельнице, стоявшей рядом. Закинув ногу на ногу, я принялся перелистывать журнал.