Черное золото
(Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг. т. XXIII) - Панов Николай Николаевич - Страница 12

Ку-клукс-клан берет свое начало из довольно далекого прошлого. Еще около 60 лет тому назад, во время освобождения негров в Америке, недовольные этим освобождением помещики устроили тайную организацию, которая должна была воспрепятствовать властям проводить в жизнь действительное раскрепление черных рабов, приравнение их в правах к их белым хозяевам. Еще тогда члены этой организации совершали тайные набеги на негритянские семьи, убивая и мучая захваченных пленников. Страху, который внушала населению таинственная организация, способствовал театральный костюм ее членов — белый халат и колпак, надвинутый на лицо, с узкими прорезами для глаз. В этих костюмах, похожие на мертвецов, вышедших из могил, члены клана приводили в ужас бедных суеверных негров. Само название общества воспроизводит звук щелкающего ружейного затвора. В общей же сложности ку-клукс-клан был настоящей бандитской организацией, с которой деятельно боролось само американское правительство.

Теперь времена изменились. Растущая коммунистическая агитация для правительства богачей опаснее всяких бандитов. И когда во время империалистической войны в Америке возникла мысль снова возродить забытое общество, за его организацию принялись сами богачи и их дети. Разница оказалась только в том, что теперь вместо негров ку-клукс-клан травил и преследовал рабочих «свободной» Америки.

Еще при самом своем возрождении ку-клукс-клан показал, на что он способен: очень часто случалось, что отряд белых саванов окружал ночью жилище рабочего, заподозренного в сочувствии коммунистической партии. Ничего не подозревающего сонного человека хватали, связывали и тут же устраивали нечто вроде быстрого суда над ним. Затем осужденного увозили в лес, за город или просто в какое-либо пустынное место и там начиналась расправа. Привязав к столбу, его до смерти избивали ременными кнутами, вырезали из него куски тела, поджаривали его на костре. Члены шайки все время соблюдали полное молчание, освещая пытаемого светом автомобильных фонарей. Потом жертву или убивали немедленно, или бросали на произвол судьбы, и только утром случайный прохожий находил в лесу израненного, голого, окоченевшего человека. Члены же страшной шайки спокойно разъезжались по домам, и на следующий день никто не признал бы ночных палачей в хорошо одетых молодых людях — сыновьях и родственниках местных банкиров и фабрикантов.

Так было сначала. Ку-клукс-клан был организацией избранных, богатых, работающих не из-за денег, а так сказать, для собственного удовольствия. Но скоро положение дел изменилось. Рабочие стачки и волнения стали повторяться так часто, что одних добровольцев-любителей уже не хватало.

И вот в больших городах начали организовываться специальные отряды ку-клукс-кланцев, которые за хорошие деньги предлагали свои услуги нуждающимся в них капиталистам. Эти отряды составлялись из промотавшихся франтов, солдат «американского легиона» и разных бродяг. Они устанавливали связь между собою, помогали друг другу, в то же время соблюдая большую таинственность в своей организации. В некоторых местах устраивались специальные технические школы для членов общества: они должны были выпускать квалифицированных рабочих-стачколомов. Сами власти принуждены были подчиняться могучей организации. Арестованных ку-клукс-кланцев судьи выпускали на свободу без всякого суда. Судья знал, что стоит ему осудить такого бандита и через два дня он будет убит из-за угла ударом кинжала или револьверной пулей. Все чиновники дрожали при одном имени: ку-клукс-клан.

Таково было положение в Соединенных Штатах к тому времени, когда уполномоченный Центрального объединенного треста м-р Ганновер предложил руководителям таунширского ку-клукс-клана 50.000 долларов в случае ликвидации всеобщей забастовки таунширских рабочих.

На следующий день, ровно в два часа дня, члены Стачечного комитета собрались в общем зале гостиницы «Свободного Рабочего». Все здание этой гостиницы, принадлежавшей Союзу индустриальных рабочих мира, было предоставлено на время стачки в полное распоряжение Стачечного комитета.

Здесь, в этой гостинице, был главный штаб всех сил забастовщиков.

Все члены комитета явились даже немного раньше назначенного срока: предстояло решительное совещание с представителем Центрального треста. От этого совещания зависело очень многое. Конечно, у комитета имелся еще некоторый денежный фонд. Но забастовка продолжалась уже четыре дня. Вот-вот начнутся колебания в массе. А с трестом, может быть, и можно еще договориться…

Председатель комитета Том Петерсон — младший техник машиностроительного завода — сидел у пустой буфетной стойки, упершись в колени жилистыми кистями коричневых от работы рук и опустив на грудь свою седую волосатую голову. Питер Джемс, молодой, неуклюжий малый с умными черными глазами на некрасивом лице, внимательно перелистывал какую-то тонкую брошюрку. Цезарь Рэне — огромный негр-железнодорожник — сидел на самой стойке, сосредоточенно дымя дешевой сигарой. Последним из четырех членов Стачечного Комитета был… но с этим маленьким юрким человечком мы имели возможность познакомиться раньше. Только вчера вечером он назывался не Дэвом Уотом, секретарем Стачечного комитета, а просто Дэвом, другом и сообщником Джима, главаря местного ку-клукс-клана. Теперь Дэв Уот скромно сидел в углу, поглядывая своими блестящими глазками на всех троих, находившихся в комнате.

На лестнице послышались чьи-то твердые, уверенные шаги. Представитель? Дверь отворилась. Нет, это был не представитель. На пороге стояла фигура человека, совершенно не известного никому из присутствующих.

Несмотря на обычный американский костюм, это был, несомненно, не американец. Над широким спортсменским пальто, из-под шоферской кепки выступало загорелое, широкое лицо с плоским носом и немного раскосыми серыми глазами. Небольшой рот приветливо улыбался. Незнакомец снял кепку и шагнул в комнату.

— Я говорю с членами Стачечного комитета?

— Да, мистер, — Петерсон поднялся к нему навстречу.

— Сразу видно. Еще на улице заметил. Ведь из каждого подъезда за этим домом по три шпика наблюдают. — Незнакомец быстро двигался по комнате, пожимая руки присутствующих. — Здесь все свои? Вы, наверное, получили мою радиограмму? Я — Краснов, член Коминтерна. Только что прибыл на аэроплане. Мы имели известия о вашей забастовке.

— Тов. Краснов? Вы были организатором корнвалисской стачки рудокопов? — старик Петерсон крепко жал руку Краснова. — Но к нам вы, кажется, опоздали. Сейчас здесь будет представитель треста. Вероятно, удастся достигнуть соглашения.

— Вот как? Значит вы не хотите бороться до конца? Напрасно. Поверьте, капиталисты непременно должны будут уступить. Товарищ, — Краснов в упор смотрел на съежившегося Уота, — как вы думаете на этот счет?

— Конечно, мистер Краснов, я согласен с вами, — глаза Уота правдиво смотрели в серые испытующие глаза, но через полминуты дрогнули и ушли в пол. — Но не начать ли нам готовиться к совещанию? Тов. Петерсон, вы ничего не имеете против? Я приготовлю северную комнату! — мягко шелестя ногами, Дев Уот вышел.

— Этот человек, — Краснов непринужденно сел к столу, опираясь подбородком на руку, — я где-то видал его! Он секретарь комитета?

— Он из профсоюза швейников. В прошлом году вступил в Союз индустриальных рабочих. Но странно, что он не поправился вам, тов. Краснов: у него очень революционный, даже я бы сказал, слишком революционный образ мыслей.

— Возможно, возможно… — Краснов медленно раскуривал папиросу. — Может быть, я ошибся. Но какие у него дьявольски неприятные глаза!

А Дэв Уот прошел в северную комнату и прежде всего дважды повернул ключ в замке входной двери. Затем быстро отодвинул от окна на середину комнаты стол. Вынув из кармана продолговатый металлический цилиндр, обмотанный белым шнуром, он приподнял суконное покрывало с одной стороны и, приложив цилиндр к внутренней стороне покрышки стола, быстро, дорожа каждым мгновением, прикрепил его к ней четырьмя длинными кнопками. Такими же кнопками он пришпилил размотанный шнур, который шел теперь от края стола до самой его середины, где была укреплена бомба. Затем Дэв быстро опустил покрывало и, капнув чернилами над тем местом, где проходил шнур, разложил на столе все нужные для совещания бумаги, прибавив к ним еще несколько из стоящего в углу шкафа. Затем беззвучно рассмеялся и не менее беззвучно снова отпер входную дверь.