Девушка с пухлыми коленками - Дью Томас - Страница 4

Все эти мысли приходили мне в голову от безделья-состояния, которое никогда не доставляло мне удовольствия. Я отодвинулся. Мне перестала нравиться наша поездка в пустыню, где зимний туман сменяется изморозью. Машина ехала быстро и когда я взглянул на часы, то решил, что она не опоздает ни на минуту.

Однако я был шокирован, когда она внезапно изменила направление, съехав с фривея и направив машину в сторону Риверсайда. Верно, она могла попасть в Палм-Спрингс кружным путем, но это отнимает больше времени. Я решил, что это её сугубо личное дело. Может быть, из-за транспорта, который не давал ей возможности оторваться от преследователей. Мы устремились вниз к Риверсайду, но вскоре они снова появились позади нас.

На главной улице она твердо заявила:

- Мне надо остановиться здесь на несколько минут.

- Ты хозяйка.

Она проехала два квартала и остановилась напротив отеля "Мансанита".

- Хочешь пойти со мной, или останешься в машине?

- Останусь в машине. Сколько я буду тут сидеть, зависит от наших двух друзей.

- Я скоро вернусь.

Она пошла через улицу к отелю. Седан стоял на расстоянии полуквартала от нас. Оба бугая вышли из машины и уставились на нее. Когда она скрылась, они бросили сигареты и снова сели в машину.

Прошло минут пять. Предобеденное время, на улице тишина. Дверь открылась. В тот же момент один из них вышел из машины. Я наблюдал. Он был больше, чем казался в машине. По комплекции он напоминал боксера или охранника. Он был здоровее и тяжелее Баки Фаррела, но на ногах держался как-то нетвердо. На нем было широкое пальто, и я не мог определить, есть ли у него оружие. Он постоял, посмотрел вокруг, затем бросил недокуренную сигарету, затоптал её и сел обратно в машину.

Я слышал цокание каблуков по асфальту. Патриция возвращалась к машине. Я вышел, перешел на её сторону и открыл дверцу.

- Если ты попытаешься быстро развернуться, мы оторвемся от них, прежде чем покинем город.

Она подумала и сказала:

- Черт с ними. Я никогда ни от кого в своей жизни не бегала. Не собираюсь бежать и сейчас.

Мы выехали на улицу. Я был раздосадован. Здорово быть мужественным, когда тебя ничто не подстерегает. Я смотрел назад, пока не увидел седан. А когда повернулся вперед, то понял, что мы едем в сторону от фривея.

- Куда ты, черт побери, едешь? - крикнул я.

- Не кричи!

- По старой дороге?

- Да.

- Почему?

- Потому что люблю старую дорогу.

- Ты опоздаешь к обеду.

- Мне все равно.

Ну что ж. Если ей все-равно, то какая мне забота? Я развалился на сиденьи. Настроение было мрачное. Стало темно и я не мог видеть её коленки. К тому времени, когда мы выехали из города и по старой дороге отправились в степь, стало совсем темно. Не то что коленки Патриции, я не видел наших преследователей. Позади светило с полдюжины фар, и я не знал, какие принадлежат им.

"- Проклятье, - думал я, - ехала бы по фривею..."

Но она не хотела ехать по фривею. Она, видите ли, любила старую дорогу!

Глава 4

Темнело. Фары позади нас гасли одни за другими, или обгоняли нас, пропадая впереди за извивами горной дороги. Было холодно, как у ведьмы в заднице, ветер бил нам в лицо.

Мы одолели перевал около семи часов вечера и она расслабилась. Мне хотелось выйти из машины. Так было безопаснее. Не дорога была опасна сама по себе, это была прекрасная дорога. Но она была извилистой, ночь - темной, а за обочинами, я знал, кое-где были глубокие овраги. А мы - в этой маленькой машине.

Я больше не смотрел назад. Я знал - они там. Фары освещали нас миля за милей на одном и том же расстоянии. Я поглядывал на Патрицию. Ее шарф развевался. На лице её застыла упрямая улыбка, от которой по моему телу бегали мурашки.

"- Баки, старик, - думал я, - если я когда-нибудь доберусь до Палм-Спрингс, мы с тобой поговорим."

Но мили пролетали, стало светлее - мы въехали в небольшой городок по дороге в Спрингс. Так приятно было видеть огни и какие-то признаки жизни после одинокой горной дороги.

На развилке мы свернули на Палм-Спрингс. У последнего фонаря я опять покосился на Куколку.

Я ей восхищался - так блестяще она справилась с извилинами дороги в кромешной тьме.

Вокруг Палм-Спрингс лежала равнина. Дорога была почти прямая. Лишь в одном месте она огибала невысокую гору. Машин на дороге не было, кроме нашей и той, в которой сидели два джентльмена. Та следовала за нами в двухстах шагах. Мы начали огибать гору, когда я заметил, что фары позади нас стали ярче. Они приближались. Патриция тоже заметила это. Она посмотрела в зеркало и снизила скорость, давая им возможность обогнать нас. Они тоже снизили скорость. Кажется, это её взбесило. Она резко рванула машину и я ударился о приборную доску.

Мы приближались к середине поворота вокруг горы. Справа чернела скала. Я уже собирался прокричать какой-то совет, когда фары позади нас качнулись в сторону. Седан проскочил слева и рванулся наперерез. Я успел заметить разинутый рот Патриции на обрамленном развевающимся шарфом испуганном лице. Она резко затормозила. Меня бросило к ней, потом обратно к двери. Передок машины врезался в кучу щебня. К счастью для машины, не сильно. Она проскочила гравий и оказалась на каменистой склоне перед скалой. Дверца с моей стороны открылась. Патриция попыталась развернуть машину назад, но не смогла. Она резко крутанула руль, и я вылетел из машины.

Главное, что я ощутил в полете, было негодование. Сумасшедшие женщины-водители! К счастью, машина была низкой и полет оказался коротким. Мне удалось принять удар на правое бедро и плечо и прикрыть голову. Я вскочил, оглянулся и кинулся в тень. Куколка выбралась из машины и побежала. Один из бандитов кинулся за ней. Я метнулся в тень, чтобы преградить ему путь. Я не знал, где был другой, и где их машина.

Знал только, что где-то рядом.

Этот подбежал к Патриции раньше меня и рванул её за шарф. Она пискнула, голова её с хрустом откинулась назад. Я прыгнул на него. Это был здоровый, массивный кусок мяса. Попытавшись сдвинуть с места эту глыбу, я ударил его по правой ноге выше голени. Он отпустил шарф. Девушка пронзительно взвизгнула и упала. Глыба пришла в себя и начала работать со мной. У меня было два преимущества. Первое - мы оба были на земле, второе мы оба почти ничего не видели.

На нем было шесть или восемь пар ботинок двенадцатого размера и они все колотили меня со всех сторон. Несколько ударов пришлось по голове и плечам. Я барахтался в гравии, цеплялся за него и, наконец, ухватился за его ботинок. Я рванул его и ботинок оказался в моей руке. Он отполз. Я упал на колени. Стало ещё темнее, как-будто потухла фара.

Я улучил момент и огляделся. Глыба, переваливаясь, двигалась к седану. Фары нашей спортивной машины все ещё горели, но в седане свет был выключен. Я увидел другого бугая в обоих ботинках, направившегося к Патриции. Она стояла у передка машины, которая отделяла его от нее. Шарф болтался у неё на спине, а хорошенькая русая головка была взлохмачена. Но похоже, она не страдала от боли.

Я поднялся на ноги, никто не обратил на это внимания. Здоровяк вернулся от седана с фонарем в руках и стал искать ботинок. Я отступил поглубже в тень и начал подкрадываться к маленькой машине. Другой верзила подходил к её фарам. Я ненавидел эти горящие фары. Мне казалось, если бы я мог оттолкнуть его от машины, Куколка могла бы сесть в неё и уехать. Я и сам мог бы уехать. Я погладил переносицу, где меня достали кулачищем. Та была ушиблена, но не сломана.

Я скользнул к кромке освещенного круга перед спортивной машиной. Сейчас я находился у её борта, здоровяк стоял возле переднего колеса, а Патриция - на противоположной от него стороне у открытой двери. Дело осложнялось тем, что верзила был где-то позади нее. Я видел мелькающий свет его фонаря.

Я подкрался к нему раньше, чем он меня услышал. Когда он повернулся, я ударил его по яйцам. Но болван оказался проворнее, чем первый. Он удержался на ногах и нанес мне удар по голове своей тяжкой ручищей.