В мертвом безмолвии - Чейз Джеймс Хедли - Страница 14

– Джоэл бросил колледж на втором курсе и с головой ушел в борьбу. Он борется среди профессионалов. Слава богу, что он догадался взять псевдоним.

– Вы посещали его выступления?

– Да, – отрывисто сказал Леонетти. – Однажды я пошел в какой-то захудалый клуб, желая увидеть, как его изобьют и унизят. А когда я увидел сына… напряженного, полуголого, мне захотелось его защитить. Вот такие противоречивые чувства боролись во мне. Испугавшись неизвестно чего, я ушел. Вернее, убежал в панике… А он победил. Он редко проигрывает.

– Я, пожалуй, выпил бы чего-нибудь, – сказал Калверт.

– Мои причитания утомили вас?

Леонетти исчез на пару минут и вернулся с двумя бокалами мартини.

– Как же он дошел до такой жизни?

– Трудно сказать, – Леонетти пожал плечами. – Но, возможно, я сам способствовал этому.

Они отсалютовали друг другу бокалами и выпили.

– А теперь, – на лице Леонетти появилась улыбка, – мы подошли к цели вашего визита.

– Вы по-прежнему готовы заплатить мне за расписку сорок пять тысяч?

– Готов был несколько часов назад.

– А что изменилось? – Калверт едва не раздавил свой стакан в руке.

– Я хотел купить, но вы не согласились продать.

Росс со скорбным видом улыбнулся. Калверту вдруг захотелось вскочить и заехать ему по лицу. Усилием воли удержав себя на месте, он хрипло произнес:

– Договаривайте, мистер Леонетти…

– Вы, кажется, нервничаете, – тот сделал удивленное лицо. – С чего бы это?

– Договаривайте, – повторил Калверт.

– Раньше вы не хотели продавать расписку за сорок пять тысяч. А теперь вы пришли сами и, кажется, согласны. Да только мне уже сдается, что сумма чрезмерно высока. Вам понятен ход моих мыслей?

Калверт допил мартини и поставил стакан на стол.

– Продолжайте, – сказал он. – Развивайте свою мысль.

– Я закончу ее. Теперь моя цена – тридцать тысяч.

– Ничего себе скачок! – заметил Калверт.

– Ладно, – развел руками Леонетти, – тридцать пять и… только ради вас.

– Не надо. Я передумал, – Калверт встал.

Встал и Леонетти. Голос его звучал негромко, но весьма проникновенно:

– Я не стану вас задерживать, Калверт, но… Тридцать тысяч – и по рукам.

– Спокойной ночи, – Калверт вышел в холл.

Он слышал, как Леонетти, тяжело пыхтя, идет следом за ним. У двери он схватил Калверта за рукав.

– Послушайте, – неуверенно сказал он, – если вы хотите сорок пять тысяч…

– Я вообще передумал продавать расписку, – прервал его Калверт.

– Вы ненормальный! – взвизгнул Леонетти.

– Спокойной ночи, – Калверт с силой вырвался.

– Вы что, псих? Чокнутый? Пятьдесят тысяч! Вы слышите, пятьдесят тысяч!

– Спокойной ночи!

Калверт уже спускался по лестнице, а Леонетти не отставал от него. Казалось, он был готов продолжить торг. Но в вестибюле отстал. Широко открытыми глазами он проводил странного гостя. Его нижняя губа отвисла. Росс ничего не мог понять.

Когда Калверт подходил к наружной двери, за ней мелькнула какая-то тень. Но на улице он никого не заметил. Калверт подумал, что, возможно, это был силуэт Плайера, продолжавшего слежку за ним. Взмахом руки он остановил проезжавшее мимо такси. Уже сидя в салоне, обернулся. В дом Леонетти кто-то вошел.

Когда Калверт рассчитывался с водителем, из дома выглянул Макс.

– Сэр, вас ожидают.

– Что случилось?

Макс стоял, положив ладонь на ручку входной двери, но не открывал ее.

– В вестибюле ждет блондинка, которая вместе с приятелем провожала вас в ту ночь.

– Когда она пришла? – задумчиво спросил Калверт.

– Сразу после полуночи. Они снова пришли вместе. Но потом поссорились, и тот… ушел. Она осталась ожидать вас. Если вы не хотите с ней встречаться, я открою черный ход.

– Не нужно.

– Кстати, насчет того конверта, который я отдал вашей жене…

– Твоей вины здесь нет. Забудь об этом. Во всем виноват я сам.

Макс открыл дверь и пропустил Калверта в вестибюль. Люси Бостон, свернувшись калачиком, спала в большом кресле. Опущенные ресницы оттеняли бледность ее щек, светлые волосы выбились из прически. Под взглядом Калверта Люси проснулась и недоуменно оглянулась по сторонам.

– Доброе утро, – сказал Калверт. – Негоже девушке вот так ожидать мужчину.

Опершись на протянутую руку, она встала и откинула волосы со лба.

– Мне нужно кое-что сказать вам.

– Давайте поднимемся ко мне.

Первое, что увидел Калверт, войдя в холл своей квартиры, – чемоданы Грейс. Ему захотелось выбросить их, чтобы избавиться от неприятных воспоминаний.

Отказавшись снять пальто, Люси уселась на диван. В глазах ее было столько наивности, прямоты и искренности!..

– Я решилась на этот визит совершенно неожиданно для себя. Ни отец, ни Нед не принуждали меня к этому.

– Но ведь сюда вы шли с Недом?

– Мы были в театре. Именно там я решила, что зайду к вам. Нед не захотел ждать, и мы поссорились. А я, как видите, осталась.

– Я уже слышал эту историю.

– От лифтера? – Люси быстро взглянула на Калверта.

– Да. Он предан мне. В основном из-за чаевых, которые я ему щедро плачу.

– Чувствую, мне будет трудно с вами разговаривать, – она опустила глаза.

– Я уже догадываюсь, – весело перебил ее Калверт. – Сегодня вы не будете предлагать мне деньги. Сегодня вы будете взывать к моим добрым чувствам.

– Нед сказал, что этим вас не проймешь. Из-за этого мы и поссорились.

– Вы меня почти убедили. Наивность и простота – ваша вторая натура.

– Мне жаль, что я спорила с Недом, – ее брови сошлись на переносице. – Он оказался прав.

– Забудем пока о Неде. И прекратим обсуждать мой характер.

– Но мой визит как-то связан с определенными чертами вашего характера, – медленно сказала она.

– И на каких же струнах моего характера вы собираетесь играть, дабы выманить расписку?

– Как раз ничего такого делать я не собираюсь. Я просто хочу, чтобы вы отдали не принадлежащую вам вещь. Если она, конечно, еще у вас, – Люси подчеркнула интонацией последние слова.

– Что вы имели в виду, когда говорили последнюю фразу?

– Возможно, вы продали расписку тому, кто заплатил больше.

– Нет, я не продал ее.

– Рада это слышать, – она с облегчением вздохнула. – Если я как-то оскорбила вас, то не нарочно.

– Я уже все забыл, – ответил Калверт.

– И все же я не верю, что вы вор, – голос ее дрогнул, а лицо порозовело.

– Кто вам сказал, что я вор? – поинтересовался Калверт.

– Но вы же украли эту расписку. Разве не так?

– Кто вам сказал?

– Отец…

– Отец? А не Род?

– Почему вы так плохо относитесь к Роду?

– Отчасти потому, что он едва не убил меня, отчасти потому, что он любит вас.

– Мы отвлеклись, – Люси отвернулась. – Прошлой ночью… вы сказали мне, что отдали бы расписку за поцелуй…

– Это была минутная слабость. Романтическая глупость, если хотите.

– Но когда вы говорили это… ваш вид… сейчас я уже не усомнилась бы в искренности ваших чувств…

– Повторяю, это было глупостью. Забудем об этом.

– Я не собираюсь ловить вас на слове. Я напомнила об этом лишь потому, что подумала – те слова могли стать путеводной нитью между нашими сердцами.

Люси замолчала, видимо, ожидая ответа. Калверт ничего не сказал, и она продолжала, возбуждаясь и накручивая себя:

– Сегодня на выставке вы говорили о том, что хотели бы получить дополнительные сведения.

– Я уже узнал то, что меня интересовало. Эти сведения я получил в госпитале от Винсента Гастингса.

– В госпитале?

– Да. Его сбил автомобиль, которым управлял хорошо известный вам Плайер.

– Не может быть! – глаза ее расширились от ужаса.

– Может. Он пытался расправиться с ним тем же способом, которым незадолго до этого убил Ван дер Богля.

Наступила долгая тишина. Люси сжалась в комок, голова ее горестно вздрагивала. Калверту захотелось обнять девушку и успокоить. Но он не сдвинулся с места.