Целитель (СИ) - Мишарин Борис Петрович - Страница 55

— Это по ресторанам, а по гостиницам какие могут быть махинации? — спросил Видяев.

— По гостиницам… По гостиницам, Виктор, можно заселить клиента и не оформить его официально, тут все просто. Если с поличным не возьмешь — ничего не докажешь.

— Да-а, дела… поедем-ка мы с тобой на объекты и потрясем руководителей.

Ивашкевич посмотрел на Видяева, тот кивнул головой, и они разъехались.

Ивашкевич наезжал на директоров ресторанов напористо и угрожающе, те чуть не плакали от обиды, утверждая, что кроме чаевых официантам никаких левых денег нет и быть не может. Но несколько человек все же сознались в завышении цен и дележке разницы, обещали этого больше не делать. Видяев вообще вернулся ни с чем. Никто из руководителей гостиниц не признал, что заселяют клиентов неофициально.

Заместители доложили свои резюме Бугрову, ожидая соответствующих санкций. Сидели, поникнув, и ждали наказания. Шеф может лишить премии или даже части зарплаты, как он сделал это со Стекловым.

Бугров, видя огорченных заместителей улыбнулся, заговорил совсем не злобно:

— Ну, что вы за люди такие, ничего серьезного поручить вам нельзя. Это хорошо, что вы выявили и пресекли попытки ценовых игр в некоторых ресторанах. Это хорошо. Но что должен прежде всего уметь руководитель? Думать, видеть и принимать решение, вы же не физически, а головой работаете. Не хотите видеть элементарных вещей, лежащих на поверхности. Вы когда-нибудь в ресторан ходили пообедать, поужинать, отдохнуть, расслабиться?

Заместители еще ниже опустили головы и молчали. Бугров продолжал:

— Наверняка видели там один-два столика с девицами легкого поведения, которые так и шныряют глазами по залу, подбирают себе клиентов. В некоторых ресторанах даже комнатки специальные есть, где можно расслабиться, не уходя. Девочки себе особо ничего не заказывают, а это означает, что они занимают чужое место, кто-то поужинал бы там, оставив часть своего кошелька. Но все девицы платят администратору ресторана за предоставленное место работы. Ресторан кому принадлежит — холдингу. Почему тогда денежки администратору капают, а не в нашу кассу, пусть и мимо бухгалтерии. Деньги небольшие, но на канцелярские расходы, например, нам хватит с излишком. Теперь о гостиницах. Часть клиентов всегда заказывают девочек в номер, которые отдают четвертую часть администратору. Там этот бизнес на поток поставлен и в некоторые дни доход совсем не маленький получается, но опять же мимо нашей кассы. Деньги должен получать собственник, а не среднее звено с директором объекта. Или вы не знали про работу проституток в ресторанах и гостиницах? В это трудно поверить. Деньги пусть директора главному бухгалтеру сдают по отдельной ведомости, нечего им жировать за счет собственника. И держите язык за зубами, свободны.

Ивашкевич с Видяевым вышли из кабинета вспотевшими, но довольными. Ситуация прояснилась и их не наказали материально. Дела в бизнесе пошли неплохо, заместители подстроились под стиль управления, а директора объектов почувствовали строгий учет и контроль. Выручка холдинга заметно выросла.

Бугров был доволен работой, но дома он чувствовал себя неуютно и брошено. Жена все время болтала с соседями, с подружками, которых появилось великое множество. Но надо отдать должное Евгении — она никому не обещала попасть на прием к Сибирцевым. Вечерами он находился практически постоянно один, разогревал себе ужин сам, а в постели Евгения продолжала свою неуемную эйфорию, пытаясь теперь уже мужу рассказать, что говорили соседи и подружки. Он так и засыпал под ее говорок.

Однажды вечером приехал сын, Иван приготовил ему яичницу, поели вместе.

— Где мама, почему тебя не встречает с работы, ничего не готовит? — спросил Федор.

— Раньше готовила, но теперь и на это времени нет. Подружки, знакомые… иногда приходит, когда я уже сплю. Все наговориться не может, словно язык был завязан всю жизнь, а теперь развязался. Но я привык, сынок, маму уже не переделать, пусть болтает, за то не пьет и не курит.

— Да-а, веский аргумент у тебя, отец…

Сын больше ничего не сказал и не стал беседовать с матерью, он элементарно ее не дождался. Слава пусть и не близкой родственницы Сибирцевых затмевала Евгении собственную семью.

Секретарша Людмила заметила перемены настроения в поведении Бугрова, стараясь угодить ему чаем и сладостями, поддержать разговор. Она одевалась корректно, модно и без шокирующих глаз юбок до пупартовой связки, как у многих секретарш и развязанных девчонок. Брюки носила очень редко, считая себя женщиной, у которой красивые ноги и не надо скрывать кривизну под штанами. Правда девушки относились к своей фигуре по-разному, некоторым хорошо бы сменить кроткие юбки на брюки, скрывая тонкие и костистые ноги кавелеристки.

Бугров не ездил домой на обед, все равно никто не встретит и не накормит. Ходил в соседнее кафе, а иногда довольствовался чаем и печеньем, которые приносила Людмила. Вот и в этот раз она принесла какие-то плюшки, предложила настойчиво:

— Вам бы пообедать как следует, Иван Петрович, а не перебиваться на печенье. Если позволите, то я вас приглашаю в соседнее кафе. Супчик в обед необходим обязательно, вторые блюда…

Бугров удивился, его еще никто и никогда не приглашал в кафе. А тут секретарша. Правда сделала она это из «материнских» побуждений и заботы о шефе. Тридцать лет женщине, пора бы и замуж, а она все одна. Но кто знает, может у нее есть друг и отношения только налаживаются.

— Да, Людмила, пойдемте, пообедаем, — ответил он.

Они кушали молча и Бугров почувствовал стеснение, девушка младше его на двадцать лет. Причем здесь возраст, это обыкновенный обед. Но червячок уже засел внутри и начал подтачивать душу. Он стал чаще обращать внимание на ее лицо, грудь, талию, ножки, стал замечать одежду, в которой она приходила на работу. Раньше спроси его в какой сегодня юбке Людмила и он бы не ответил, не обратил внимания. А сейчас замечал и это стало раздражать его, он вдруг почувствовал себя мужчиной.

Они спали с женой в одной постели, но отношений уже не было. Мужчины перестали ее интересовать, только один треп был на уме и наряды, которые складывать в квартире уже было некуда. Оставшиеся деньги после продажи своего бизнеса Иван забрал из шкатулки. Вечером его встретила разъяренная Евгения:

— Ты куда деньги девал, гад паршивый? Я сегодня в бутик собралась, а денег нет.

— Зачем тебе деньги, Женя? Нарядов уже предостаточно, ужин ты не готовишь. Зачем тебе деньги?

— Как это зачем, ты что несешь? Я уже все платья свои одевала. Я что должна — в старье ходить?

— Если ты один раз одела платье, то это уже старье? Тебе не кажется, Женя, что ты ведешь себя неадекватно? Еды нет и тебя самой нет вечерами, я все время один, ужин готовлю сам, кстати и на тебя в том числе. Тебе не кажется, что ты стала содержанкой, но они хоть сексом расплачиваются, а тебя и дома-то не бывает, все по подружкам шаришься. Надо денег — иди на работу, кассиром тебя везде возьмут или продавцом.

Бугров решил больше не говорить и ушел в другую комнату, но жена прибежала и туда.

— На работу… ишь чего захотел. Я родственница Сибирцевой и могу себе позволить не работать.

— Тогда пусть она тебя и содержит, а мне надоело быть одному, покупать продукты, готовить еду. Зачем мне такая жена?

Он ушел из квартиры совсем, хлопнув дверью. Идти было некуда. Иван взял машину из гаража и уехал к сыну. Федор с Надеждой поняли его настроение и ни о чем не спрашивали. Придет время — сам расскажет, если посчитает нужным.

Евгения два часа подряд металась по квартире, костеря мужа последними словами. Потом решила поехать к сыну, чтобы он вразумил отца. Ехала с одной злорадной мыслью, произнося вслух: «Федор тебе покажет кузькину мать, он тебя враз образумит, пожалеешь еще, что накричал, нагрубил мне. Все деньги у тебя заберу и на улицу выкину, живи на своей работе и дома даже появляться не смей, подлец. Учить он меня будет, на работу выгонять, гад паршивый»…