Целитель (СИ) - Мишарин Борис Петрович - Страница 45

— Я заканчиваю в восемнадцать часов, подходите. Я предупрежу охрану, вас не станут обыскивать и задерживать.

Весь день Бугров не находил себе места, вспоминая, как открыл глаза на операционном столе и увидел ее. Сердце защемило сразу, но не от боли. Он был готов кинуться и целовать ею всю, хотя даже не знал имени. Может быть от того, что она коснулась его сердца своими руками, может быть от другого — он не знал от чего. Сегодня открыл глаза в клинике и снова она. Он влюбился мгновенно и безвозвратно, но как сказать ей об этом? Она посчитает его ветреным ловеласом. Как убедить ее в своей любви? Время, на это необходимо время, но как с ним справиться, если вся душа пылает любовью? Он бы сам посчитал любого мужчину легкомысленным в признании мгновенной любви. Но это случилось и не с кем-то, а с ним самим. Что делать, как быть, гулять с ней и разговаривать о каких-то вещах, когда хочется носить на руках, танцевать, прыгать и любить всю до последней клеточки? К тому же он опер «убойного» отдела… Какая тут личная жизнь, если поднимают по тревоге в выходные и ночью? Практически все его коллеги разведены и перебиваются случайными связями. Но находятся женщины, живут год-два и уходят — никому не нужен муж, пропадающий постоянно на работе за копейки. Наденька, его милая Наденька… Если согласиться быть с ним, то придется уйти в адвокаты. Федор вздохнул… в адвокаты, которых он терпеть не мог, как и журналистов. И что делать, рассказать все прямо, чтобы посчитали придурком и выгнали сразу? Лучше уж сразу пережить боль, окунуться в работу и забыть все. Федор уже имел опыт развода. Жена любила его, но все же ушла, не смогла перенести вечного страха за жизнь и постоянного отсутствия дома. Хорошо еще, что не завели детей. Уходя, жена бросила ехидное напоследок: «У тебя даже не хватило времени на заведение детей или ты считаешь, что они должны быть соседскими? Извини, Федор, я женщина, а не приложение к квартире. Дивану все равно, когда ты приходишь домой, ночуешь ли, а мне нет. Тебе нельзя жениться, ты уже женат на работе. Извини, дорогой, но я ухожу».

Надежда закончила работу за полчаса до шести. Села в кресло в раздумьях. Федор нравился ей и ее тянуло к нему. Не так, как к Виктору раньше. Она поняла, что влюбилась впервые, а раньше было другое чувство, они вместе играли в любовь, не ощущая ее по-настоящему.

Вошел отец.

— Задумалась, Наденька… Он хороший парень и по-настоящему тебя любит, я это чувствую, и ты сама знаешь. Не играй с ним, он не посчитает тебя ветреной и легкомысленной. Погуляете и приводи его к нам, живите и будьте счастливы. Ты не станешь его ревновать к работе, я знаю, что в сутках будет мало минуток для совместного счастья. Но жизнь не заканчивается одним днем или годом. Когда подрастут дети и потребуется настоящее отцовское внимание, он уже будет не простым опером и станет проводить ночи и выходные дома.

— Спасибо, папа, ты настоящий отец и друг.

Она встала с кресла, подошла, обняла отца.

— Так я пойду?

— Иди, доченька. Он наверняка тебя уже ждет внизу.

Сибирцева вышла на улицу, капитан уже ждал ее с новым букетом цветов.

— Спасибо, Федор, — поблагодарила она, — мне приятно, но такой букет стоит очень дорого. Сегодня хороший вечер и не очень жарко, пройдемся пешком или поедем на машине на набережную?

— Я пока еще не купил себе машину, не накопил, но все впереди, — ответил он.

— Извини, Федор, я имела ввиду свою машину.

— Тогда, конечно, поедем — не бросать же автомобиль здесь.

— Хорошо, поедем, — улыбнулась она и махнула рукой.

К ним подкатил Мерседес и за ним еще два джипа. Охранники открыли дверцу седана. Федор удивленно смотрел на нее.

— Это моя личная охрана, я никогда не хожу одна и не езжу. Это не моя прихоть, Федор, так решило наше правительство. Когда я была маленькой девочкой, то меня с братом уже похищала американская разведка, но ничего, все обошлось.

— Американская разведка? — удивился Бугров, — причем здесь врач и разведка, тем более, что вы были еще маленькая девочка?

— Это был один из способов влияния на отца, врачи, Федя, тоже могут работать на оборонку.

— Извините, Надя, я не знал. Так в клинике были не чоповцы, а ФСБ?

— В клинике были чоповцы из ФСБ, а личная охрана — действующие сотрудники. Но пусть это вас не волнует. Я вначале тоже кочевряжилась, но потом привыкла.

На набережной они сели на лавочку у воды, от которой веяло прохладой, своеобразным запахом и воодушевлением. Федор не решался заговорить. Хотелось сказать многое, а Надежда внезапно оказалась не простым врачом, профессором, а личностью, которую охраняло ФСБ. В голове все перемешалось — почему простой врач… она богиня от медицины.

— Федор, — он вздрогнул, возвращаясь от мыслей к реальности, — я чувствую, что вы хотите мне сказать что-то важное и не решаетесь. Профессор, охрана ФСБ… не обращайте внимания. Я такой же простой человек, как и вы. Со своими чувствами, мыслями, желаниями, как и у всех людей.

— Да, Надя, я согласен с вами. Я полицейский, работаю в отделе по раскрытию убийств. Ночами и в выходные чаще на работе, чем дома. Из-за этого со мной развелась жена. Просто ушла, а потом, позже, вышла замуж. Теперь я не знаю, что делать…

— Что делать? Быть самим собой, радоваться жизни, любить, растить детей, быть полезным людям, работать и отдыхать. Когда ваша девушка выходила замуж за вас, она разве не знала, что будет второй женой, а первой работа?

— Как вы верно сказали, — вздохнул Федор, — конечно знала. Думала, что справится с собой, но не получилось. Радоваться жизни, любить, растить детей, быть полезным людям, работать и отдыхать… все верно теоретически и правильно. А жизнь диктует свое. Я редко смотрю телевизор, но как-то удалось посмотреть одну серию из «Паутины». Там опер Туманов любит женщину, врача, живут практически вместе, любят друг друга. Но он не желает мучать любимую женщину своей работой, обманывает ее, сказав, что первая страсть прошла, и он остыл к ней. Два любящих друг друга человека разбежались…

— Дурак этот Туманов, полный придурок, хоть и главный герой сериала, — уверенно возразила Надежда.

— Не знаю, может оно и так, не знаю.

— Я вам нравлюсь, Федор? — внезапно спросила она в лоб.

— Очень нравитесь, Наденька. Нет, это не то слово — я безумно влюбился с первого взгляда. Я легкомысленный человек, да? Теперь вы прогоните меня. Пусть так… Но я решился сказать и вы знаете.

Он встал, собираясь выслушать насмешку или упрек и потом уйти навсегда. Такие чувства надо рвать сразу и быстро, не дав утонуть в них окончательно и бесповоротно. Надежда взяла его за руку, потянула обратно, он присел, напружинившись.

— Тогда и я легкомысленная, ветряная особа. Вы тоже нравитесь мне, Федор. Едем ко мне и не станем уподобляться той врачихе и Туманову.

Утром Федор проснулся первым и решил приготовить Надежде кофе. Не одеваясь, тихо вышел из спальни и побежал по лестнице вниз. На кухне столкнулся с женщиной, которая от изумления выронила из рук посуду, увидев перед собой абсолютно голого мужика.

— Ой, блин, — вскрикнул он и, закрываясь руками, помчался обратно в спальню.

Надя открыла глаза.

— Ты уже встал Федя, а я бы еще повалялась. Иди ко мне, милый.

— Иду, — ответил он, — я хотел приготовить кофе и принести тебе в постель, а там эта…

— Ты так и ходил голый?

— Ну, конечно, я же не знал, что там кто-то есть. Перепугал женщину и сам чуть со страху и стыда не помер. Кто там у тебя на кухне, сестра, родственница?

— Представляю картину, — хохотала от всей души Надя, — это повар, она приходит рано и готовит завтрак. Вчера мы приехали поздно, и она нас не дождалась. Еще у меня домработница, приходит к девяти, убирается и уходит. Но сегодня пятница, а она работает с понедельника по четверг. Я отдыхаю три дня, Федор, как и мой отец с Антоном, моим родным братом, он тоже врач и профессор, мы работаем все вместе.

— Ох, елки-палки, мне же на работу пора, генерал только на один день отпустил.