Искушение на двоих (СИ) - "Hell.ena" - Страница 47

– Не потеряет, – постепенно перестав улыбаться, буркнул Лауфер и вовсе нахмурился, а потом резко вскинул взгляд, когда садовник неожиданно и осторожно тронул его за предплечье. – Маме с папой некогда обычно, они поздно домой возвращаются. Меня либо дома нет, либо я уже сплю. Ну, мы за обедом только все вместе собираемся, – грустно пожаловался юноша, тяжело вздохнув, и почувствовал, что Каулитц, неловко улыбнувшись, все же направил его за руку в сторону своего дома, тем самым отвечая на просьбу Билла согласием.

– Ты, наверное, преувеличиваешь, – с высоты своего возраста попытавшись встать на защиту Лауферов-старших, проговорил Том, но наивный Билл не собирался так просто успокаиваться и изменять свое мнение. – А сестра?

– А про нее ты откуда знаешь? – тут же изумился Билл, который за вечер так и не произнес о Белинде ни слова, в то время как садовник каким-то неведомым образом оказался о ней уже осведомлен, и это ощутимо насторожило ревнивого брюнета.

– Наслышан, – уклончиво ответил мужчина, и снова отвел взгляд на дорогу перед собой, задумавшись.

– Ее я вообще терпеть не могу, – скривившись, проворчал брюнет сквозь зубы, чем вызвал на лице Томаса откровенное недоумение. – Мама ей часто звонит в Берлин, а на меня в основном ругается, что я учусь плохо и дома не ночую.. – продолжал рассказывать Билл, и настроение от этого неумолимо понижалось.

Том теперь был вторым после Альберта, кто что-либо знал о семейных подробностях популярного среди беспечной молодежи Билла Лауфера.

– Я бы за такое тоже не похвалил, – негромко ответил Каулитц, окинув беглым взглядом с оттенками укоризны своего грустного спутника.

Дом уже и вовсе оказался совсем близко, куда им предстояло теперь зайти, чтобы согреться от вечерней прохлады.

– Да я же специально.. Маме директор позвонит, и я снова в центре их внимания, – легко улыбнувшись своему мужчине, проговорил Билл, ловко стирая с лица недавнее расстройство, хотя ему хотелось, чтобы Том его хоть немного пожалел, в то время как тот тоже осуждал его за такое неприемлемое поведение.

– Родители любят тебя, а ты сам настраиваешь их на агрессию, – открывая дверь и впуская мальчика в высокое здание, проговорил Томас мягко, пытаясь переубедить и показать ему свой объективный взгляд со стороны. И Лауфер действительно немного преувеличивал всю эту картину в силу своего юного возраста, видя только то, что сам и настроился видеть. – Дома ты, как я заметил – маленький тиран, – засмеялся Каулитц, вспоминая занятный случай на кухне.

Самодовольная улыбка исказила нежные губы Лауфера, в то время как карие, прелестные глаза окрасились опасным прищуром искусителя, молниеносно сменившего этого беззащитного ангела, который открылся Тому и невероятно умилял его своей непосредственностью.

Оказавшись внутри, Том первым делом предложил своему гостю чая и сладостей, уже заметив, что маленькая нимфа любит их безмерно, но тот, на удивление, отказался, приняв только предложение о черном напитке. Небольшое чаепитие переместилось в спальню, которая заодно выступала и гостиной в небольшой квартирке садовника, и там, сидя рядом с Томом, который рассудительно разобрал по полкам отношения сына и родителей, насколько ему позволяли имеющиеся сведения, все же заставил юного искусителя крепко задуматься о своем вызывающем поведении. Тот, прислушавшись к мужчине, действительно теперь выглядел крайне озадаченным и неестественно серьезным.

На улице давно стемнело, и бесчисленные звезды красиво сверкающими огнями заглядывали в незашторенное окно, перемигиваясь и подсматривая за двумя парнями. Темноволосый подросток уже начал все чаще зевать и сонно льнуть к Каулитцу, располагая голову на его плече и устало закрывая накрашенные глаза.

Он мило прикрывал рот ладонью, после чего замолкнувший Каулитц настойчиво отправил его в ванную умываться, всучив все необходимые принадлежности. Сам он, безмолвно сидя на краю своей кровати при тусклом, мягком свете небольшого светильника, все еще стойко разгоняющего по углам подступающую темноту, вновь погрузился в свои тяжелые раздумья, прокручивая в голове весь сегодняшний день, который оказался для него таким же безумно непривычным и особенно информативным.

Теперь он точно познакомился с нимфой достаточно, чтобы понять, что у нее происходит, и даже выявить некоторые мотивы этого порой развязного поведения, и от этого стало вовсе не легче, как предполагал мужчина, а даже грустно. «Неправильно все это..», все еще думал Том, невольно слушая негромкие мелодичные завывания и плеск воды, доносящиеся со стороны ванной. Но чувства говорили ему обратное, прося не думать обо всем этом, а просто принять и отпустить прочь сомнения, что было не так просто сделать, даже несмотря на то, что Том все же решился сегодня с утра на это общение с Биллом.

Вскоре мальчик снова предстал перед ним в одном полотенце, беззащитно обернутом на его худых бедрах, но сейчас все внимание Каулитца привлекло именно его нежное, невинное и кажущееся без косметики еще более юным лицо. Том тут же поднялся на ноги, а его застывший, околдованный взгляд не смел сорваться с этого необыкновенного зрелища, и мужчина сейчас в особенности испытал всю смешанность своих обезумевших чувств. Он вспоминал фотографии, которые вчера тайком просматривал на телефоне брюнета, и сейчас перед ним словно стоял какой-то другой человек, которого он еще не видел раньше по-настоящему.

– Что? – несмело спросил застенчивый Билл, неловко переминаясь перед Томом, весь охваченный странным смущением и робостью, поскольку без своей привычной маски нахала и стервеца он мало перед кем когда-либо показывался.

Сейчас он чувствовал себя еще более беззащитным и смятенным перед рассматривающим его мужчиной, который не знал, что вообще говорить и делать дальше.

– Да так.. – шумно сглотнув, выдавил Том и быстро отвел взгляд, разрывая зрительный контакт, который так странно потряс его за эти короткие секунды. – Ложись пока, – кивнув на кровать, единственную в квартире, Том поспешно отправился в ванную, где горячий, влажный воздух невидимой волной мгновенно хлынул ему в лицо вместе с запахом его геля для душа.

Спустя десять, а быть может, пятнадцать минут он, покончив с умыванием, своими мечущимися мыслями и непристойными воспоминаниями, все же вернулся в комнату, где все еще горел тот же слабый свет. Он тут же приковался своим внимательным, нетерпеливым взором к своей постели, на которой поверх слегка смятого одеяла неподвижно лежал стройный юноша, повернувшись на живот. Том, задержав предательский взгляд на соблазнительной ложбинке, притягательно выглядывающей из-под полотенца, слишком низко сидящего на бедрах, все же насилу взял себя в руки и, уняв изнурительную дрожь в ногах и резко накатившее смущение, неторопливо приблизился.

Не задумываясь, подтянув боксеры, Каулитц выключил свет, после чего осторожно лег рядом с мальчиком, не решаясь обнять его или просто притянуть к себе, но тот, так чутко почувствовав мужчину, резко развернулся и без лишних разговоров с небывалым огнем страсти набросился на него с мокрыми, ненасытными поцелуями, нависнув сверху и потеряв свое полотенце окончательно.

– Мм.. – довольно мычал он, раздвигая влажным языком губы садовника, тут же раскрытые и сделавшие жадный вдох, и прорвался внутрь, мгновенно сплетаясь там с языком Каулитца.

Том отвечал ему первое время, покусывая мягкие, розовые губы Лауфера и с шумом выдыхая надолго не задерживающийся в легких воздух.

– Том.. ты такой.. такой красивый.. – восхищенно выдыхал Билл, водя по обнаженному торсу своими ладонями и смыкая тонкие пальцы на сосках, и то, что мужчина отвечал на его поцелуи, просто сводило его с ума, позволяя продолжать эти чувственные прикосновения, сжигающие его изнутри сильнейшими чувствами.

Когда Каулитц, ошеломленный таким натиском, постарался отключить мысли и отдаться этим ощущениям, вдруг почувствовал, как юноша жарко потерся об него своим ощутимо возбужденным обнаженным пахом, пачкая ему живот в скользкой смазке. Томас, напрягшийся всем телом и представивший то, что может случиться дальше, решил, что допускать повторение их недавней неправильной и запретной близости на трезвый ум он все же оказался пока не готов. Истерично охнув, Том медленно, но настойчиво взял юношу за плечи и слегка отстранил от себя, крепко закусывая губу и шумно дыша через нос.