Рондо смерти - Дугин Владимир - Страница 9

…В дверь номера осторожно постучали.

— Войдите! — крикнул я.

Вошел молодой посыльный в серой униформе.

— Мистер Боггарт, вас просят к телефону. Это на первом этаже в холле, рядом со стойкой портье.

— Хорошо, сейчас приду.

— Благодарю вас. — Посыльный вышел.

Я спустился в холл. Трубка телефона лежала, ожидая меня, портье о чем-то тихо говорил с горничной у другого конца стойки. Я взял трубку.

— Алло, Джек Боггарт слушает.

Никакого ответа. Мне показалось, что я слышу какие-то шумы, потрескивания, потом звук, напоминающий скрип дверных петель.

— Алло! — повторил я.

Через несколько секунд в трубке раздались гудки отбоя. Я окинул взглядом холл, в нем никого не было, кроме меня, портье и горничной. Сквозь стеклянную дверь я мог видеть несколько такси, ожидающих пассажиров, редких прохожих, магазин обуви на противоположной стороне улицы. Я подошел к портье, отпустившему горничную и что-то записывающему в конторскую книгу.

— Тот, кто хотел говорить со мной, назвал себя? — спросил я.

— Нет, сэр. Это был мужчина, он просто спросил, не остановился ли в нашем отеле мистер Боггарт, и разговор прервался, а через полчаса он позвонил снова и попросил позвать вас.

— Благодарю. Очевидно, неполадки на линии.

Я тотчас разгадал несложный трюк моих противников. Не сумев перехватить меня в поезде, они связались со своей агентурой в Тронхейме. Те, узнав под каким именем я значусь в моих нынешних документах, обзвонили несколько отелей и выяснили, где именно я остановился. Потом позвонили снова, попросили позвать меня к телефону, и пока я кричал в трубку: "Алло, алло!", кто-то рассматривал меня сквозь стеклянную дверь и окно холла в подзорную трубу или бинокль, а может фотографировал телеобъективом, сидя в припаркованной поблизости машине или из окна дома напротив. Теперь их люди знают, как я выгляжу, и игра в пятнашки будет продолжаться. Самое скверное, однако, во всем этом было то, что каким-то непонятным образом они снова четко определили очередной пункт моего маршрута. Случайный поиск места, где я вышел из поезда после гибели парочки гомосексуалистов, при самой разветвленной сети не дал бы такого быстрого результата.

Ложась спать, я тщательно запер окна и забаррикадировал дверь.

8

"Тойота" темно-красного цвета «коррида», которую я выбрал в фирме проката автомобилей, была не первой молодости, но в полном порядке. Двигатель работал, как часы, тормоза хватали намертво, что немаловажно при езде по горным дорогам. Я попросил полностью залить бак и положить еще канистру с бензином в багажник, так как не хотел останавливаться на пустынных заправочных станциях. Быть привязанным, как пуповиной, шлангом бензонасоса к емкости, содержащей несколько тысяч литров готовой вспыхнуть от малейшей искры жидкости, в то время, когда каждая подъезжающая машина может быть битком набита вооруженными до зубов гангстерами, мне не улыбалось.

До Будё, куда я направлялся, предстояло преодолеть почти шестьсот километров по отличному, хотя и довольно извилистому шоссе международного класса. Я выехал в полдень и надеялся, что не слишком торопясь, доеду до места к вечеру. Впрочем, в это время года на севере Норвегии стоят белые ночи и в сумерки можно ехать, не включая фар. Первые сто километров после Тронхейма я втягивал голову в плечи, как только замечал в зеркале какую-нибудь догонявшую меня машину, но потом понемногу успокоился. Вряд ли они рискнут напасть на меня, пока солнце так ярко освещает дорогу, когда то и дело по шоссе группами и в одиночку проносятся «тойоты», "вольво" и «мерседесы», а через каждые пять-шесть десятков километров встречаются посты дорожно-патрульной службы, где успокоительно (для дисциплинированных водителей, к которым я причислял и себя) маячат полицейские в белых ремнях и перчатках с раструбами.

Преследователей я заметил, выезжая из Стейхьера. Как ни странно, увидев их, я окончательно успокоился, как будто их-то мне и не хватало для полного душевного равновесия. Это был белый «мерседес», который следовал за мной метрах в трехстах. Судя по тому, как точно он повторял все мои маневры, ускорения и торможения, в их намерения не входило немедленно напасть на меня. Возможно, они выжидали подходящего момента или искали удобное место, а может только хотели проследить, куда я направляюсь.

На почти прямом участке шоссе, проходящем примерно сорок километров вдоль живописного озера Сносватн, я попытался, увеличив скорость, оторваться от погони. Двигатель «тойоты» работал по-прежнему бесшумно, только изменился тон шуршания колес по бетонному покрытию. Однако, у «мерседеса» тоже был мощный двигатель, и несмотря на то, что я довел стрелку спидометра до отметки «170», они держались за мной на той же дистанции. Едущий в противоположную сторону водитель сделал мне понятный всем международный жест, означавший: "Впереди полицейский пост". Но я продолжал мчаться с прежней скоростью и только перед самым поворотом налево сбросил газ и с невинным видом проехал мимо полицейских на дозволенных здесь восьмидесяти. Мои преследователи, войдя в азарт или не заметив предупреждения коллеги-водителя (впрочем, ему, возможно, надоело оказывать дружеские услуги, раз их все равно игнорируют), с таким шиком подлетели к посту, что полицейский у обочины замахал белыми перчатками, как ветряная мельница, а его напарник угрожающе выдвинулся на своем мотоцикле на проезжую часть шоссе. Белый «мерседес» был вынужден остановиться. Оставшиеся до Гронга двадцать километров я проехал без почетного конвоя. Въехав в городок, я свернул направо и укрыл машину за длинным зданием какого-то склада, расположенного у самой железнодорожной насыпи. Заметив, что на пути показался поезд, я осторожно, крадучись, выехал из своего укрытия и успел пересечь железнодорожный переезд на окраине Гронга в последний момент перед его закрытием. Очевидно, преследователи обнаружили мою «тойоту» только тогда, когда я уже подъезжал к переезду, потому что, пытаясь не упустить меня, чуть не уткнулись радиатором «мерседеса» в полосатый металлический шлагбаум. Я услыхал пронзительную трель полицейского свистка, дальнейшее от меня скрыл длинный состав. Два нарушения за такое короткое время… Бывают же такие лихачи! На месте полицейского я отобрал бы у водителя удостоверение на право вождения автомобиля.

Возможно, он так и сделал, потому что Намсскуган и Национальный парк Бёргфьелль я миновал в печальном одиночестве. Сразу же за железнодорожным переездом после парка я заметил идущее вправо ответвление шоссе. Правда, у въезда на него висела запрещающая надпись, но дурной пример заразителен, и я решил, что хватит мне быть дисциплинированным водителем. Дух независимости взыграл в моем сердце.

Проехав по новому пути примерно десять километров и не встретив ни единой машины, я стал подозревать, что совершил ошибку. Дорога становилась все уже, справа был глубокий каньон, поросший по склонам кустарником и редкими соснами, слева поднималась отвесная стена скал. Еще через два километра я уткнулся бампером в груду строительного материала и мусора. Дальше дороги не было.

Я понимал, что мои преследователи вскоре догадаются, куда я свернул с магистрального шоссе, и появятся здесь. Худшего для себя положения я не мог и представить. Пустынная местность, на несколько километров вокруг ни души… Я сам влез в ловушку, как мышь в мышеловку. Возвращаться назад было поздно.

Чувствуя себя затравленным, я огляделся. Противоположная сторона каньона в этом месте подходила совсем близко к дороге, на которой я стоял. Собственно говоря, это был не настоящий каньон, промытый в скалах рекой, а скорее узкая трещина, разлом, возникший когда-то, может миллионы лет назад, в результате тектонического сдвига. В самом узком месте трещина была не более пяти метров, и за ней шел довольно широкий карниз, плавным изгибом спускающийся в долину. Если бы удалось пересечь трещину, я мог бы продолжать путь даже в «тойоте». Будь здесь достаточная площадка для разгона, я рискнул бы перелететь трещину на машине. Перелетают же трюкачи через десятки поставленных рядом автомобилей. Но места для разбега не было. Бросить машину и попытаться перепрыгнуть трещину? Я не был уверен, что сумею это сделать. Я еще раз огляделся.