Арктический мост - Казанцев Александр Петрович - Страница 11

Сошел на льдину, да и накрыл ему голову "сачком", сделанным из мешка, пропитанного хлороформом. Зверь и уснул. Ночью потом проснулся, на корабле переполох наделал.

Сам же штурман Седых и пристрелил его из винтовки. Потом пообтерся Иван Семенович о льдины, безудержная и опрометчивая отвага сменилась продуманной смелостью. Когда отвечаешь не за свою только голову, а за весь экипаж корабля да за пассажиров, другим становишься. Собственно, для того и пошел в море судостроитель, чтобы по примеру адмирала Макарова морскую мудрость познать, а когда вернулся в конструкторское бюро, рассчитывал "опробовать" задуманный корабль раньше, чем сойдет он с его чертежной доски.

Но "вверху" решили по-другому, и он был выдвинут на руководящую работу. Пришлось оторваться от проекта гидромониторного ледокола, режущего льды водяными струями, и засесть в наркомате. Только к концу войны удалось ему снова в море вырваться. Опытные моряки нужны были. А теперь вот снова в.Москву назначают. И отказаться не смог.

Видно, уж научился становиться к ветру не только лицом, но и боком, а то и спиной.

Отвернулся Иван Семенович от сердитого ветра, сам сердитый, насупленный, и стал дергать желтый ус.

Только что повздорил с дочерью. Ну, ладно, медициной занялась, Андрюшку Корнева вылечить взялась... Самовнушение с помощью всяких выдумок... Хорошей вам погоды да удачи! Иван Семенович сам украдкой, без Анки, к больному наведался. Посидел, ссутулясь, покряхтел, погладил жесткой рукой ему голову и ушел. Хороший парень, жалко... Чудно, а может быть, и выскочит с помощью сказки своей. Ладно! Но зачем же об этом всерьез?

Зачем старика-отца актерствовать заставлять, зачем его инженерное имя впутывать?

Видите ли, пациенту техническое признание требуется! Признание чего? Горячечного бреда? Моста через Северный полюс? Старый инженер Седых перед отъездом на работу в Министерство должен свое имя рядом с прожектёром поставить, словно и у него сотрясение мозга!.. Нет уж, увольте! Решили касторкой или еще чем человека лечить - так и пользуйтесь этим сами. Ежели нужно его на руках через льды нести - готов. Но скандалиться - увольте!

Иван Семенович грозно надул щеки. "Увозить надо Анку скорее,- думал он, глядя, как спускается она с мостика по трапу. - Если парень даже и выскочит, так ведь на ногах ему уже не стоять... Что ж красавицу такую к мужниной коляске, что ли, приставить? Увозить надо девку скорее... И так уж много дней потеряно. Пришлось в порт Дальний завернуть, прибуксировать поврежденное бомбежкой судно, китайское. Теперь скоро Владивосток, передача там "Дежнева" новому капитану...".

Аня шла по палубе навстречу Кандерблю и Сурену Авакяну, о чем-то жарко спорившим.

Следя за ней из-под насупленных бровей, Иван Семенович недовольно хмыкнул: "И этот еще американец навязался на седую голову. Не пожелал в Дальнем сойти. По радио с самим командующим американским военным флотом в Тихом океане связался. Тот за ним эсминец высылает. Скоро в море встреча произойдет. Видать, важная птица!.. Карты-то, небось, пришлось раскрыть. Вот такие и втираются, шпионят...".

Аня подошла к американцу. Иван Семенович плюнул от злости. Плюнул и отвернулся.

Ветер ударил ему в лицо...

Аня была уверена, что Андрею необходим инженер, могущий влить в него новые силы.

С Андреем уже случилось чудо, и Аня научилась верить. Еще недавно лежавший в гипсе, как в гробу, он был далек от всех живых. И вот-брошенный ему линь, линь его собственной дерзкой идеи, помог ему выбраться из небытия. Он снова живет и не только на корабле, но и в будущем, для которого проектирует грандиозное сооружение... А теперь, во время работы, у него, естественно, появились сомнения... Потому ему и нужны сейчас поддержка и признание, нужны, как укол камфары... иначе он выпустит линь из рук. И отец не единственный инженер на корабле. Есть н помоложе. А задуманное Андреем только молодым и строить!

Кандербль, споривший с Суреном о том, кто начал войну в Корее, не обратил на Аню никакого внимания.

Аня гордо вскинула голову.

- Вы знаете, - обратилась она к Авакяну,- я к вам с очень важной просьбой. Навестите нашего раненого, Андрея Корнева.

- Корнева? Слуший! - обрадовался Сурен. - Это очень хорошая идея. И знаешь, мы с этим американским инженером вместе пойдем. Он захочет. Я ему сейчас скажу.

"Американский инженер!" У Ани даже сердце остановилось. "Ведь мост-то - в Америку! А вдруг забракует, убьет тем Андрея. Вот он, какой бурбон... Будто и не видит никого, кто около него стоит".

Сурен уже говорил Кандерблю о посещении лазарета.

- О'кэй,- сказал Кандербль и равнодушно скользнул взглядом по девушке.

Вместе с Суреном, впереди Ани, он размашисто зашагал в лазарет. Но там им встретилась врач Барулина. Она растерялась, узнав, что американец хочет идти к больному, который что-то там чертит...

- Прошу извинить, господа, - сказала она, почему-то обращаясь так не только к Кандерблю, но и к побагровевшему Авакяну, - раненый в очень тяжелом состоянии. К нему нельзя... Нет, нет, к нему решительно нельзя.

Кандербль разозлился. Видимо, он совершенно не привык к отказам и ограничениям.

Грубо повернувшись спиной, он зашагал прочь.

- Вас одного я пущу, - не дав Сурену выговорить и слова, вполголоса сказала Елена Антоновна. - А насчет американца, простите, должна посоветоваться с капитаном. Аня, проведи товарища... - И Елена Антоновна виновато улыбнулась.

Сурен уже не мог на нее сердиться. Она проводила его до изолятора, многозначительно приложив палец к губам. Потом дружелюбно кивнула. Сурен приободрился и взялся за ручку двери.

- Ва!- воскликнул он, распахивая дверь. - У вас что, сестричка, потолок протекает? Почему без зонтика входим?

Аня рассмеялась: - Я вам все объясню. Он изобретатель. А это лечение.

- Почему доской изобретателя лечишь? Что за медицина?

- А смотрите, как он окреп, как повеселел!

- Чего он там делает под доской, в подполье?

- Он чертит.

- Слуший, смеяться хочешь, пойдем на палубу. Там громче можно. Зачем больного тревожить?

- Нет, вы посмотрите, что он начертил.

Сурен недоверчиво подошел к койке, заглянул под доску.

- Где тут матросик, который нас из воды тащил? Ва! Замечательный парень! Слуший, что это у тебя нарисовано?

- Железнодорожный мост-туннель в Америку,- сказала Аня.

Сурен дипломатично закашлялся.

- Посмотрите, пожалуйста, - попросил Андрей.

Сурен сел на корточки и заглянул на доску снизу: - Постой, подожди. Что такое? Ай-яй-яй!.. Это что? Под водой труба плавучая? Так ведь я же на такой трубе верхом сидел. Ай-яй-яй! Зачем же не я, а ты изобрел? Для чего меня инженерному делу учили, когда матрос мне чертежом горбатый нос утирает! Аи, матрос! Замечательный глатрос!

- Ну, конечно, - за Андрея объясняла Аня. - Через весь Ледовитый океан от Мурманска до Аляски, прямо по меридиану протянется металлическая труба размером с туннель метро.

- Плавающий туннель, говоришь? Всплыть захочет. Чем держать будешь?

- Стальными тросами и якорями, брошенными на дно океана. Труба будет идеально прямой. Из нее легко можно удалить воздух.

- Конечно, можно. Зачем нам воздушное сопротивление!

- И никаких поворотов, уклонов, подъемов! - с воодушевлением продолжала Аня.

- Ва! - вскочил Авакян. - Понимаю! - и он протянул к Ане изогнутый крючком палец. - Прямое железнодорожное сообщение из СССР в Америку по плавающему подо льдом Арктики туннелю. Подводный понтонный мост!..

- На глубине ста метров,- вставила Аня.

- И поезда, как пули в стволе... Скорость тысяча...

- Две тысячи, - перебил теперь Андрей.

- Верно, браток! Две тысячи километров в час, и два часа езды. В Америку можно будет к теще чай пить ездить. Слуший, - он взъерошил черные волосы. - Очень просто, гениально просто! И, честное слово, осуществимо! Возьми к себе помощником!