Химеры (СИ) - Стригин Андрей Николаевич - Страница 73

Нас запирают, мы прильнули к маленькому окошку, действительно, верхняя часть башни видна. Нарастает рёв трибун, Дмитрий начинает проходить испытание. Я дрожу как в лихорадке, очень переживаю за товарища, хочется надеяться — он сможет.

Восторженные крики, вперемешку с залихватским свистом, создают такую какофонию, хочется заткнуть уши, а время идёт, но кажется, Дмитрий в конце пути. Во мне теплится надежда, я всем сердце желаю ему победы. Семён тяжело дышит, такое ощущение, что из глаз польётся ртуть.

Но где он? Смотрю на башню. Вроде происходит некое шевеление. Неужели дошёл! На верхней площадке башни, появляется обескровленное лицо Дмитрия.

— А-а!!! — ревёт он, — свободен!!! — трясёт обрубками рук, но теряет равновесие, падает с башни. Тело кувыркается в воздухе, обрубками пытается ухватиться за выступы, но бьётся головой об камни, разлетаются мозги и уже безжизненное тело стукается об землю.

Наступает тишина и мгновенно взрывается восторженным рёвом — публике понравилось представление.

Стискиваю зубы, красная пелена опускается на глаза: — Не жить им, — с моих губ срывается стон.

У Семёна кровь отхлынула с лица, скрипят зубы, тело окаменело от вздувшихся мышц: — Сейчас я, — безапелляционно говорит он, ни следа страха нет на лице, и я не стал перечить, в любом случае, очередь и до меня дойдёт.

Дверь распахивается: — А ведь, добежал, сукин сын, свободным стал, — потирает от удовольствия ладони, бывший раб, — видите, как хорошо получилось, стоит только сильно захотеть и всё получится. Вот, только слегка оступился родимый, выпал с башни, но умер свободным человеком. Ну, кто первый?

Семён уверенно делает шаг, его глаза ужасны, словно в них кипит ртуть. Мужик с опаской сторонится, улыбка сходит с обезображенного лица: — Ладно, иди, голубчик, — говорит он моему другу, но близко не подходит. Дверь с грохотом захлопывается, на петли брякает навес, я остаюсь один, сердце болезненно пульсирует, но я верю, он справится, ведь иначе быть не может.

Семёна толпа встречает громогласным рёвом, затем шум стихает, догадываюсь, мой друг вышел на исходную позицию. Раздаётся смех, видно происходит нечто неординарное, догадываюсь, первое препятствие Семён проходит, затем, публика ревёт так, что вибрирует дверь, а спустя секунду, гул удивления прокатывается в толпе, затем аплодисменты и свист. Интересно, на каком он этапе?

Рёв медведя угрожающий и страшный, выпустили зверя. Происходит нечто необъяснимое, медведь страшно ревёт, но в ярости что-то обречённое, затем, дикий рёв сменяют визгливые нотки и… возникает тишина, даже слышу жужжание пчёлки. Но вот, словно лавина нарастает восторженный ропот и взрывается аплодисментами.

Наконец, долгожданный миг, на площадку башни выходит Семён, он как бог, мышцы, рельефно вздуты, тело блестит от пота, улыбается, смотрит в мою сторону.

С полчаса меня не тревожат, словно забыли, но вот откидываются засовы, дверь настежь открывается, мой старый знакомый бледный, не улыбается, посматривает на меня с суеверным ужасом: — Неправильно как-то всё произошло, твой приятель сходу бросился на медведя и вцепился ему в морду, а тот взял и обделался от страха кровавым поносом, так издох в мучениях… горемычный. Кто вы такие? — мужик со шрамом, почтительно, жестом, приглашает выйти, ко мне подходить боится, но напоследок ехидно замечает: — Но ты сильно не расслабляйся, медведь помер, но у нас есть саблезубый тигр, с ним такой номер не пройдёт, эти звери не страдают медвежьей болезнью.

Вот и до меня дошла очередь. Подхожу к мостку, мужики с верёвками напрягаются, делаю вид, что не решается шагнуть, медлю, то подойду, то отступлю — с трибун слышатся смешки. Мужики с верёвками, так же посмеиваются, сзади свистят копья, вонзаются совсем рядом, меня поторапливают.

Внезапно для всех, срываюсь с места, это становится такой неожиданностью для мужиков, что не успевают оттолкнуть от себя мостик, под хохот на трибунах, я словно пролетаю над трухлявыми перекладинам. Прохожу первый этап, самый простой, разминочный, но дальше меня ждёт другое испытание — крутящиеся шестерни, скользкие от крови, они движутся в разных направлениях, работают как несколько мясорубок. Обойти их невозможно, единственный путь, прыгнуть на вращающиеся зубчатые колёса и, в момент сцепления с другой парой, перепрыгнуть на следующее и так дальше, ошибёшься в выборе, и шестерёнки измелят — как мясной фарш. Сосредотачиваюсь, прыгаю, цепляюсь за скользкие зубцы, моментально оказываюсь у точки сцепления с другой парой, едва успеваю выдернуть пальцы, отлетаю ещё выше, зубцы прихватывают кожу на плече, с разворота ухожу, над головой хрустят мощные зубья, чудом выворачиваюсь. Рёва толпы не слышу, сосредоточен, как никогда в жизни, летаю с одной пары на другую, на теле брызжет кровь, но боли не чувствую, в глазах крутятся страшные зубцы, их лязганье, оглушает.

Оказавшись в верхней точке, отталкиваюсь ногами, пролетаю над шестернями, внизу обрыв с кольями, сиротливо болтается верёвка, с узлом в конце. Изгибаюсь, успеваю её обхватить, ладони скользят, срываюсь, невероятным усилием цепляюсь за узел. Краем глаза, вижу, на верху, срабатывает блок, сейчас верёвка, вместе со мной, рухнет на остро заточенные колья. Создаю амплитуду тела, отпускаю руки, вовремя, перелетаю на очередной мосток, а верёвка падает вниз, путается в смертельном частоколе, но перевести дух не успеваю, мостик приходит в движение, впереди вспыхивает завеса из огня, несусь прямо в него, времени на раздумье нет, выпрыгиваю, падаю на землю, высота приличная, ноги точно сломаю, но бог милует. Приземляюсь удачно, гашу падение резким кувырком, встаю, я цел! Оглядываюсь, впереди лабиринт, а сзади, с лязганьем, открывается клетка, тяжёлое мурлыканье, переходит в раздражённый кашель, матёрый смилодон разъярён до придела, в глазах жёлтый огонь, мимолётом мелькает мысль, какой он великолепный.

Зверь с ходу бросается на меня, бегу в лабиринт, там много узостей. Саблезубый тигр с трудом протискивается и настигает меня, открывает пасть, о, какие у него клыки! Успеваю заскочить в другое ответвление, бегу вперёд. Тупик! Бросаюсь назад, смилодон протискивается сквозь узкий ход, обдаёт острым, звериным запахом. На счастье, есть ещё одно ответвление, влетаю в него, сзади разъярённо кашляет голодный зверь. Ускользаю в другой лаз, виртуозно поднырнув под страшной лапой, вновь тупик. Упираюсь плечами об одну стену, ногами — о другую поверхность. Перебирая ногами, медленно поднимаюсь вверх. Саблезубый тигр продирается сквозь очередную узость и вновь рядом, прыгает, но я успеваю выскочить наверх лабиринта. Стою на стене, внизу бушует дикая кошка, но я для неё не досягаем. Толпа аплодирует, подбадривает, бегу по стене — на пути последнее испытание — половина испытания, Семён облегчил мне это этап, на площадке лежит мёртвая туша пещерного медведя, а с боку, в воде, крутятся подводные шестерёнки, создавая множество маленьких водоворотов. Бассейн почти красный от крови, мелькают куски человеческих тел. Прыгаю на площадку, перевожу дух, зверь мёртв и нет надобности, нырять в водоём, совсем рядом вход в башню, но не ту-то было, свистят копья, вгрызаются в опасной близости, меня теснят к бассейну, хватаю одно из них, отбиваюсь. Разъярённо кричат копьеметатели, но я уверенно покидаю последнее испытание и вот уже в башне. Бегу наверх и оказываюсь в объятиях друга. Под ликующие крики толпы, подходим к окну. Мы, как знаменитые артисты, в пору, кланяться публике, смотрю в толпу, горечь и ненависть заполняет сердце, но мы свободны! Свободны? Слышится шум, по лестнице бегут вооружённые люди.

— Не держат слово, — я кривлюсь в усмешке и ищу, чем обороняться, находим пару досок, становимся в стойку. На площадку врываются копьеносцы, окружают, направляют на нас острые жала.

Появляется Борис Эдуардович, смотрит на нас, в глазах страх: — Я не позволю вам выбраться из башни.

— А как же ваш закон, отпускать пленников, если они пройдут Полосу препятствия? — насмешливо говорю я, цепче обхватываю доску.